Поттер не ответил. Извернувшись, он с усилием выдернул нож и аккуратно положил его на мойку, в пару к кружке. И вышел.

Макнейр проводил тощую спину задумчивым взглядом. И маги, и магглы реагировали на него предсказуемо – боялись. Но с этим всё было иначе. Наверху хлопнула дверь. Макнейр прикрыл глаза и позвал своего внутреннего зверя. Анимагия давала особую, на уровне инстинктов чувствительность; он мог ощущать людей, воспринимать звериным нутром. Представив Поттера, он невольно поморщился. Вода, нечистая, вроде той, из которой он его вытащил. Муть, горькая накипь и тина. Холодное безразличие – будто въевшийся запах грязной реки. А ещё он не мог сказать, отчего и как скоро сломался бы Поттер, угодив к нему в руки, хотя обычно видел это с первого взгляда. Интересно. Макнейр открыл глаза. Вот объявится Лорд, может, доведётся выяснить.

Утреннее солнце играло на расписанной незабудками кружке и лежащем рядышком метательном ноже.

*****

Всё утро Макнейр прислушивался. Судя по звукам, Поттер расхаживал по комнате взад-вперёд, останавливаясь иногда у окна. Пару раз скрипнула кровать, но дверь молчала. Видимо, решил всё же быть послушным. Или замышлял что-то? Макнейр взялся готовить обед и почти сразу услышал лёгкие шаги. Он поднял взгляд. Мальчишка стоял в дверях, словно не решаясь войти. Решив, что лучше держать его в поле зрения, Макнейр выпихнул из-под стола табурет и буркнул:

— В ногах правды нет.

Поттер сел, рассеянно огляделся и стал наблюдать, как он готовит.

Кулинарные пристрастия Макнейра были очень просты: кусок мяса, да побольше. Вот и сейчас он размеренно молотил тупой стороной тяжёлого ножа по шматку говядины. Получившиеся отбивные не отличались идеальной формой, но придираться было некому. Макнейр смазал их смесью масла и растёртых пряных травок и шмякнул на разогретый противень. Вскоре по кухне поплыл аромат горячего мясного сока.

Поттера вкусные запахи не тревожили. Он каким-то образом умостился на табурете с ногами и, казалось, задремал. Глядя на него, Макнейр представил птицу на жёрдочке, взъерошенного скворца. В детстве родители подарили ему такого. Предполагалось, что маленький Уолли обрадуется пернатому другу, но того замученный комок перьев не впечатлил. Скворец сидел, нахохлившись и повесив клюв, ничего не ел и нагонял тоску. Совсем как Поттер.

Дед всегда говорил: «Если человек не ест, он либо болен, либо замышляет недоброе». Возможно, поэтому Макнейра так раздражало отсутствие аппетита у других. Когда мясо дошло, он разложил отбивные по тарелкам, растолкал Поттера и коротко приказал:

— Ешь.

Тот подчинился. Сначала ел неохотно, потом – всё жаднее. В результате убрал всё до крошки и умудрился обогнать Макнейра. А тот удивлялся про себя, куда это такой некрупный ещё мальчишка сложил столько мяса. Впрочем, не жалко.

Поттер поднял чуть осоловелый от еды взгляд и спросил:

— Мы в Шотландии?

— Угу. Как догадался?

— Вид из окна как в Хогвартсе. И эта юбка…

— Это килт! – рявкнул Макнейр. Как и любой шотландец, он не терпел подобных слов в отношении национальной одежды.

Поттер пожал плечами; поднявшись, привычно убрал тарелку и вышел. Это равнодушие начинало раздражать. Макнейр подумал, не догнать ли его, но плюнул: пачкаться ещё по пустякам. В конце концов, у него отпуск. Закончив обед, он заглянул наверх. Поттер сидел на кровати, сгорбившись, и смотрел в одну точку. Глядя на этого полудохлого скворца, Макнейр засомневался, так ли нужны Сигнальные чары, но всё-таки решил подстраховаться.

*****

Колдовать Макнейр ненавидел. В своё время он пришёл в Хогвартс не за волшебством, как прочие. Его магия словно чувствовала это и, не прощая пренебрежения, мстила. Может, палочка была неподходящей (он взял у Олливандера первую попавшуюся, чем поверг старого мастера в шок); может, просто был слабым магом. Колдуя, Макнейр всякий раз словно укрощал дикого мустанга.

От их с магией взаимной ненависти часто страдали окружающие. Во время его обучения у преподавателей появилась традиция: в конце каждого года собирать совет, дабы исключить Макнейра. Больше всех усердствовала гриффиндорская деканша – в её предмете он был особенно плох. Макнейр и впрямь не мог взять в толк, на кой чёрт брать яблоко и делать из него цыплёнка, если в мире и так полно обычных цыплят, непревращённых. На уроках трансфигурации мустанг его магии лягал всех, кто подвернётся, в том числе и профессоршу. На советах она умоляла директора избавить её от Макнейра. Остальные учителя тоже просительно роптали. Дамблдор благостно улыбался и говорил, что исключить можно только за шалости, а все иные причины – это минус преподавателям, что они не могут позволить себе такой удар по репутации, что «мальчик» не так уж и плох…

Припомнив для вдохновения лицо профессорши в те моменты, он взялся за первое окно. Магия бросалась во все стороны, обжигала пальцы и норовила попасть в глаза, однако Макнейр, пыхтя и покрываясь потом, упорно плёл простейшую сигнальную сеть. Чёртов Поттер, возни с ним. Макнейр почти сочувствовал Лорду.

Ближе к вечеру дело было сделано: окна были защищены сигнальной магией. Макнейр с отвращением отбросил палочку и вдруг осознал, что наверху уже давно царит тишина. Он быстро поднялся, заглянул в спальню…

Она была пуста.

Макнейр, не веря своим глазам, шлёпнул по ночнику. Комнату залил тёплый жёлтый свет. Оказалось, «чёртов Поттер» мирно спал, он просто не заметил его среди подушек. И не удивительно: тот забился в угол кровати, сжавшись в комок. Так спят, когда холодно. Или если что-то болит. Макнейр приглушил ночник и хотел выйти, но от порога вернулся. В окна комнаты бил ветер с гор. Обвешается ещё мальчишка соплями, возись тогда с ним. Макнейр сдернул со стула плед, не глядя, набросил его на Поттера и неслышно вышел.

========== Глава 3 ==========

Поттер дрых долго. В полдень послышался скрип двери спальни, потом ванной, шум воды. Вскоре сонный мальчишка возник в дверях кухни, почёсывая одну ногу другой. Макнейр указал ему на прикрытую салфеткой тарелку. В этот раз Поттер не стал выделываться: проглотил остывший омлет и не поморщился. «Жить будет», — хмыкнул про себя Макнейр и сосредоточился на плите, которая c утра задымила. Оставалось загадкой, почему дед обеспечил дом электричеством и водопроводом, но пренебрёг газовым отоплением, однако менять ничего не хотелось. Макнейр осмотрел плиту. Похоже, опять забился дымоход.

Поттер закончил завтрак и поднялся, но на выходе притормозил; глянул на косяк, к которому вчера был приколот его рукав и спросил:

— По дому можно ходить?

— Валяй, — проворчал Макнейр. Ворота были заперты, да и звук входной двери он услышит если что. Поттер убрёл.

В дымоходе обнаружилась дохлая мышь.

— Ты как сюда попала? – сурово спросил Макнейр, вытянув подкопчённую виновницу задымления за хвост. Мышь, понятно, промолчала. Пронырливая мелюзга везде пролезет, подумал Макнейр и решил проверить, чем там развлекается Поттер.

Тот бродил по гостиной, разглядывая висящие на стенах картины и гравюры – без особого интереса, но как будто с удивлением. «Ждал, что у меня тут трупы по углам развешаны или что-то вроде», — догадался Макнейр. Он глянул на окна — чары чуть слышно потрескивали. Порядок. Он уже хотел уйти, но тут Поттер остановился у каминной полки и взял большую фотографию в рамке. Это было ценное фото, и Макнейр невольно выступил из-за косяка. Мальчишка поднял глаза.

— Кто это?

— Дед.

— Дед?

— Дедушка. Мой дедушка.

Поттер переводил полный изумления взгляд с него на фото.

— Ну что? – усмехнулся Макнейр. – Думал, я из драконьего яйца вывелся?

— Нет, — ответил тот, глянув на его Метку. – Думал, из змеиного.

Огрызается, стервец. Макнейр даже не обиделся.

— Между прочим, я тебе жизнь спас.

— Да неужели? – Поттер поставил фото обратно. – И зачем? Чтобы я жил долго и счастливо? Или чтобы отдать Волде…

Макнейр еле успел подскочить и зажать ему рот. Ну что за идиот. Мальчишка, притиснутый к каминной полке, замер, но глаза яростно блестели из-под чёлки.