Сейчас она была и вовсе похожа на ребенка, беззащитного и трогательного. Но ласс, раздосадованный тем, что его мысли подслушали, помрачнел и недовольно взглянул на девушку.

– Сейчас принесут воду, тут должен быть колодец. Умоетесь, и убираемся отсюда, – сказал мужчина и стремительно ушел.

Кати удивленно смотрела ему вслед. Она так и не поняла, чем заслужила такой злой взгляд и недовольный тон. Вздохнув, девушка покачала головой и встала, разминая затекшее тело. Дверь снова открылась, и ей принесли ведро с ледяной водой. Лаисса Альвран зябко поежилась, представляя, как сейчас погрузит ладони в воду, но решительно поджала губы и нагнулась к ведру.

Холодная вода обожгла кожу, Кати пискнула и спешно умыла лицо, полностью изгоняя сонную дремоту. Прополоскав рот остатками воды из бурдюка, девушка вздохнула, сожалея о невозможности обмыться, и вышла на улицу, более не желая оставаться в фермерском доме.

Катиль огляделась и округлила глаза, заметив сайера Корвеля. Он стоял раздетый по пояс и обмывал тело в такой же ледяной воде, какую принесли и лаиссе Альвран. Девушка стыдливо отвела глаза от мужского тела, покрытого бугрящимися мышцами. Плотней закутавшись в теплый плащ ласса, который так и остался на ней после того, как он накинул его на плечи Кати еще в своем шатре, она подошла к лошади, на которой вчера ехала, и потрепала ее по шее.

– Извините меня, лаисса Альвран, – услышала она и обернулась, но тут же опустила взгляд.

За ее спиной стоял Корвель, обтиравшийся рубахой, и взгляд Кати уткнулся в его широкую обнаженную грудь, покрытую шрамами – следами былых ратных подвигов благородного ласса. Он усмехнулся, глядя на румянец, покрывший щеки девушки. Вот и еще один минус Катиль Альвран. Ласс Корвель любил женщин опытных и лишенных ложного смущения. Его Рагна, даже в их первую ночь, когда он сорвал цветок ее девства, была гораздо смелей и отдавалась ему неумело, но со всей страстью своей души.

– Я прощаю вас, ласс Корвель, – пролепетала девушка. – Хотя и не поняла, чем успела прогневать вас.

– Ничем, благородная лаисса, таков мой нрав, – безразлично ответил мужчина. – И спасибо за то, что мы смогли подготовиться к встрече с ночными тварями. Иначе я мог бы потерять гораздо больше людей.

Сказав это, ласс развернулся и направился в дом, где остался его меч. Через некоторое время он вышел, удивленно разглядывая очищенный от крови клинок.

– Ейнир, – позвал он своего оруженосца, – ты заходил в дом после рассвета?

– Нет, мой господин, – ответил тот, – я упал без сил, как только вы позволили отдыхать.

– Тогда кто?.. – Корвель, вдруг посмотрев на Катиль, изумленно приподнял брови.

– Я помогала братьям чистить оружие, – скромно ответила она. – Вы уснули, а кровь засыхала, и я позволила себе… Простите, ежели совершила недопустимое и оскорбила вас.

– Забавно, – непонятно к чему произнес Корвель. – Похоже, мне стоит благодарить вас снова, лаисса Альвран. – Он усмехнулся, повторив: – Забавно… Невероятно, но вы заставляете меня совершать то, чего я делать не люблю: быть вежливым и извиняться.

– Должно быть, мне стоит отнести ваши слова на свой счет, как похвалу, – спокойно ответила Катиль. – Рада, что помогаю вам стать воспитанным человеком.

– Но зарываться не стоит, – отчеканил ласс и помог ей забраться в седло. – Мы едем к замку ласса Маеля. Это его земли, и я хочу понять, что здесь происходит.

Замолчав, мужчина удивленно взглянул на прорицательницу.

– Благородная лаисса, какого Нечистого я перед вами отчитываюсь? – спросил он, мотнул головой и усмехнулся. – Да уж.

После этого запрыгнул в седло и тронул поводья. Лаисса Альвран последовала примеру ласса Корвеля, за ними двинулся и заметно поредевший отряд, ведя в поводу освободившихся лошадей. Уже отъезжая, Катиль обернулась и заметила разгоравшуюся поленницу, на которой были сложены останки павших. Хвала Святым, они успели удалиться достаточно далеко прежде, чем истерзанные тела загорелись, и воздух наполнился зловонием. Трупы волков покидали в выкопанную яму и засыпали землей. Кати искренне порадовалась, что не видела мертвых тел под ногами – их успели убрать к тому моменту, когда она вышла из дома фермера.

Замка ласса Маеля отряд достиг после полудня. Солнце, все еще редкий гость в это время года, неожиданно решило порадовать путников и выбралось из-за туч. Лаисса Альвран подняла лицо к небу, зажмурилась и улыбнулась, радуясь редкому весеннему дару.

– Как же хорошо, – забывшись, произнесла она.

Ласс Корвель обернулся и некоторое время смотрел на детскую непосредственность, с которой девушка улыбалась солнцу. Он тоже поднял лицо кверху и вдруг ощутил умиротворение, словно не собирался устроить допрос хозяину этих земель и не покинул не так давно место, где провел ночь в сражении с волками, а выехал на прогулку, наполненную беззаботным покоем. Но уже через мгновение мужчина вновь хмурился, осознавая, что присутствие девушки вызовет вопросы и толки.

На сплетни лассу было плевать, но имя его спутницы не должно было стать известным. Судя по тому, что ему сказала Рагна, и о чем поведала сама Катиль, ласс Альвран не стремился к тому, чтобы его дочь видели многие, а тем более знали о ее даре. И даже если ласс Маель не слышал о пророчествах и видениях лаиссы Альвран, то имя бесспорно знал. Выдать ее за супругу было невозможно, потому что многие слыхали о Рагне и о том, что других женщин ласс Корвель не признает, да и свадьба удельного сайера должна была наделать много шума, тем более среди его вассалов. И было еще кое-что, что окончательно утвердило ласса в его решении – о Рагне знали, но видели ее единицы. Слишком ревностно мужчина относился к своей наложнице.

– Лаисса Альвран, – произнес он, вновь посмотрев на улыбающуюся девушку, – мы сейчас въедем в замок ласса Маеля, – Катиль понимающе кивнула, – и мне придется скрыть ваше имя. – Провидица молча слушала его. – Ежели возникнут ненужные вопросы, вы должны назваться Рагной Лёрд. Вам понятно?

Катиль едва заметно скривилась, услышав его слова, и это не ускользнуло от внимания ласса.

– Я позволяю вам назваться лучшим именем на свете, именем моей возлюбленной, – недовольно отозвался на эту короткую гримаску Корвель.

– Я не расцениваю данное позволение честью для себя, – ответила Катиль. – Имя вашей наложницы станет для меня унижением.

– Не забывайтесь, – он придержал коня, и темные глаза ласса недобро блеснули.

– Мы говорим не о королеве, а всего лишь о вашей любовнице, которая согревает вашу постель, и по вине которой я лишилась заботы своих родных, – вновь пряча страх перед зверем, глядевшим на нее сквозь потемневшие глаза, произнесла лаисса Альвран. – Я обещала вам, что буду относиться к ней так же, как вы относитесь ко мне, но не более.

– Я забочусь о вас, – в голосе мужчины послышалось легкое возмущение.

– Ах, оставьте, ласс Корвель, – отмахнулась девушка. – Это не забота, а обстоятельства, которые велят вам беречь меня. Но, ежели мой дар вдруг исчезнет, вы выкинете меня за ворота вашего замка, как паршивую собачонку. И вас не будут волновать, ни моя жизнь, ни моя честь, ни даже, что со мной станется в следующее мгновение.

– Лаисса Альвран, вы опять забыли, что является залогом…

– Я назовусь именем вашей любовницы, прекратите меня запугивать. Не из страха, а лишь потому, что не хочу пачкать свое истинное доброе имя пересудами о путешествии с мужчиной, – раздражение само прорвалось, уничтожая в это мгновение и страх, и смущение.

– Стало быть, вы считаете, что имя Рагны…

– Испачкали вы сами, возведя ее на свое ложе, – уже совсем забывшись, ответила девушка, и ласс сорвался.

Он перехватил поводья ее лошади, сжал плечо Катиль, причинив ей боль, и зашипел в лицо:

– Не смей так отзываться о моей женщине, лаисса. Ты не достойна и ее мизинца, маленький тщедушный воробей. Ежели еще раз позволишь себе поносить ее, я сверну твою худосочную шейку.

Катиль стиснула зубы, не позволяя себе издать хоть звук от ослепившей ее боли, и выдержала разъяренный взгляд ласса.