Наибольшим влиянием в эту невероятно важную эпоху пользуются жрецы. Именно они внимательно всматриваются в небеса, ожидая знамений, говорящих людям о том, когда именно сажать, а когда — собирать урожай. Именно жрецы — особенно у шумеров — первыми применяют искусство письма и математические наблюдения. Именно они развивают математические способы описания мира: шестидесятеричную систему математики, основанную на числах шесть, двенадцать и шестьдесят, при помощи которой мы до сих пор измеряем время.

Именно они первыми обнаружили движения светил в неподвижных созвездиях; они установили, что планеты перемещаются по траектории, которую можно предсказать с помощью математических расчетов. Эти модели движения навели их на мысли о комическом порядке — вселенском цикле, который, так сказать, простирается до рая. Луна восходит, приближается к полнолунию, затем убывает. Солнце ежедневно всходит и заходит. Зима сменяется весной, затем приходит лето и так далее. Это представление о великом цикле, который постоянно возвращается на круги своя, поразил тех, кто наблюдал за небом, став для них озарением, которое само по себе было гораздо более удивительным, чем откровения о жизни растений или мира животных, возвышаясь над ними и над всеми законами, которые управляют вещами вокруг. Это было откровение об универсальном процессе, о безличной силе, которую нельзя ничем заменить. Вы не можете обращаться к солнцу с молитвой о том, чтобы оно остановилось, — вы ни к чему не можете обращаться с просьбой о том, чтобы оно остановилось. Это процесс абсолютно безличный и доступный для математических измерений, который должен соответствовать законам цивилизации. Это базовый мифологический концепт первой высокоразвитой цивилизации.

Ненадолго обратимся к высокоразвитым культурам. Я разделяю их на две великие области — Восток и Запад. Граница между ними проходит по территории Персии.

На востоке от Персии находятся два творческих центра: Индия и Дальний Восток (Япония, Китай и Юго-Восточная Азия). Обе эти области находятся в изоляции. На севере Индии возвышаются Гималаи, а границы ее омываются океанами. Восточная Азия отрезана от запада великими пустынями, а к югу и востоку — водой.

Новые веяния могут постепенно усваиваться с помощью власти и через существующие традиции. В восточных культурах вы рано или поздно узнаете древние воззрения Бронзового Века, привнесенные из Месопотамии между 2500 и 1500 годами до н. э., — образ великого внеличностного круговорота.

К западу от Персии находятся два гигантских культурных центра. Один из них — Ближний Восток, или Левант, где возникли первые высокоразвитые культуры; здесь огромное значение придается обществу, группе, а не личности, и главное для индивида — его роль в коллективе. Другая великая культурная зона — Европа, архетипическая зона охоты эпохи палеолита, где, как и во всех первобытных охотничьих культурах, подчеркивалась роль отдельного человека.

Эти две области — в отличие от двух восточных зон, которые находятся в изоляции, — постоянно взаимодействуют друг с другом. Более того, каждая из них открыта для атак воинственных кочевников, постоянно нападающих с севера и с юга соответственно на оседлых земледельцев и торговцев из центрального района. Эти группы-завоеватели — арийская из скотоводческих равнин Северной Европы и семитская из Сирийско-Арабских пустынь, где выращивали овец и коз. Захватив власть, воинственные скотоводы становились правящей прослойкой в мире цивилизованных земледельцев, ремесленников и торговцев. Их мифология и образ жизни определялись откровениями священников-небосозерцателей; больше всего эти группы воинов почитали мужское божество, повелителя молний. Их мифология абсолютно противоречила верованиям аборигенов-земледельцев, почитателей богини-Земли — матери, щедро приносящей дары своим детям.

Конфликт между сообществами, одно из которых почитает богиню, а другое, состоящее из воинов, презирает их, стал одним из главных мотивов в мифологиях Запада. Ветхий Завет — это история конфликта, инициированного богом воинов, который провозглашает: «С тех полей, что вы не сажали, вы едите плоды; в тех домах, что вы не строили, будете вы жить»²⁸. Вы можете прочесть об этом в книге Иисуса Навина: вот стоит обыкновенный городок, вот появляется облако пыли на горизонте, и на следующий день в городке уже никого не остается в живых. Какие-то бедуины пришли и истребили всех. Аналогично дело обстояло с греками, и кельтами, и римлянами. Они были суровыми воинами, эти арии и семиты, — жестокими, безжалостными варварами. Они приходили в культуры, которые сформировались вокруг идеи о непрерывно вращающемся космическом цикле, и тут же захватывали власть.

В мифологии космического миропорядка, где вся Вселенная — это утроба Матери-Земли, а мы — ее дети, божества, которые оплодотворяют ее, обычно представлены в виде животных. Эти консорты занимают второе место после главного божества.

Первый объект, с которым соприкасается поначалу каждый человек, — это мать. Отец играет второстепенную роль и не должен предъявлять претензий. Кому, скажите на милость, нужно лоно Авраамово?

А у воинственных племен в центре находится мужское божество: не тот, кто молится богине, чтобы она принесла ему дары земли, а тот, кто приходит и берет их сам. Это повелитель молний, зовись он Зевс или Яхве, Индра или Тор.

Если вы повнимательнее присмотритесь к семитским народам, вышедшим из пустыни, где Мать-Земля, похоже, не очень-то заботится о человеке, а каждая отдельная жизнь зависит от порядка, установленного в обществе, то заметите, что главное божество всех семитов, будь то амориты, или вавилоняне, или финикийцы, — божество племени. Это уникальное явление в истории.

Из этого следует еще одно обстоятельство. Если мои верховные божества — олицетворения природных сил, то, например, прибыв из Греции в Индию, я смогу сказать: «О, ваш Индра — это наш Зевс!» У вас есть для него имя, подобно тому, как хлеб — это хлеб, зовись он brot или pain. Божества взаимозаменяемы и равноценны, разница лишь в названиях. Но если ваше божество — это бог племени, вы не можете утверждать, что оно является и моим. Поэтому в семитской традиции присутствует тенденция к исключительности, где с усилением роли ключевого мужского божества усиливается и чувство отделенности: мы отличаемся от всех остальных жителей этого мира.

Древние греки и римляне тяготели к синкретизму, стремясь увидеть в иерархии божеств свой собственный миропорядок. Когда вы пытаетесь идентифицировать свой собственный миф, один из вопросов, с которым вам придется определиться, — это чем ваш бог и ваше поклонение ему отличаются от остальных божеств и способов им служить соответственно. Уникален ли ваш путь? Существует ли в мире что-то подобное? Может быть, вы признаете, что делаете точно то же, что все остальные люди, участвуя в общечеловеческом опыте, но называете это особенным конкретным именем? Это не значит, что вы не считаете свой способ поклонения наилучшим для себя. Но не бегать же, как некоторые, с девизом: «Да, вы поклоняетесь своему Богу как вам угодно, а я поклоняюсь так, как угодно Ему».

Итак, мы столкнулись с очень интересным конфликтом между патриархальной культурой, менее рафинированной, но более могущественной физически, и гораздо более сложной цивилизацией, поклонявшейся богине. Безусловно, варвары одержали верх, а затем ассимилировали местную культуру.

Посмотрите на Книгу Бытия в Библии. Кто-нибудь слышал о том, чтобы мужчина родил женщину? Но именно эта глупость происходит в райском саду, когда от Адама происходит Ева, и мужчина фактически выполняет функцию матери. В иврите слово «адам» означает «земля»[23]. Итак, земля породила человечество; оно ведет свой род от отца-земли, а не от матери-земли.

А в Пепельную Среду[24] вы увидите, как множество католиков выходят на улицы Нью Йорка, посыпав лбы пеплом. «Из праха ты вышел, и в прах обратишься»²⁹. Прах! Это — Мать-Земля, и вы так унижаете ее? Ваша мифология уникальна: в мире больше нет религий без богини, с одним лишь богом-холостя-ком. А богиню других мифологий вы именуете Мерзостью.