Он наскоро присыпал землей остатки цесарки — живот приятно потяжелел, еды было вполне достаточно. Пригнувшись к земле, дракончик метнулся вперед. Орков не пришлось искать долго — их мерзкий запах буквально резал ноздри. Они шли по следу гномов, но, видимо, не решались подходить близко к их большому лагерю, тем более на территории клана беорнингов.

Всего этого Смауг, конечно, не знал. Он просто чуял гадкие запахи, ловил глазами отблески лунного света на оружии врагов — и улыбался, как умел, своим мыслям. У него родился один план, показавшийся ему хорошим.

Дракончик ползком подобрался еще ближе, он шел теперь параллельно с отрядом орков, прячась в траве. К счастью, степные травы очень высоки, там мог бы спрятаться не только маленький дракон, но и несколько гномов — и им не понадобилось бы нагибаться. Поэтому орки двигались медленно, костров не жгли и не разжигали факелы. Им, созданиям Тьмы, и без того было все отлично видно.

Смауг глубоко втянул ноздрями воздух. В его груди что-то жгло и побаливало, и он чувствовал, что это нужно выпустить наружу.

Драконы могут дышать огнем, это всем известно. Но мало кто изучал их жизнь и повадки достаточно долго, чтобы понять: первое огнеметание дракон совершает инстинктивно. Как человеческому ребенку нужно срыгнуть после сытного кормления, так маленький дракончик должен выдохнуть пламя, чтобы не захлебнуться им и не умереть.

И сейчас, к несчастью для орков, наступил именно такой момент.

Изначально Смауг хотел только пробраться в центр орочьей колонны и как следует покусать за лапы варгов. Те были дикими зверями и наверняка испугались бы его, создав веселую панику. Но получилось даже лучше.

Дракончик выскочил перед отрядом, оскалился и что было сил чихнул. Из самых недр его организма вырвалось пламя — недостаточно горячее, чтобы, скажем, плавить камни, но его вполне хватило, чтобы поджечь сухую траву. Огонь мгновенно разбежался в стороны, отрезав оркам путь вперед.

Варги завизжали, в панике шарахнувшись в разные стороны. Их седоки, которые огня не боялись, с руганью падали на землю и старались тоже убраться подальше. Орки дураками не были, и соваться в пламя охотников не было.

Огонь распространился очень быстро, окружив и Смауга. Но дракончику собственное пламя было нипочем, он весело катался по жарким языкам, терся об них, согреваясь, и звонко шипел. Ему очень хотелось как-то выразить свой восторг — не просто звуками, а словом, быть может, речью, как делал тот, маленький, который любит его.

Дракончик помнил слова, но у него никак не получалось так вывернуть язык. Раздвоенный кончик мешался, не давая подражать знакомой речи, и Смауг бросил эти попытки. Он танцевал в огне, как крупная и очень неуклюжая саламандра. Пламя приятно лизало облезлые бока, грея обнажившуюся кожу. Сейчас дракончик был уязвим, но, по счастью, оркам было не до того, чтобы пускать в него стрелы. Они стремились убраться подальше, пока огонь не дошел до них.

***

Фили, самый зоркий из их отряда, увидел зарево пожара первым.

- Угадайте, кто там безобразничает? - весело фыркнул он. - Кажется, мы все-таки нашли твоего дракона, Бильбо!

Хоббит облегченно вздохнул. Степные пожары, конечно, дело опасное, но их пони достаточно быстры, чтобы унести их от огня прежде, чем станет поздно. К тому же, чуть в стороне протекал один из притоков Андуина Великого, а значит, пожар не пройдет дальше за реку.

И самое главное — раз там огонь, значит, дракончик просто обязан быть в той стороне! Бильбо читал в старых книгах, что любого дракона влечет к огню и золоту, это его стихии, в которых он чувствует себя наиболее комфортно.

- Поторопимся, - попросил он. - Я боюсь, как бы малыш Смауг не попал в ловушку.

Они подтолкнули пони в бока. Два дня бесплодных поисков изрядно утомили отряд королевского жениха — хотя бы потому, что Бильбо уверял их, что Смауг не мог уйти далеко, а значит, надо искать неподалеку от лагеря. Но, к радости полурослика, гномы не роптали, а внимательно присматривались к колебаниям травы — не проползет ли искомый ящер рядом? Они действительно помогали, рассыпавшись маленькими группками по степи, и хоббит преисполнился горячей благодарности.

Когда гномы и полурослик подъехали ближе, то обнаружили несколько больше, чем рассчитывали. Напуганные огнем и дымом варги выскочили прямо на них, и пони встали на дыбы, отчаянно заржав. Бильбо вылетел из седла птичкой, и если бы Кили, перегнувшись, не поймал его за шкирку, мог бы что-то себе сломать при ударе о землю.

Орки были прирожденными бойцами, хотя чести и правил отродясь не знали. Вот и теперь, заметив отряд подгорных воинов, они перестроились и схватились за оружие. Но тут у них шансов было маловато. Гномов было гораздо меньше, но они были верхом, их пони ничуть не боялись огня, и тот не слепил гномов. И кхазад давно научились сражаться, не щадя себя.

Бильбо никогда еще не видел, чтобы молодые принцы, вроде бы знакомые ему, становились такими. Их лица искажала ярость, а губы кривились, исторгая боевые кличи. Кили схватился за лук, правя своим пони коленями. Бильбо вцепился в седло: скакать и сражаться одновременно он еще не научился и не сильно того желал. Он пригнулся ниже, высматривая, не покажется ли где-нибудь рядом его дракон. Почему-то это казалось ему куда более важным, чем сражение.

В стороне завизжал какой-то варг, и его визг оборвался коротким, хриплым бульканьем, когда один из гномов отрубил ему голову. Орки орали и ругались по-своему, мечи и стрелы гномов пробивали их кожаные доспехи, избавляя от ненужных жизней.

Не всем оркам досталась милостивая быстрая смерть. Гномы давно устали просто идти по степи и теперь развлекались вовсю. Пользуясь тем, что создания Тьмы шарахались от огня, подгорные воители хлестали их лошадиными кнутами, подрубали ноги и посылали стрелы только в ноги или в пах, чтобы орк умер не сразу. В этой битве было меньше войны, а больше забавы.

Бой был хорошим, погибло только трое из отряда, шедшего с Бильбо. Полурослик не принимал участия в общем веселье, он выбрал момент, когда пони принца поравняется с небольшим холмиком, и мешком свалился с него, предоставив Кили сражаться дальше.

Поднявшись, хоббит глянул вниз с холма — и почти сразу увидел своего дракона. Смауг резвился в огне, извивался в нем, как большая саламандра из старинных легенд. Когда полурослик, срывая голос, позвал его, не особо надеясь, что дракон услышит его за шумом боя, ящер поднял голову, а затем, ловко струясь по земле, проскользнул между ногами дерущихся и подбежал к хоббиту.

- Ты чего убежал, шалунишка этакий? - укоризненно спросил Бильбо, от избытка чувств обняв дракончика за шею. Тот вдруг вывернулся, недовольно рявкнув, и скатился с холма в самый огонь. Не успел Бильбо испугаться, как на его глазах произошло настоящее чудо.

Зрелище, надо сказать, было малоаппетитное. Смауг запыхтел, раздулся — и вдруг треснул пополам, и из-под слезшей кожи показалась крупная голова, почти втрое больше той, что была у дракона раньше.

Бильбо только рот открыл. Прежде ему, конечно же, не приходилось видеть линьку дракона — да и откуда бы? Поэтому теперь он мог только изумленно смотреть, как отброшенная шкура бесполезным ворохом падает в огонь, чтобы остаться там ненужной грудой. А подросший дракон расправил еще влажные крылья, просушивая их над пожаром. Он не просто вырос, а стал намного больше, ростом с хорошего пони.

- Ох ты, - только и мог пробормотать мистер Бэггинс. - Неудивительно, что тебе было тесно в старой чешуе, малыш! Подрос, я смотрю…