Два акробата подхватывают доктора и без труда поднимают в воздух. Жертва пытается кричать, но резиновый кляп превращает крик в сдавленный хрип, а барабаны и дудки и вовсе заглушают его.
Арлекин и Хирург хватаются за тент, каждый со своего края. Акробаты раскручивают Огюста в воздухе. Раз… Другой… Тент срывается с дерева и взмывает ввысь. Над поляной тряпка разрывается на тысячи кусков, а на ее месте распахивается горнило преисподней!
Гигантская воронка, наполненная пламенем, вращается у них над головой. Нарушая законы гравитации, она вытягивается в воздухе, словно подзорная труба, образуя тоннель между измерениями. Десятки огненных колец вращаются внутри, пульсируя темной энергией. Вход в демонический портал охраняют сотни продолговатых блестящих объектов, напоминающих крошечные ножи. Масса острых предметов вращается с невиданной скоростью, отчего грани адского прохода кажутся размытыми.
Ворон хлопает крыльями и улетает. Вслед за ним, но в другом направлении улетает и сам Огюст де Маре, комично болтая в воздухе руками и ногами. Булонский лес оглашает неистовый вопль, прежде чем доктор философии, подавившись мячиком, растворяется в гигантской мясорубке.
* * *
Торговая мастерская Лемаршана.
В ночном небе сияют звезды. Филипп Лемаршан лежит на кровати и обнимает спящую жену. Их освещает дорожка лунного света, проникающего в комнату сквозь распахнутое окно. Мастер лежит неподвижно, вперив взгляд во тьму. В следующий миг лицо его проясняется. Он как будто принимает решение и соскальзывает во мрак. Стараясь двигаться как можно тише, Филипп надевает рубаху и сюртук.
У него плохо получается. Женевьева просыпается и садится в кровати, глядя на мужа.
— Не хотел тебя будить. Я…
— Ты ничем не отличаешься от механизмов, которые мастеришь, Филипп, — прерывает Женевьева. — Эта девушка, Анжелика, поворачивает ключик и ты, как заводной болванчик, начинаешь танцевать вокруг нее.
— Вот так нелепость! Ты даже не пытаешься понять. Разве не видишь, как много значит для меня эта сделка?
— Я вижу, как много значит для тебя эта особа!
— Хочешь, чтобы я отказался от единственного шанса в своей жизни стать состоятельным человеком. Это говорит в тебе ревность, Женевьева!
— Нет. Не только ревность. Я боюсь, Филипп. Этот дворец… Все эти аристократы…
— Аристократы готовы дать мне…
— Сына?! — дрожащим голосом произносит девушка. — Сомневаюсь. Это то, что собираюсь подарить тебе только я. Сына, Филипп!
Лемаршан смотрит на жену круглыми от удивления глазами. Постепенно негодование сменяется радостью. Он садится на кровать и бережно обнимает девушку. Женевьева плачет от счастья.
— Чудесно! Ты в этом уверена?
Девушка коротко кивает. Лемаршан целует ее в лоб и встает.
— Теперь у меня еще больше причин пойти во дворец.
— Нет! Останься со мной. Останься с нами! Теперь мы одно целое.
— Мы одно целое, но не здесь, — отвергает Филипп, застегивая потрепанный сюртук. — Мой сын должен родиться в другом месте. Во дворце, построенном для нас троих госпожой Фортуной, которую я собираюсь укротить этой ночью.
Филипп открывает дверь и, не говоря больше ни слова, уходит, оставляя Женевьеву один на один с ее отчаянием.
* * *
Дворец грез.
Среди садов и зеленых лужаек за высокой оградой возвышается дворец. Ярко светит луна, но в небе постепенно сгущаются свинцовые облака. То и дело вдалеке на горизонте вспыхивают серебристые огоньки — предвестники грядущего ливня. Неподалеку от дворца на углу улицы стоит старьевщик со своей тележкой и, привалившись к стене, караулит случайных прохожих.
В главном зале дворца шумно и светло. Слышится смех и звон бокалов. Вино льется рекой. Аристократы дымят дорогими сигарами и трубками. Играет музыка. То тут, то там мелькает фигура Жака. Юноша переходит от гостя к гостю с серебряным подносом в руках и предлагает напитки. Всего в зале шестнадцать гостей — восемь мужчин и восемь женщин. Все носят маски. Дамы пришли во дворец по приглашению, а вот мужчины никуда не уходили уже несколько дней. Если присмотреться к их одежде, то можно догадаться, что это недавние гости герцога — незадачливые игроки.
Очутившись в эпицентре балла-маскарада среди элегантно одетых господ, Филипп чувствует себя белой вороной. Мастер неуверенно движется сквозь зал, вслушиваясь в пьяный смех. Ищет взглядом Анжелику. Впереди за смежной дверью, ведущей в приемную, он замечает какое-то движение.
Приемная плохо освещена и еще хуже обставлена. Кроме круглого столика и пары стульев здесь нет мебели. На полу лежит круглый ковер. На столике сверкает шкатулка-головоломка, освещенная двумя свечами. Анжелика стоит в противоположном конце приемной, облаченная в роскошное черное платье. Свет отражается от золотистой маски с острым вороньим клювом. Сзади маска украшена черными перьями. Внешний вид принцессы чем-то напоминает ворона, который наблюдал за расправой над Огюстом.
Филипп вежливо кланяется. Анжелика подходит к мастеру и берет его под руку. Вместе они неспеша идут по направлению к двери обратно в зал.
— Я знала, что ты придешь, — полушепотом произносит девушка. — Ты храбрый человек, Филипп.
— Не такой уж храбрый, — честно признается тот. — Тот, кто сознательно отвергает возможность разбогатеть — дурак чистой воды.
— Значит, мир полон дураков, — вздыхает Анжелика.
— Или у них просто нет такой возможности.
— Отнюдь. В этом мире возможно все. Залогом успеха и развития часто становятся желания, рожденные нуждой. Мудрый человек способен это заметить. Предприимчивый человек пользуется этим.
Она снимает маску и кладет ее на столик рядом со шкатулкой.
— Будь храбр, повелитель игрушек…
С этими словами принцесса первая обнимает мастера и целует его. Дверь у них за спиной распахивается, и внутрь вваливаются три замаскированные фигуры. Господа движутся в пьяном танце, жалком подобии грациозного гавота. Проходя мимо, один из них заглядывает в лицо Анжелики. Из-под маски раздается знакомый голос, принадлежавший некогда Корбюзье.
— Эй! Это же госпожа лабиринта!
Принцесса без объяснений разворачивается и выходит вон вслед за игроками. Филипп не сразу замечает ее отсутствие. У него кружится голова от поцелуя. Вкрадчивый голос, доносящийся из тьмы впереди, моментально приводит его в чувство:
— Какова она на вкус, Лемаршан? Хорошо распробовал?
Навстречу ему выходит герцог. В руке у него масляный светильник. Бледное от пудры морщинистое лоно жуткое, словно у призрака. В отличие от гостей де Лиль не носит маску. Она ему и не нужна. Мучительная гримаса ярости, заменяет ему кусок фарфора поверх лица.
— Примите мои извинения, ваше превосходительство. Я полагал, что мы были одни.
— Сладкая чертовка, не так ли? Ваниль, кажется. Идеально заглушает зловоние смерти.
Де Лиль манит его к себе, раскачивая лампу, жидкость в которой переливается подобно расплавленному янтарю.
— Я вас не понимаю, месье.
— Да брось. Не первый день живешь.
В центре приемной де Лиль опускает светильник к полу и стягивает ковер с привычного места.
— Вот для чего была нужна твоя шкатулка. Чтобы мы каждый раз не обращались к этой средневековой белиберде!
В скудном свете на лакированных половицах Филипп замечает очертания знакомого узора. Любой образованный человек хотя бы раз слышал о подобном. Пятиконечная звезда, забранная в круг — синоним волшебства. Пентаграмма.
— Мел и несколько слов на древней латыни. Банальный, старомодный способ вызова.
— Вызова чего?
— Ты и впрямь не представляешь, во что позволил втянуть себя? — Герцог злобно смеется. — Вызова демона, конечно. Из самого сердца преисподней.
Де Лиль поднимает светильник, чтобы лучше рассмотреть лицо мастера. Лемаршан едва держится на ногах. Его худшие опасения все-таки оправдались.
