И только когда его пригнули к земле и начали раздевать, Бильбо понял, что узбад отнюдь не намерен думать об удовольствии партнера. В предчувствии боли хоббит изловчился перевернуться. Он хотел пнуть обидчика — хотя бы так, ведь совсем уж беспомощной жертвой Бильбо не был. Но потом посмотрел на Торина — и испугался. Тот скалился, как голодный волк, и глаза его горели красным огнем, а пальцы больно, до синяков, сжимали бедра полурослика.

Он склонился над Бильбо: огромный, закрывший собой небо, пахнущий металлом, потом и кровью; дорожки алого у него на лице казались порезами, жутко раскрытыми, как несытые рты.

— Нет? — прорычал он, рванув одежду хоббита и вцепившись одной рукой в его член. Ни о какой ласке речи не шло, Бильбо стало больно, яички как будто выкручивали тисками. Он закричал, а из глаз сами собой брызнули слезы. Плакать хоббит не собирался, но обида тела, наказанного незаслуженной болью, была сильнее.

Его слезы только распалили насильника. Узбад, как будто превратившись в настоящего безумного зверя, грубо щипал его, терзал яростными поцелуями, больше похожими на укусы. Он зло прикусывал кожу на шее и груди своей жертвы, и Бильбо с ужасом думал о том, что же будет дальше.

А дальше стало только хуже. Когда он попытался вырваться и отползти, Торин поймал его одной рукой, а другой шлепнул по заднице — не как шлепают детей, а увесисто, с оттягом. И повторил эту порку несколько раз. Ладонь у него была тяжелая, и ягодицы хоббита быстро покраснели.

Он только стонал, все еще дергаясь в сильных руках. Бежать Бильбо уже не смог бы, даже если бы захотел.

Торин перевернул его на живот, заставляя встать на четвереньки. Злые удары прекратились: узбад и не бил его даже в четверть своей силы — просто наказывал за непослушание. Но хоббиту было достаточно и этого, он шипел от боли, когда жесткие руки больно стискивали покрасневшие половинки зада.

Когда толстый палец короля оказался в дырочке его ануса, Бильбо не выдержал и взметнулся, пытаясь встать. Это он сделал совершенно зря: узбад тут же ухватил его за плечо другой рукой, пригнул ниже, заставив уткнуться лицом в высокую, вкусно пахнущую траву. Палец его двигался взад и вперед — и Бильбо чувствовал, как ему в бедро упирается твердая плоть узбада.

Торин навалился на него, пинком раздвинув его ноги шире, и начал втискивать огромный, очень толстый пенис в тело кричащего полурослика. Бильбо слышал свои вопли словно бы со стороны, боль была адская, он боялся вновь лишиться чувств, чтобы не доставить мучителю такого удовольствия.

Торин низко, довольно прорычал что-то на своем языке — наверняка это было что-то столь же грязное, как и это соитие. Он ухватил хоббита за бедра, напористо толкаясь, пока еще мелко и неглубоко, но с каждым толчком проникая дальше. Бильбо казалось, что его сейчас разорвет. Мучительно хотелось в туалет, он скрипел зубами, плакал — и снова срывался на крик. Последние признаки возбуждения бесследно испарились.

Когда грубые пальцы вожака варваров начали снова терзать его член, хоббит расплакался в голос. Держаться не было сил, он чувствовал, что по ногам течет кровь из разодранного зада, смешиваясь с мочой. Торин посмеивался, толкаясь уже легко, входя в растраханную дырку и иногда низко ворча что-то на кхуздуле.

«Лучше бы я был самым последним рабом, чем так!» — подумал бедный полурослик. Унижение достигло высшей точки, он готов был умереть от стыда и боли.

И тут все кончилось. Узбад несколько раз вошел в него, хлюпнула кровь — а потом в истерзанные кишки Бильбо хлынули тугие капли спермы. Еще пару раз мощно толкнув бедрами, гном наконец покинул его тело — и освобожденный хоббит рухнул на траву. Где-то, буквально в нескольких милях отсюда, сородичи мистера Бэггинса лежали в своих мягких постельках и мирно спали. А он сам, растерзанный и полумертвый от страха, валялся на холодной траве и смотрел в ночное небо.

========== 8. Начало похода ==========

Долго разлеживаться ему не дали, хотя Бильбо был не прочь так и остаться в густой траве, чтобы хоть помереть спокойно в родном краю. Ниже пояса все, кажется, превратилось в одну сплошную рану, а на глазах высыхали слезы боли и злости. Этот дикарь, его якобы жених, — просто чудовище! Если раньше Бильбо думал о том, как бы поправить свое положение среди этих подземных завоевателей, то теперь ему стало абсолютно ясно: это невозможно! Торин никогда не признает, что кто-то другой расы может иметь более тонкие чувства и нуждаться в покое и заботе.

Узбад стоял рядом, не спеша приводя себя в порядок. Одевался он нарочито неторопливо — должно быть, чтобы дать растерзанному любовнику время прийти в себя. Натянул штаны, застегнул узорный пояс с крупной пряжкой, затем накинул тунику… Бильбо не реагировал, все так же глядя в небо. Он мечтал, что узбад бросит его лежать тут и уедет, а он тихонько уползет домой…

Пустые мечты! Дом перестал быть таковым, ведь соседи видели, что его отдали гномам в качестве выкупа за их жизни. Если мистер Бэггинс попытается вернуться, его тотчас же схватят, свяжут по рукам и ногам и притащат обратно в стан гномов, пока те не пришли в город с факелами и топорами. Да и в самом Хоббитоне осталось не меньше сотни этих горных варваров, они наверняка поймают беглеца даже раньше соседей.

От жалости к себе хотелось плакать, но Бильбо не стал этого делать. Он медленно приподнялся и перевернулся на бок, очень осторожно дотронувшись до своего бедра. По внутренней поверхности все еще ползли капельки крови — но хотя бы не ручеек, спасибо и на том. Кровь капала на землю, орошая траву под хоббитом, и лежать стало холодно и противно. Он растер кровь по коже, пачкая пальцы в загустевающей влаге. В темноте она казалась совсем черной.

Одевшись, узбад подошел к нему и встал рядом, скрестив руки на широкой груди. Хоббит не поднимал головы, ему неприятно было смотреть на насильника. «Уходи, — подумал он. — Оставь меня в покое, наконец!»

Но гном не ушел. Он чуть наклонился, ухватив полурослика под мышки, и легко поставил на ноги. Бильбо застонал, у него подогнулись колени. Стоять было больно, вынужденно смотреть на «жениха» — противно.

— Kâth natha marg! — довольно прорычал узбад. Бильбо чуть не застонал от его глупости.

— Да не понимаю я тебя, безумный садист! — прошипел он, слабо отмахнувшись от его рук. — Не все в мире должны знать твой язык, ясно тебе?

Торин рассмеялся. Хохот у него был низкий, раскатистый, и даже он тяжело давил на хоббита, не давая отстраниться.

Узбад протянул ему штаны и рубашку, но одеваться, будучи перепачканным в крови, Бильбо не мог и только помотал головой, стуча зубами от холода. Тогда Торин снова поднял его, ухватив за пояс. Не успел бедняга испугаться, что его опять будут насиловать, как оказался лежащим на пони поперек седла.

Бильбо уже не сопротивлялся. Ему стало все равно: пусть везет куда хочет, делает что надо, пусть даже убьет — только бы не было больше так противно и больно. Зад как будто огнем жгло, и он чувствовал, как мокро внутри от крови и спермы.

Торин пустил пони легкой рысцой: он никуда больше не спешил. Дело было сделано, можно ехать по ночной земле и наблюдать, как колышется под ветром густая трава, будто море. Волны набегают и снова уходят, чтобы через миг подняться и хлынуть дальше.

Луна изливала серебристый свет на спящий мир. Пони бежала вперед, кокетливо встряхивая пышной гривой, и вскоре за поворотом дороги замерцали огни костров и факелов.