Написание письма не заняло много времени. Свернув тонкий пергамент в трубочку, девушка на цыпочках вышла на балкон. Там уже ждал ее взъерошенный ворон, всегда прилетавший в одно и то же время. Морозный воздух вырывался изо рта Тауриэль: балкон покоев принца и его леди выходил на запад снаружи Горы, и даже прочный каменный козырек, нависавший над ним, не спасал от зимнего ветра.

Прицепив письмо к лапке птицы, эльфийка отпустила ее на волю и хотела было уйти обратно в тепло комнаты, как вдруг ее острое зрение заметило движение чуть в стороне, ярусом ниже. Быть может, это был всего лишь запоздалый стражник, проверявший покой Эребора, но в сердце эльфийки почему-то поселилась тревога.

На другой день ее позвали в то крыло дворца, где работали и жили королевские шпионы. Эта служба, с недавних пор усиленная и расширенная, не афишировала своего присутствия, и все же любой гном знал, что каждое его деяние может стать известным Королю-под-Горой.

Тауриэль была неглупа и сразу догадалась, о чем пойдет речь. Когда она переступила порог чистой, светлой комнатушки — едва-едва десять шагов в поперечнике, — ее встретили с улыбкой. Гном Бофур, руководитель шпионов и королевский переводчик, сидел у стены, небрежно листая страницы толстенной книги, и навстречу эльфийке поднялся по-доброму улыбающийся невысоклик.

— Счастлив видеть вас, миледи, — чуть поклонился он. — Садитесь, прошу вас. Извините моего друга за отсутствие манер, Бофур порой позволяет себе быть типичным представителем своего народа.

Длинноусый гном расхохотался, отложил книгу и поднялся, лукаво блестя зелеными глазами.

— Уел, — признал он радостно. — Простите, госпожа. Я тут перечитывал одно до крайности занятное письмецо…

Тауриэль слегка вздрогнула. На колени ее опустился брошенный рукой Бофура лист пергамента, на котором ее почерком было написано послание для короля Трандуила.

— Мало кто в нашей службе знает эльфийский, — Бофур больше не улыбался. — Я — знаю. Надеюсь, миледи не станет говорить, что не писала этого послания?

— Не стану, — подтвердила девушка — какой был смысл отпираться? — Однако если вы перехватили ворона и прочли послание, то должны знать, что там нет ничего незаконного.

— Миледи! — Бильбо Бэггинс в ужасе всплеснул пухлыми ладонями. — Неужели вы могли подумать, что мы станем обвинять вас, допрашивать или дурно с вами обращаться?! Бофур, скажи ей, что это не так!

Тот пожал плечами, давая понять, что все зависит от поведения прекрасной дамы. Тауриэль переводила взгляд с одного невеличка на другого. Да нет, быть того не может!

— Господа, то, что сейчас происходит в этой комнате, я сама разыгрывала не раз перед заключенными Лесного короля, — вздохнула она. — Бофур безжалостно обвиняет меня, мистер Бэггинс как бы защищает — и все для того, чтобы заставить меня работать на вас, так?

Гном и полурослик переглянулись. Бильбо вдруг тихо хихикнул, прикрыв рот рукой.

— Кили сделал очень достойный выбор, — одобрительно признал он. — Миледи нас раскусила. Впрочем, от этого суть не изменится. Мы действительно видим, что вы не высылаете королю Трандуилу секретных сведений — а могли бы, учитывая, что наш Кили наверняка проболтался вам. Госпожа моя, вы даже не представляете, до какой степени нам всем сейчас не помешает помощь такой умной женщины, как вы. Учитывая, что в Дейле сейчас разгорается эпидемия, нам пригодятся сведения из первых рук.

— Мой излишне вежливый друг хочет сказать, — проворчал Бофур, — что эльфы не подвержены человеческим и гномьим болезням. Мы не имеем права приказывать невесте нашего принца, однако были бы счастливы, согласись вы сотрудничать по доброй воле.

Тауриэль кивнула. Бильбо Бэггинсу явно было неуютно от того, что предстояло сделать, но он не отводил взгляд. Внезапно эльфийка ощутила некое родство с этим забавным крохотным мужчиной. Они оба были, по сути, чужаками среди дикой ярости народа кхазад, оба с трудом изучили их язык и пытались приспособиться к этому жестокому миру.

— Разве шпионы не должны помогать друг другу? — слабо улыбнулась она. — Если так надо, господа, я готова поехать в Дейл и ежедневно высылать вам воронов со сведениями. Так я смогу пригодиться своей новой родине.

Бильбо подошел к ней и чуть склонился, чтобы бережно и очень уважительно поцеловать руку девушки. Даже Бофур благодарно кивнул ей.

— Спасибо, миледи, — с чувством сказал он. — Вы — лучшая из дочерей своего народа. Мы будем приглядывать, чтобы с вами не случилось ничего дурного, не бойтесь.

Он подмигнул удивленной эльфийке и протянул ей пергамент с письмом Лесному королю.

— Вы станете частью нашего народа, — пояснил Бофур, — но это не значит, что нужно забывать о вашем собственном народе. Как я уже однажды говорил моему юному другу Бильбо, мы должны все знать друг о друге, тогда наша взаимная дружба лишь окрепнет.

***

Трапеза во дворце Эребора проходила в огромном зале, заполненном десятками светильников. Резные абажуры, закрывавшие яркие свечи, заставляли свет преломляться и рассыпаться на мириады отблесков, каждый из которых придавал обедающим вид украшенной дорогими камнями ожившей статуи.

Кили ворвался в обеденный зал, безо всякого почтения ухватив дядюшку за плечо и заставив повернуться к себе.

— Зачем? — яростно выкрикнул он, сверкая глазами.

Сидевшие за длинным столом приближенные Короля-под-Горой неодобрительно хмурились, Двалин даже приподнялся, готовясь осадить потерявшего стыд юнца, но Торин знаком велел ему сесть на место. Король медленно отодвинул большое блюдо с тушкой перепела и отер поданным рабыней полотенцем жир с пальцев и губ. Только после этого правитель Горы соизволил поинтересоваться:

— Что именно так встревожило сына моей сестры?

— Зачем ты отсылаешь мою невесту в зараженный город? — рявкнул Кили. Ноздри его тонкого носа побелели от злости, сейчас он был способен натворить бед. — Ты все еще не можешь смириться с тем, что я выбрал своей женщиной не гномку? Так я могу напомнить, кто вытащил наши задницы из эльфийского плена…

— Молчи, — одного короткого слова короля хватило, чтобы Кили умолк, зло прожигая дядю взглядом. — Ты, как всегда, поступаешь по первому зову сердца, не думая о последствиях. Сядь и воздай должное трапезе, племянник. Мы поговорим наедине после ужина.

Раздраженно сопя, юноша повиновался. Он видел, что даже брат смотрит на него с сожалением, и слегка устыдился своего импульсивного выпада. Может, он чего-то не понял?

Когда трапеза подошла к концу и рабы засуетились вдоль стола, убирая остатки пиршества, Торин сам поманил племянников за собой. Они втроем прошли в дальний угол зала, где за колоннами стояли жесткие каменные скамьи.

— Кили, сын сестры, я никогда не стал бы подвергать опасности ту, которую ты назовешь звездой своей жизни, — серьезно и спокойно сказал король, доверительно положив руку на плечо племянника. — Ее народ не подвержен нашим болезням, эпидемия не причинит ей ни малейшего вреда. Как я понял, она не стала говорить тебе, зачем едет — это потому, что ее попросил о том мой бесценный супруг. Твоя женщина напишет нам, как обстоят дела в городе и какая требуется помощь. Нам жизненно важно, чтобы не подверженный чуме шпион был в самом сердце Дейла. Я не могу полагаться только на письма Барда, ведь его интересы — в Дейле, а не здесь.

— Ты используешь ее, — упрямо бросил Кили, хмуря темные брови.

— Мой мальчик, — Торин с отеческой лаской погладил его растрепавшиеся волосы, — я вынужден быть политиком, ведь я король. Я покупаю и продаю кого угодно, но никого, ни единого из них, не трачу зря. С Тауриэль ничего не случится. Она не заболеет, не поранится, она сильный воин и у нее были сотни лет, чтобы отточить мастерство. Ты веришь в нее?