– Рад был помочь. – Теплая улыбка осветила его красивое лицо, и я с трудом заставила себя взглянуть ему в глаза. – Я с тобой свяжусь. По поводу сада.

Последовала секунда неловкости – наверное, мне стоило протянуть руку для рукопожатия? – а потом он подался вперед и поцеловал меня в щеку. По телу опять прокатилась щекотка, под всем термобельем, по всей коже, а потом Лео нагнулся, потрепал Бэджера по ушам и, помахав на прощание, отправился ловить ближайшее такси.

Я осторожно переставила горшки на одну сторону крыльца, так, чтобы не упали, и метнулась к входной двери, где пришлось повозиться с ключами – руки слишком дрожали.

Я знала, что улыбаюсь, как сумасшедшая, до боли в щеках, но, увидев свое отражение в большом зеркале над столиком холла, застыла на месте.

Волосы у меня каким-то образом выглядели жирными и растрепанными одновременно, лицо раскраснелось, а одежда… Господи, одежда выглядела хуже, чем шерсть Бэджера, а ведь он как следует покатался по всему, что нашел в парке.

Я уставилась на себя. Почему Лео ничего не сказал? Как же он вежлив, если не упомянул о том, что я выгляжу, как бомж, три недели ночевавший по чужим шалашам. Мое солнечное настроение съежилось от стыда, и в этот же миг зажужжал телефон.

«Решил проверить, правильно ли записал номер, и сообщить свой. Рад был тебя увидеть – и рад, что мы прощены! Жду шанса поговорить о саде. Л.»

Сердце зачастило. Он, наверное, написал из такси – не стал даже ждать те два дня, которые, по словам Джо, выжидали все лондонские мужчины, чтобы ты почаще о них думала.

Впрочем, Лео был совершенно не похож на тех, кого я раньше встречала в Лондоне. Да, он богач, но с ним было легко разговаривать. Он носил костюм, но был не против карабкаться по ржавым лестницам ради разбитых горшков. Он был потрясающим, но… Однако не было никакого но. Он просто был потрясающим.

И единственная проблема заключалась в том, что его лучшим другом был человек, которого моя лучшая подруга на дух не переносила.

Я еще раз взглянула на свое полосатое от грязи лицо в зеркале и решила, что с этого дня стоит, выходя на работу, делать легкий макияж. Просто на всякий случай.

Лео, должно быть, поговорил с Рольфом по поводу телефонных звонков, поскольку в тот же вечер они прекратились.

С другой стороны, на следующий день стали приходить подарки.

– Ты не можешь не признать, что Рольф настойчив, – сказала я, глядя на огромную коробку на кухонном столе, усеянном черно-розовой упаковочной бумагой и невероятным количеством ленточек.

Для того, что находилось внутри, коробка была слишком уж большой. Шелковые трусики, которые мы не сразу откопали во множестве слоев наполнителя, поместились бы и в среднего размера конверт, оставив при этом место для открытки и колготок.

– О да, настойчив, – сказала Джо, подцепляя пальцем упомянутый предмет нижнего белья. – Такой же приставучий, как грипп. К тому же это я извинением не считаю. Скорей уж дополнительным оскорблением.

– А это действительно трусики? – с любопытством спросила я. – В смысле, технически говоря?

Трусы, которые Рольф преподнес в качестве извинения, были совершенно не похожи на мои надежные и привычные от «Маркс & Спенсер»[16]. Резинок было больше, чем ткани, и я не очень поняла, как их надевать, поскольку конструкция состояла из одних только дыр.

Коробка с трусиками прибыла после того, как Джо утром отправилась на работу, а чуть позже, днем, миссис Мейнверинг доставили ароматизированную свечу от «Джо Малон» – размером с ведро и с надежной серебряной крышкой. Когда мы обедали, в дверь постучался Дикон, чтобы передать принесенную курьером огромную, величиной с санки, коробку со швейцарским шоколадом, который я раньше видела только в фильмах с Дорис Дэй[17]. И все это сопровождалось карточками, которые Джо мне не показывала «ради сохранения невинности». Она фыркнула, скомкала трусики и принялась заталкивать обертку и ленты обратно в коробку.

– То, что Рольф считает, будто меня можно очаровать подобным нижним бельем, многое говорит как о нем, так и о девушках, с которыми он обычно знакомится. Я не из тех, кого впечатляет белье для стриптиза. Пусть даже оно и стоит пару сотен фунтов.

– Пару сотен?.. – У меня отвисла челюсть. – Они что, из золотых нитей?

– И все остальное тоже, – продолжала Джо. – Так что Рольфу придется научиться слышать слово «нет». Меня не интересуют мужчины, которые говорят о себе в третьем лице. И от того, что он сумел угадать размер моего бюстгальтера, этот факт не изменится.

– А он угадал?

Джо на секунду смутилась.

– Да, и я не знаю, как именно, потому что у нас никогда не доходило… В любом случае нет! Нет, нет и нет! Это отвратительное поведение только укрепляет мою решимость его игнорировать.

– Но если он прилагает столько усилий, значит, ты ему по-настоящему понравилась, – сказала я, размышляя о том, как Лео не только нашел для меня растения, но и лично их принес.

Теперь они красовались у Грейс на балконе, где я провела несколько счастливых часов, убираясь и репетируя разговор, который буду вести с Лео, когда он позвонит мне по поводу сада. Но он не позвонил. Пока.

– Эми! – Брови Джо от изумления скрылись под челкой. – У таких, как Рольф, «Ла Перла»[18] на быстром наборе. Так что это не впечатляет. И я ему не по-настоящему нравлюсь, он просто не может смириться с мыслью о том, что ему отказали. Он не привык к отказам. На то, чтобы с ним порвать, у меня ушел почти месяц. Я повторяла и повторяла ему, что у нас нет ничего общего, а он говорил только: «О, тигрица, ты играешь со мной в недотрогу! Грррр!» – и посылал огромных плюшевых медведей с бриллиантовыми сережками.

Я выпучила глаза.

– А что ты имеешь против медведей?

– То, что я не хотела их получать. – Ее яростное выражение лица чуть смягчилось. – Принцы, даже мелкие, не понимают нормальных женщин. Они не понимают, что нельзя купить себе пропуск в чье-то сердце. Вот почему их нужно оставить психованным супермоделям с комплексами неполноценности и другим принцессам, которые так же безумны, как они сами.

Я ничего не ответила. Потому что с теми, с кем Джо пыталась меня познакомить, обычно приходилось волноваться, не заставят ли они меня оплачивать обед. И как мне может понравиться человек, называющий обеды «йда»?

Джо неожиданно просияла.

– О! Я же хотела рассказать, что встретила сегодня мою подругу Поппи у дома Кэлли Гамильтон! В эту субботу она устраивает вечеринку в «Челси Артс Клубе» – и уже внесла нас обеих в список приглашенных. – Она ткнула меня локтем. – Ну же, я одолжу тебе мое красное платье.

Мне нравился «Челси Артс Клуб». Вокруг него был разбит один из тех городских садов, в которых чувствуешь себя так, словно только что шагнул с улицы в Нарнию: тихие уголки, чайные свечи, кусты, в которых шуршат за работой художники. Но что, если Лео позвонит и пригласит меня к себе в свой выходной?

«Но не в темноте же ты будешь рассматривать его сад», – напомнила я себе.

Джо внимательно всматривалась в меня.

– Что? Боишься, что мы наткнемся на Дикона? К твоему сведению, не все художники требуют, чтобы ты раздевалась. Поппи, к слову, обычно просит своих натурщиков одеться. Например, в костюмы собак.

– Я бы с удовольствием сходила. Звучит интересно. А что ты будешь делать вот с этим? – Я кивнула на коробку.

– Хочешь, отдам тебе?

Я чуть не рассмеялась. Они и на мою руку с трудом бы налезли, не говоря уж о других частях тела.

– Чтобы носить их на голове, как экзотическую повязку? Можно. Но в виде трусиков не хочу. Всякий раз, нагибаясь, пришлось бы думать о Рольфе.

– Фууууу! – сказала Джо. – Именно этого он и хочет!