Раздался стук в дверь. Я открыла и посторонилась, пропуская встревоженную Аэлиту, которая ворвалась в комнату, с грохотом захлопнув дверь. Обреченно прислонившись спиной к косяку, я смотрела на сестру, нисколько не сомневаясь в цели ее прихода. Пройдя на середину комнаты, Аэлита резко повернулась ко мне, отчего ее длинные белокурые волосы взметнулись вверх. Вьющиеся локоны раньше ее раздражали, а теперь она с гордостью выставляла их напоказ.

– Ты в порядке, Лиа, – с облегчением и толикой обреченности произнесла она.

– А что со мной может случиться? – с наигранной беспечностью ответила я и выжидательно посмотрела на сестру.

– Ты правда не понимаешь или смерти своей ищешь? – ткнув в меня пальцем, взволнованно поинтересовалась Аэлита. – Недалекие орки – и те знают, что не стоит возражать магистру Авурону и надеяться, что все сойдет с рук!

Непривычно было видеть всегда собранную сестру такой взвинченной.

– Все не настолько плохо, Аэлита. Он вовсе не кровожадный, слухи о его беспощадности сильно преувеличены, – как можно убедительнее произнесла я.

«Самой бы в это еще поверить. Но чего не скажешь ради спокойствия сестры».

– Да? Ты скажи это тем бедолагам, которые бегут наперегонки, стоит им узнать, что они вызвали недовольство магистра Авурона одним своим существованием. А может, ты это объяснишь жадным до власти мятежникам, переметнувшимся на сторону врагов королевства Риас, которые тоже, заслышав имя магистра Авурона, пытаются покинуть поле боя, спасая свои шкуры? Хотя нет, давай мы лучше тебя к ним отправим – для обмена опытом. Быть может, тогда ты поймешь, как глупо ведешь себя, провоцируя темного магистра.

– Я бы с удовольствием, но не могу. Мне тут предложили пару недель на кухне поработать, – лукаво улыбнулась я, – поэтому придется повременить с «опытом».

– А это очень даже неплохо, – не скрывала своей радости Аэлита. – Тогда у тебя останется меньше времени на глупости.

Опасения сестры мне были ясны и понятны. Нас с Аэлитой связывали не столько трепетные сестринские чувства, сколько «родственные нити», порождающие глубокую эмоциональную связь, объединяя всех валькирий воедино. Когда, умирая, валькирия возносится в Валхаллу, все остальные «сестры» острой, пронизывающей сознание болью чувствуют, как разрывается с ней связь. Одновременно с пониманием, что ее больше нет в этом мире, исчезает ее частица, крупица души каждой валькирии. Отсюда и обостренное желание оберегать друг друга.

– Если бы со мной что-то произошло, Аэлита, ты бы об этом узнала первой, – напомнила я сестре. – Сама же видишь, я в порядке – цела и невредима. Прекрати постоянно за меня волноваться, я большая девочка и могу сама за себя постоять. – Оторвавшись от двери и улыбаясь, я подошла к недовольной Аэлите. – Я догадываюсь, что в случае моей скоропалительной кончины ковен ведьм обязательно устроит праздник, пригласив на него валькирий и забыв о давних обидах и распрях. Ведь больше не нужно будет постоянно беспокоиться, что их опозорят или, того хуже, проклянут и забудут чем.

Аэлита не смогла сдержать улыбку, вспомнив наше первое и единственное посещение ковена ведьм, когда нашей семье оказали честь, пригласив на обед к верховной жрице ведьм Раниане Тобус из клана Ройзэс.

Перед тем как предложить нам отобедать, нас пригласили испить особый отвар из трав. Во время чаепития завязалась беседа, и жрица позволила себе нелестно отозваться о моей сестре. Я разозлилась и, не раздумывая, прочитала недавно услышанное на уроке целительства заклинание, поведанное нам неосмотрительным преподавателем в качестве дополнительной информации к размышлению. Когда с моих губ слетели последние слова, верховная жрица позеленела и начала беспрестанно икать, а я так жутко испугалась содеянного, что никак не могла вспомнить произнесенное шепотом заклинание, чтобы вставить в него связку отмены.

Всю нашу семью, естественно, попросили покинуть более не гостеприимный дом, отчего лорд Лалабек не пришел в восторг, в чем мы с сестрой смогли позже убедиться.

Взглянув на свои наручные часы, я увидела, что стрелки неумолимо двигаются вперед и у меня осталось всего 15 минут в запасе, чтобы без опоздания появиться в школьной столовой. Расположена она в главном корпусе, до которого еще нужно добраться.

– Бездна, я опаздываю!

Не глядя на сестру, я подхватила висевшую на спинке стула сумку со школьными принадлежностями, оставленную перед уроком магистра Смага, и побежала к двери.

– Тебе тоже, Аэлита, не мешает поторопиться, если не хочешь остаться без обеда, – через плечо кинула я сестре и ухватилась за дверную ручку, поворачивая ее.

– Подожди! – остановила меня Аэлита, – я прошу тебя, Лиа, быть осторожней с магистром Авуроном. Не забывай, он бессмертный лорд, и он не тот темный, которого стоит злить.

– Угу, вот каждую минуту только об этом и буду думать, – отмахнулась я от предостережений сестры.

Аэлита с видом вселенской мученицы вместе со мной вышла в коридор. Сестра пошла к себе в комнату, находящуюся напротив моей, а я, спустившись по лестнице и выйдя из общежития, поспешила в столовую.

В помещение для кухонного персонала я успела вовремя – минута в минуту. И прежде чем в общем зале раздались голоса первых адептов, желающих перекусить, даже успела переодеться в поварской костюм цвета черного янтаря, лежавший в шкафчике с моим именем. Войдя на кухню, я без труда глазами отыскала приземистую фигуру мистера Тико – школьного повара. Он, размахивая ложкой перед лицом ученика, что-то объяснял, периодически помешивая деревянной лопаткой булькающее варево в кастрюле.

Мистера Тико в лицо знали все адепты в школе, а стараниями Аэлиты и я. Стоило ему появиться у раздачи с едой, как сестра начинала тыкать в него пальцем, громко сообщая мне, кто это. При этом она благополучно забывала о привитых ей с рождения гувернантками хороших манерах, коими всегда гордилась. Как поясняла мне сестренка, «того, кто отвечает за твою еду, нужно знать в лицо». Иногда ей вторили ее подружки, изредка составлявшие нам компанию. Как реагировать на столь откровенную грубость, я пока не решила.

Не дожидаясь, когда мистер Тико останется один, я, поправляя повязанный на голове платок, направилась к нему, чтобы получить свое распределение на работу во вверенных ему владениях. Увидев нарисовавшуюся перед ним меня, он жестом отпустил адепта выполнять поручение.

– Кем будешь? – окинув меня критическим взглядом, спросил мистер Тико.

– Здравствуйте! Адептка Тиера, – отрапортовала я. – Готова приступить к работе. С чего начать?

– Ух, какая шустрая. Готовить-то умеешь? – прищурил свои и без того маленькие поросячьи глазки шеф-повар. Я покачала головой. – А обедом для вампиров согласна быть?

В ужасе я округлила глаза.

– Нет! А здесь и это практикуется? – недоверчиво спросила я.

– Шучу я. У нас юмор здесь такой, скоро обвыкнешься, – мистер Тико расплылся в широкой улыбке, продемонстрировав ряд неровных желтых зубов.

– Обхохочешься, – буркнула я, замечая, как поварята посмеиваются над моей доверчивостью.

Учитывая многообразие адептов, я во что угодно готова поверить. Тем более, когда у каждого ученика свои предпочтения в еде. Что там какая-то кровь для вампиров, если есть кое-что похуже. То, что вампиры питаются кровью, известно всем, но не многие знают, что анку[1] иногда балуют себя чужой аурой – это напрямую связано с поддержанием их личины, навеянной мороком. После их трапезы следов не остается. Пострадавший умирает, как от тяжелой болезни, и ни один целитель помочь не в силах.

Оттого и меню в школьной столовой крайне разнообразно, но сама я ни разу не видела, как здесь готовят кушанья и, честно, не особо горела желанием увидеть.

– Не боись, есть тебя никто не собирается, – успокоил меня мистер Тико. – Насчет тебя особое распоряжение поступило. Тебя велено и близко не подпускать к приготовлению еды. Видать, опасаются, что кого-нибудь отравишь. Кто вас знает, проштрафившихся. За вами всеми не уследишь. Всю неделю будешь мыть посуду.