… с женщиной? Горький смешок сорвался с его губ, когда в холл проскользнула тонкая фигурка.

Увидев его, девушка смущенно и чуть виновато улыбнулась. Неловким движением пригладила растрепавшиеся волосы.

— Милый, не сердись, пожалуйста…

Хотелось взвыть раненым зверем. Схватить эту… это существо за горло и сжать пальцы, по капле выдавливая из нее жизнь.

Но Сельвин не шелохнулся, не в силах справиться со сковавшим его ступором. Казалось, тело ему больше не подчиняется — лишь дрожат напряженные до предела мышцы.

Девушка медленно, с опаской шагнула вперед. Принц чувствовал на себе ее взгляд — внимательный, изучающий. Видел изумление и подозрение на ее лице, когда она заговорила:

— Почему ты молчишь? Ты так зол на меня? — еще несколько шагов вперед. И — ласковая улыбка:

— Прости, пожалуйста. Я знаю, ты волновался…

В ее голосе звучала едва уловимая фальшь — и Сельвина передернуло от ярости и отвращения. К ней и самому себе. Идеальная пара: лживая тварь и глупец, охотно верящий каждому ее слову!

От острой, почти физической боли хотелось кричать. Мир на долю секунды потонул в слепящей вспышке гнева.

«Лживая имперская мразь!»

Резко замахнувшись, Сельвин ударил ее по лицу, вкладывая в пощечину всю свою ярость, разочарование, желание причинить боль — такую же, как эта женщина причинила ему.

Она коротко вскрикнула, прижимая ладонь к щеке. Посмотрела на него полным искренней обиды и непонимания взглядом:

— Райт… за что? Как ты можешь обходиться со мной так?!

Ее голос дрогнул, и на миг Сельвин ощутил абсурдное желание пожалеть девушку, попросить у нее прощения…

Ведьма. Тварь. Какую же власть она до сих пор над ним имела!

— Ты прекрасно знаешь, как меня зовут на самом деле, — прошипел он, нависая над имперкой. — Этот спектакль тебе не поможет, Айсард.

Как же тяжело было произнести это вслух! Произнести — и признать, что его возлюбленная, его Сиена — дочь палача, виновного в смерти его близких. Что она слуга тирана, поработившего Рутан. Виновного в разрушенной жизни самого Сельвина и многих, многих других.

Признать, что она никогда не любила его — лишь использовала, чтобы разрушить все, чем Сельвин жил долгие семнадцать лет. Быть может, и смерть его отца — на ее совести?!

Женщина вздрогнула, будто он снова ударил ее. На миг в разноцветных глазах промелькнул испуг; с полных губ сорвался судорожный вздох.

— Значит, ты узнал, — выдохнула Айсард. — Что ж, ладно. Тогда давай поговорим откровенно.

— Нам не о чем говорить, — выплюнул принц, делая шаг назад. Его пальцы сомкнулись на рукояти бластера.

Пусть она попытается напасть. Пусть солжет. Пусть даст ему повод…

— Нет, милый, — твердо произнесла имперка, глядя ему в глаза. — Именно сейчас мы должны поговорить. Не обманывая друг друга больше.

— Друг друга?! — от бешенства перехватило дыхание. — Да как ты смеешь, дрянь?! Из нас двоих лгала ты одна. Только ты…

Какого черта он медлит?! Пистолет заряжен, стоит лишь достать его…

— Только я? — Айсард нервно рассмеялась. — Твое имя — Райт Меллар, не правда ли? Ты простой дальнобойщик, не имеющий никакого отношения к восстанию, так?!

Она сорвалась на крик. Ее голос звенел от напряжения и… обиды? Нет. Это страх за свою поганую жизнь, не более.

— Ты использовала меня. Превратила во влюбленного дурака, не видящего дальше своего носа!

— Ты решил, что я все подстроила? — крикнула имперка, явно распаляясь. Горячечный румянец прилил к ее щекам; в глазах промелькнул злой блеск. — Сельвин, подумай головой, иногда это у тебя получается! Вспомни нашу встречу. Разве я могла это спланировать? Разве не ты подошел ко мне? Разве это я пыталась соблазнить тебя несколько дней подряд?

— Ты профессиональная шпионка, — он бешено замотал головой, будто это могло прогнать сомнения, посеянные ее словами. — Ты способна заставить человека сделать все, что пожелаешь…

— Сесть в тот проклятый поезд?! Усесться прямо напротив меня?! Заставить флиртовать со мной, не бросив на тебя ни единого взгляда?! Я не владею треклятой Силой, чтобы проделать подобное!

Она была права. Но это ничего не меняло. Значит, ей просто фантастически повезло.

— Значит, ты узнала позже. И именно поэтому осталась со мной — чтобы рано или поздно убить!

— Тогда почему я не сделала этого, идиот?! Почему ты до сих пор жив?!

«Почему?» — вопрос эхом отозвался в висках, причиняя чудовищную муку. Почему она не исполнила свой долг? Зачем ей тянуть?

— Тебе не приходило в голову, что я люблю тебя, дурак?! Ради тебя наплевала на свою карьеру, на будущее… я ради тебя всем пожертвовала! Да если кто-нибудь узнает, что я для тебя сделала… — ее голос сорвался, — что собиралась сделать… да мне под трибунал прямая дорога за такое, и к стене!

Ее лицо исказилось от боли; губы дрожали, словно она вот-вот заплачет. Айсард шагнула вперед, протягивая вперед руку — будто хотела прикоснуться к нему, ища поддержки…

Он и сам дрожал, разрываясь между желанием убить ее… или крепко стиснуть ее ладонь в своей. Прижать женщину к себе, успокаивая и защищая.

Она не лгала. Понимание было сродни удару обухом по голове: столь же дезориентирующее и болезненное.

«Да если кто-нибудь узнает, что я для тебя сделала… отряды, которые ты ведешь в бой, всегда возвращаются с победой… красивый, правда? Семейная реликвия… вроде бы приносит удачу и отводит беду. Знаю, ерунда это все…»

Догадка яркой вспышкой промелькнула в мозгу. Быстрым, лихорадочным движением Сельвин запустил руку под рубашку. Дрожащие пальцы сомкнулись на гранях горного хрусталя, срывая кулон с цепочки.

Айсард рефлекторно отпрянула, когда принц швырнул украшение ей под ноги. С дребезгом разлетелись в стороны кусочки хрусталя, обнажая электронные внутренности.

— Вот значит как, — прошептал Сельвин.

Вот она, его поразительная удача. Вот он, рок, поразивший его товарищей. Вот то, что спасло ему жизнь в сегодняшней битве… и погубило отца.

Лицо Айсард, и без того бледное, почти сровнялось цветом с ее белоснежной рубашкой.

— Я просто хотела защитить тебя, любимый. Я не могла позволить тебе погибнуть… я бы никогда не причинила тебе вреда. Никогда!

С какой же преданностью она смотрела на него. С какой любовью. Как искренне звучали ее слова.

Принц готов был истерически расхохотаться. Любовь — чистая и искренняя! Вот она, значит, как выглядит, когда женщина привыкла идти к цели по трупам и сломанным жизням.

С трудом проталкивая слова через одеревеневшее горло, Сельвин прохрипел:

— Какая же ты тварь… Исанн. Какая тварь.

Отступившая было ярость вернулась с утроенной мощью. Накатила волной ревущего пламени, сметая былую нежность, пробуждающееся сочувствие…

Бластер все-таки покинул кобуру.

— Ты уничтожила мою жизнь, — прорычал Сельвин, часто дыша. — Ради своих желаний ты сравняла с землей все, что мне было дорого! И ты думаешь, я прощу тебе это?!

Он уже не видел ничего вокруг. Перед его глазами проплывали застывшие, искаженные предсмертной мукой лица. Отец, друзья, товарищи по оружию… и она. Не женщина, стоявшая перед ним — но женщина, которую он знал. Придуманный, обожаемый образ.

Сиену Исанн Айсард убила с чудовищной жестокостью. Но почему, почему он не может отделить одну от другой?! Он не Исанн Айсард любил, не ее!

— Стреляй, — произнесла имперка чуть слышно. — Чего ты ждешь, Сельвин? — губы женщины скривились в горькой усмешке. — Я не стану защищаться. Не хочу.

Она шагнула вперед — так, что подрагивающее дуло пистолета почти уперлось ей в лоб.

Сельвин до хруста сжал зубы. Кровь гудела в ушах; бежала по жилам с такой скоростью, что, казалось, сердце вот-вот лопнет от перегрузки. Горло перехватило от беззвучного крика; душила подступающая тошнота. Воспаленные, ужасно саднящие глаза застилала белесая пелена.

«Ненавижу», — билось в раскаленном мозгу.

— Ненавижу, — вырвался вместе с горячим дыханием хриплый шепот.