— Ты что, думаешь, что я буду прыгать до потолка и бежать навстречу этим дикарям с воплями «хочу в рабство»?! — Бильбо ушам своим не поверил.
— Я думаю, что тебе, как и всем нам, хочется жить, братец, — Лобелия приоткрыла дверь норки и остановилась на пороге, довольно невежливо ткнув в сторону кузена зонтиком. — Ты не приходил на общий совет городских властей, и очень зря. Господин мэр говорит, что необходимо всем мужчинам прийти завтра на главную площадь, чтобы гномы сами отобрали тех рабов, что им подойдут. Те, кто откажется, будут предоставлены на милость этим варварам.
— И все это мэр решил при твоей добрососедской поддержке, разумеется, — подхватил Бильбо. — Нет уж, спасибо, становиться рабом я не собираюсь.
— Если ты не желаешь спасти наших детей и женщин, то можешь оставаться, — кузина презрительно усмехнулась. — Но я бы советовала тебе все же прийти. Не стоит злить гномов, они, говорят, очень опасны и злопамятны. Тебе нечего бояться, братец. Такой, как ты, гномам явно не понадобится.
Она ушла, а Бильбо долго еще стоял перед открытой дверью, сжимая кулаки и чувствуя бессильную ярость. Не пойти, трусливо сбежать, когда остальным хоббитам придется туго? Нет. Он просто не может так поступить. Решение было очевидным. Оставалось надеяться, что гномы не станут выбирать много рабов для своего узбада — и что Бильбо Бэггинс покажется им достаточно заурядным и неприглядным экземпляром.
========== 4. Кили ==========
Пони шлепали копытами по пыльной дороге. В Шире было лето, а это значило, что повсюду расстилались ухоженные поля, полные созревающей пшеницы, а на дорогах клубилась пыль, вылетая из-под копыт многочисленных лошадей. Узбад взял с собой только малую часть войска, полагая, что этого будет вполне достаточно для визита к мирным жителям. Незачем пугать будущих подданных размерами своего воинства.
Покачиваясь в седле, молодой племянник великого вождя пытался писать стихи. Недавно Кили постигла очередная внезапная страсть к волоокой красавице-гномке, и в данный момент он напряженно раздумывал над сочинением оды к прекрасным глазам дамы сердца.
Надо сказать, все его влюбленности никогда не длились дольше пары месяцев — однако за это время юноша успевал испытать столько же, сколько переживает тот, кто прожил с возлюбленной не один год.
Его очередная избранница была хорошего рода, хоть и не принадлежала к клану Дурина, так что, скорее всего, понадобится не одна поэма, чтобы ее покорить. Однако Кили это ничуть не смущало. Он удерживал равновесие в седле, привычно управляя своей лошадкой при помощи одних только коленей, а в руках сжимал лист плохо выделанного пергамента. На марше вряд ли найдешь лучший.
— От тебя скоро пар повалит, — насмешливо отметил Фили, поравнявшись с братом и чуть подтолкнув его в плечо. — Что, умаялся сочинять свои вирши?
— Есть немного, — признался Кили, с удовольствием воспользовавшись нежданной передышкой. — Одни банальности в голову лезут. Вот как ее воспеть, чтобы не было повторением того, что ей уже говорили?
— Ты прекрасна, похитительница души моей и сердца моего, — тихо пропел Фили, выводя старинную мелодию и на ходу подставляя к ней новые слова, придуманные тут же, на ходу. — Я грежу станом твоим и улыбкой твоей. И если одаришь ты взглядом, то птицы поют громче — и ярко светит солнце в моей душе, ибо это единственное, чего желаю я на этом свете. Никогда не забыть мне твоей красоты, твоих кос… У нее какие волосы, темные или светлые? — прервавшись, уточнил он.
Кили восторженно вскрикнул.
— Ай, брат, ты настоящий поэт! Погоди, я запишу эти слова, это ведь как раз то, что мне нужно! Волосы у нее светлые — ты же знаешь, я люблю светловолосых, тем более что они так редко рождаются у нашего народа.
Он перегнулся через седло и шутливо дернул брата за прядь волос чистого пшенично-золотого цвета. Фили сердито фыркнул, мотнул головой, отбирая у младшенького свои волосы.
— Нечего на меня так смотреть, — хмыкнул он. — А то в глаз получишь. Пиши лучше свои страдания дальше, авось твоя красавица отличит их от стенаний других кавалеров.
Тут он брата уел. Женщин у гномов было куда меньше, чем мужчин, — и каждая представительница прекрасного пола обыкновенно бывала окружена вниманием как минимум трех кавалеров. Порой возникали поединки, которые могли привести к тяжелым ранениям и даже смерти проигравшего. Впрочем, тем ценнее считалась невеста. А Кили, несмотря на свое искусство лучника, на мечах сражался не так хорошо — значит, и шансов у него было меньше. Принадлежность к роду Дурина тут не играла особой роли, важны были личные заслуги.
Однако дальнейшие страдания Кили над стихами продлились недолго. Впереди показались высокие холмы — поселение хоббитов. Юноша не запомнил, как оно называется, — да и зачем? В конце концов, тут будут набирать себе рабов дядя и наставник Двалин, а для него, второго наследника, это все равно что увеселительная прогулка.
Убрав пергамент с бесценными для него стихами за пазуху, Кили перехватил поводья пони и на всякий случай тряхнул головой, чтобы распущенные волосы легли покрасивее. Гномы гордились своими длинными косами, а в особо торжественных случаях даже расплетали их — когда желали показать, насколько каждый из них сильный воин. Чем выше положение гнома в его клане, тем длиннее будут его косы — и тем больший почет окажут ему соплеменники.
У Кили волосы пока были не очень длинными, чуть ниже плеч — короче, чем у брата. Но он был уверен в том, что еще совершит множество славных подвигов. Когда брат станет великим таном после дядюшки, он, Кили, получит титул узбада — а значит, тоже будет водить в бой могучий хирд и командовать десятками, а то и сотнями гномов. Вот это будет жизнь!
Городок хоббитов притих. Местные жители, должно быть, боялись несокрушимой силы, которую представляли собой даже пара сотен гномов, — и были правы. Кили тронул поводья и пристроился в ряд чуть позади Торина. Тот ехал впереди всех, как бы показывая, что не боится никакой угрозы и защищает свой народ своим же телом. Не то чтобы в этом была необходимость, особенно в этих мирных краях, но традиции есть традиции. Узбад вступает первым в побежденный город — и уходит последним, когда его войско сполна насытится добычей.
Городские ворота были распахнуты настежь — еще бы, попробовали бы они не открыть! Впрочем, ворота-то были хлипкие, одно название. Забавы ради юноша прикинул, что достаточно одного удара простым тараном, даже не окованным железом, чтобы вся эта конструкция разлетелась в щепки.
Фили ехал слева от узбада, отставая на предписанные полкорпуса; справа же, почти вровень с Торином, восседал на своем коне Двалин, первый помощник и ближайший друг Дубощита.
За несколько ярдов до ворот походные музыканты ударили в барабаны. Длинная кавалькада заученно разделилась за спиной узбада надвое и проникла в город сразу за ним, рассыпавшись полукольцом и неотступно следуя шаг в шаг. Военная выучка гномов поражала многих, прежде не имевших с ними дела. Тем не менее чаще всего представители других народов видели гномов в бою первый и единственный раз. После этого они либо становились рабами, которые присматривали за домами и прислуживали на марше, либо погибали.
Сияющее в небе солнце казалось белым, паля жаром на землю. Собравшиеся на городской площади хоббиты обильно потели — не только от жары, но и от страха. В этом плане полуголым гномам было легче. Они не надевали тяжелой брони, когда шли не в бой, да и опасаться тут было нечего. Обошлись простыми штанами и легкими ремешками вокруг запястий и на талии, чтобы было куда оружие прикрепить.
