— О да! Это просто чудесно! Тебе не тяжело, мой дорогой?

— Ничуть, — дракон издал совершенно неописуемое фырканье, долженствующее обозначать презрение, по всей видимости. — Ты почти ничего не весишь, маленький. Я хочу хорошо размяться, приготовься. Если устанешь, скажи.

— Не устану, — торопливо уверил его Бильбо. — Все нормально, лети, только не удаляйся далеко от дворца Трандуила, пожалуйста.

Он был в таком восторге от полета, от ветра у щеки, от того, что его дракон, его выстраданный друг, заговорил и проявил настоящий разум, что почти не помнил себя. Бильбо смотрел на близкое небо — сюда не доводилось подниматься ни одному полурослику до него, и ни один прежде не был так един с последним созданием древней, ушедшей эпохи. Дракон парил, изредка взмахивая широкими крыльями. Он еще вырастет — и вот тогда пусть поберегутся любые враги Королевства-под-Горой!

Смауг вдруг сложил крылья и плавно стал спускаться, выставив вперед лапы с острыми когтями. Бильбо сперва удивился, почему это дракон прерывает их ночную прогулку, но потом заметил высокого эльфа в доспехах, который ожидал их со Смаугом на лесной поляне. Эльф был чем-то похож на владыку Трандуила, и мистер Бэггинс догадался, что это сын короля, принц Леголас.

Смауг коснулся земли, взметнув ветерок перед собой, так что высохшие черные листья, опавшие с умерших деревьев, полетели под ноги эльфа, но тот даже не обратил на это внимания. Едва дождавшись, пока полурослик слезет со спины ящера, Леголас заговорил:

— Доброй ночи, дитя далекого Запада. Я хотел поговорить с тобой наедине, ибо ты кажешься мне наиболее разумным из всего вашего воинства и менее всех желающим войны.

— Насчет второго ты угадал, господин мой, — улыбнулся хоббит. Он прижался боком к чешуйчатой лапе дракона и положил ладонь на его шею, чтобы Смауг не вздумал даже случайно напасть на этого эльфа. — Что заставило тебя так поздно ночью искать моего скромного общества?

— Мой отец, — лицо Леголаса помрачнело, ему явно тяжело было говорить это. — Он принял вас лишь потому, что король Торин был ранен. Теперь же, когда тот встал на ноги, обязанности гостеприимства выполнены. Отцу не нужен союз с гномами, поскольку вы приведете за собой орду орков — бедствие куда худшее. К тому же, с вами дракон, а мой король ненавидит их. Я слышал, как он отдавал распоряжение убить твоего дракона, когда все будут спать, господин Бэггинс, а затем взять под стражу тебя, принца Кили и Короля-под-Горой. За жизнь своего короля и наследного принца гномы Эребора заплатят дорогую цену.

Бильбо сузил глаза. Ему больно было сознавать, что Трандуил готов предать их или даже выдать оркам, однако владыку Лихолесья можно было понять. У него свои беды, он один против зла этого леса и против всех внешних угроз. Это у Торина полно вассалов и завоеванных народов…

— Пусть попробует убить меня, — предложил Смауг, нехорошо скалясь. — Я могу уничтожить десятки его подданных, прежде чем это случится. Не начать ли мне с его единственного сына?

— Нет! — Бильбо вцепился в драконью чешую. Ему вдруг стало страшно. Он понял, что имел в виду Торин, говоря, что драконы от рождения — злобные и коварные твари. — Если ты убьешь его, это будет началом войны, первыми жертвами которой падем мы все!

— Это так, — подтвердил Леголас, который ничуть не был испуган. На лице лесного принца виделась только печаль. — Я знаю своего отца, если он что-то решил, его уже не переубедить. Я не хочу жертв ни среди своего народа, ни среди твоих родных, Бильбо Бэггинс. Прошу вас, уходите, пока не поздно! Я отвлеку стражу до утра, чтобы вы могли пройти за границу владений нашего королевства.

Он слегка поклонился — даже, скорее, просто обозначил поклон — и направился к дворцу.

— Ваше Высочество! — окликнул его Бильбо. Когда Леголас остановился и обернулся, полурослик негромко сказал: — Ваш отец поступает опрометчиво. Я очень надеюсь, что ваше желание заключить мир куда сильнее военных амбиций. Моему королю было бы приятно обсудить с королем Трандуилом будущие торговые союзы… С ним — или же с тем, кто будет мыслить более, чем на два шага вперед.

Леголас улыбнулся самыми кончиками губ.

— Разумеется, — коротко бросил он — и исчез среди зарослей. Бильбо со вздохом уткнулся лицом в жесткую драконью чешую.

— Придется приложить немало усилий, чтобы избежать открытого конфликта, — пробормотал он. — Боже правый, такое ощущение, что я единственный, кто понимает весь ужас войны и не желает конфликта!

— На войне полно мяса и свежей крови, — Смауг облизнулся. — Но война может угрожать твоей жизни. Я буду на твоей стороне.

— Спасибо, милый, — хоббит погладил шею дракона кончиками пальцев. — Хоть кто-то меня понимает! Давай-ка поторопимся вернуться в дворец, пока еще не поздно. Надо уходить отсюда. Ты сможешь поднять на своей спине нас троих — меня, Торина и Кили?

— Даже пятерых, если надо, — фыркнул дракон. — Я уже не тот слабак, которого приходилось придерживать, когда он хочет справить нужду.

— Да, ты растешь очень быстро, — согласился хоббит. — Тогда летим скорее, до рассвета не так уж долго осталось, а еще надо успеть уговорить Кили уйти отсюда и сдержать каким-то образом возможную ярость моего великолепного жениха, чтоб ему доброго здоровьичка…

Смауг взмыл ввысь, унося своего маленького всадника к намеченной цели. Как бы Бильбо ни был дружелюбно настроен по отношению к Кили, первым делом он намеревался спасать узбада. Без Торина войско гномов будет обезглавлено заживо, ведь никто не заменит великого короля на его каменном троне.

Дракон приземлился на балкон рядом с комнатой Короля-под-Горой и подождал, пока хоббит слезет с его спины.

— Иди, — он на миг положил тяжелую голову на плечо полурослика, и Бильбо снова ощутил на своей шее горячий язык. — Спасай гнома, а я постерегу тут, чтобы ничего не случилось.

Хоббит проскользнул в темноту спальни. Торин проснулся сразу же, стоило только коснуться его груди ладонью, и сел, держа наготове короткий клинок.

— А, это ты, — буркнул он, разглядев жениха. — Должно быть, я заспался… Хотя снаружи вроде бы еще темно?

— Нужно срочно уходить, мой повелитель, — умоляюще сложил руки мистер Бэггинс. — Орки, которых мы частично разбили у Туманных гор, не оставили попыток догнать нас — и теперь могут в любой момент проникнуть во дворец.

— И ты хочешь сказать, что воины Трандуила так легко пропустят их, — хмыкнул было узбад, но заметил скорбное выражение лица полурослика и процедил сквозь зубы: — Только не говори, что этот белобрысый ублюдок предал нас!

— Владыка леса не любит гномов и боится драконов, — медленно, подбирая слова, сказал хоббит. — Он не станет защищать никого из нас или чинить препятствия оркам. Надо уходить, мой король, свет души моей, уходить сейчас же! Молю тебя, внимай гласу разума, оставь месть на потом, когда мы будем к ней готовы!

Торин скрипнул зубами, но кинжал убрал — и с грубоватой лаской потрепал перепутанные волосы жениха.

— Ты прав, забравший мое сердце, — согласился он. — Орки — враг более смертельный, с эльфами я разберусь позднее. Однако нам нужны лошади, да и мимо стражи так просто не пройти…

Хоббит торопливо, в двух словах, объяснил ему, что они полетят верхом на драконе, и вкратце сообщил о своем разговоре с принцем Лихолесья. Торин тихо рассмеялся, выслушав его рассказ. Хоббит давно заметил, что чем опаснее была ситуация, в которой они оказывались, тем беспечнее и веселее казался узбад. Война и впрямь была его стихией, и только когда кругом были враги, он чувствовал определенность.

— Что ж, солнце моей жизни, ты поступил разумно, указав этому эльфу на то, что мы готовы говорить с ним, буде он того пожелает, — Торин быстро одевался, слегка морщась от тянущей боли в зарубцевавшейся ране. — Этой ночью нам предстоит быть быстрыми и тихими, как тени. А если так случится, что я паду в бою и вынужден буду ждать нового рождения в этом мире, то знай: я горжусь своим выбором жениха!