Коробка переходит в руки Лисгару. Тощие пальцы аристократа впиваются в лакированные грани. Раз за разом головоломка меняет игрока. Все остаются на своих местах. Анжелика продолжает обнажать части своего безупречного тела. Аристократы и офицеры с волнением наблюдают за тем, как на пол падают нижняя юбка, чулки и т. д.

С каждым новым ходом в глазах де Лиля все ярче занимается пламя азарта. То же пламя пылает и в глазах Жака. Филипп же стоит у окна и, затаив дыхание, следит за добровольным разоблачением Анжелики.

Наконец головоломка возвращается в руки Корбюзье. Тот смотрит на принцессу, стоящую напротив него в корсаже и кружевных панталонах.

— Мне тут пришло в голову, — легко молвит Корбюзье, — что на полу и так полно одежды. Не лучше ли вам разместиться на столе. Поймите меня правильно. Мы очень устали и нам нужен дополнительный стимул.

— Понимаю, — ласково отвечает Анжелика. — С пола на стол мы еще успеем. Гарантирую, скоро вас ждет большой сюрприз… вы предпочтете и дальше говорить или закончите игру?

Корбюзье принимается раздраженно ударять пальцами по кубу, надеясь раскрыть последнюю комбинацию. Наконец раздается щелчок, и золотая пластина уползает внутрь. Головоломка самостоятельно выскальзывает из рук аристократа и приземляется в центре стола. Там ее грани начинают собираться и раскладываться сами собой, без чьей либо помощи.

— Это еще что такое? — скрипучим голосом молвит Корбюзье.

Остальные игроки заворожено наблюдают за движениями деревянных блоков, выползающих из позолоченного куба и поворачивающихся вокруг него.

— Как я говорила, стол нам еще очень пригодится. Что ж, сделка есть сделка…

С этими словами Анжелика начинает развязывать шнуровку корсета. Де Лиль тем временем предусмотрительно отступает к окну, поближе к Жаку.

Крестообразная часть головоломки совершает последний оборот вокруг своей оси. Сквозь тонкие щели меж гранями просачивается голубоватое сияние. Филипп с ужасом следит за неестественным преображением своего изобретения. В этот момент штора, висящая сбоку от окна, опускается и скрывает комнату, словно кто-то или что-то догадывается о его присутствии и не хочет, чтобы он смотрел дальше. Игроки тем временем уже ничего не замечают. Восемь человек с вожделением следят за тем, как принцесса снимает корсет под которым…

Происходит нечто удивительное. Грудь и живот Анжелики преобразуются в массу вопящих ртов, перекошенных лиц и демонических глаз с безумной яростью взирающих на людей перед собой. Тело девушки раздувается и начинает бурлить, словно под кожей кишат гигантские черви или змеи.

Комнату наполняют потусторонние звуки и шепоты. Все это сопровождается голубоватыми вспышками света, бьющими из пустоты. Кожа Анжелики приобретает голубоватый оттенок, а глаза затягивает пелена мрака. Живот разрывается, не в силах удержать кипящую в нем демоническую силу. Сквозь зияющую рану, словно щупальца наружу вырываются тягучие струи энергии.

Игроки голосят от страха. Коробка на столе продолжает двигаться, смещая грани, посылая из недр механизма все новые голубоватые лучи. Комната начинает неистово дрожать, словно под Парижем проснулся вулкан. С потолка и стен осыпается штукатурка. Снизу вверх, сквозь пол до самой крыши комнату пронзает порыв ветра. От этого удара пламя свечей разрастается до небывалых размеров, подобно струям множества огнеметов начиная лизать стены, наполняя пространство вокруг жуткими тенями.

Из-за спинок и седалищ кресел появляются кожаные ремни, стягивая по рукам и ногам перепуганных аристократов и офицеров. Свисающая с потолка железная люстра преобразуется в нечто, напоминающее пыточный инструмент. Ее восемь лучей, выкованных в стиле рококо, тянутся в стороны, трансформируясь в зубчатые пики. Игроки беспомощно наблюдают за вращающейся люстрой у себя над головой, из украшения превратившейся в смертельный механизм.

Затем стальная махина падает на стол, аккурат между двумя рядами игроков. Каждая пика безошибочно поворачивается к конкретному человеку, а затем пронзает его вместе со спинкой кресла.

Филипп пятится прочь от окна. Он в ужасе, хоть и не слышит предсмертные стоны игроков и не видит хлещущей на пол крови. Да это и не нужно. Все и так ясно. Перед глазами мастера предстают яркие сполохи света, пронзающие драпированный занавес и жуткие тени, пляшущие на стенах комнаты. Внезапно окно освещает мощная вспышка, словно во дворце вспыхнул пожар. Наружу вырывается звенящий звук, а за ним непроницаемый луч энергии, в одночасье рассеявший тьму в саду.

Вконец напуганный и затравленный жутким светопреставлением, Лемаршан поворачивается и пускается наутек. Он бежит так быстро, словно ад преследует его по пятам. Повиснув на решетке, он собственным весом на ходу распахивает ворота и растворяется во тьме парижских улиц.

Рядом с дворцом, пересекая пустой переулок, Филипп сталкивается с темной фигурой. Старьевщик проворно хватает мастера за плечо и притягивает к себе. Рядом стоит тележка, нагруженная хламом и редкими вещами.

— Месье желает что-то купить? Специи востока? Хотите взглянуть на заморскую магию?

Филипп сбрасывает его руку и с воплями бежит прочь:

— Хватит магии! Никакой больше магии!

Смущенный торговец выглядывает из переулка, туда, откуда прибежал Лемаршан. Издали он видит окно дворца, из которого продолжает бить голубоватое сияние. Через мгновение оно исчезает. Остается лишь тьма.

Перекрестье головоломки поворачивается вокруг своей оси, опускается и замирает в исходной позиции. Комната опустела. Игроки пропали. О разыгравшейся трагедии свидетельствуют лишь несколько опрокинутых кресел. Жак стоит рядом и восторженно смотрит на де Лиля, попутно стирая с рукава ливреи кровь.

— Смотри внимательно, Жак. Ты служишь великому магу, — произносит герцог, но юный ученик, кажется, не обращает на него внимания.

— Да… Магия была великолепна, ваша светлость, — невпопад произносит слуга.

Взгляд Жака обращается на Анжелику. Де Лиль между тем поднимает кресло и задвигает его за стол. Повернувшись, он с улыбкой смотрит на девушку. Ее тело приняло прежнюю форму. В руках у демонессы «Конфигурация плача».

— Прекрасно сыгранная партия, принцесса, — вкрадчиво молвит де Лиль.

— Их будет много, месье, — таким же вкрадчивым голосом отвечает Анжелика. — У Лемаршана есть необычайный талант, который мы должны поставить себе на службу.

Де Лиль меняется в лице. Не смотря на обилие пудры, оно как будто становится еще белее.

— Ступайте в мои апартаменты, мадам. Я навещу вас вскоре.

Анжелика покорно кивает, поворачивается и уходит. Де Лиль ловит удивленный взгляд слуги и вновь тепло улыбается юноше:

— Демон, которого вызвал маг, принадлежит одному лишь заклинателю. Тот, кто обращается к магии — управляет магией. Запомни, Жак. Это мой урок.

Университет Сорбонна. Класс анатомии.

Крепкие пальцы сжимают сверкающий скальпель. Рука делает острожный, неглубокий разрез, снимает кусок кожи с груди покойника и обнажает мускулы.

В прозекторской университета просторно и тихо. Пол усыпан бурыми от крови опилками. На столах лежат накрытые простынями трупы, на которых оттачивают мастерство студенты и учителя университета. За одним из таких столов, засучив рукава, проводит вскрытие доктор Огюст де Маре — профессор философии и естествоиспытатель. Мужчине за тридцать. У него мягкие черты лица и добродушная улыбка. В классе анатомии ни души, кроме его друга Филиппа Лемаршана.

Улыбается Огюст как раз потому, что Филипп только что рассказал ему о ночном визите во дворец.

— Пресвятая Дева! — бормочет Огюст, продолжая резать тело покойника. — Какая жалость, что сеньора де Бомон отошла в могилу четыре года назад. Ты бы мог продать ей эту сказку и, клянусь всеми умами мира, она повторила бы успех своего величайшего произведения «Красавица и чудовище».