Ховард приезжает в Сан-Франциско на поезде и привозит с собой три «бьюика»{24}. По рассказам очевидцев, он сначала разместил автомобили в приемной своей ремонтной мастерской на Ван-Несс-авеню{25}. Позже он переехал в скромное здание на Голден-Гейт авеню, в квартале от Ван-Несс. Он привез с собой Фанни Мэй, которая, имея на руках двух сыновей и ожидая еще двух, была серьезно обеспокоена тем, какую карьеру избрал для себя ее супруг. За два прошедших года жители Сан-Франциско так и не смогли изжить враждебного отношения к автомобилям. Ховарду не удалось продать ни одного автомобиля.
8 апреля 1906 года в 5: 12 утра земля, на которой раскинулся Сан-Франциско, содрогнулась в чудовищных конвульсиях мощного землетрясения. Сила подземных толчков достигала 7,8 балла. Всего за шестьдесят секунд красавец город превратился в руины. Среди развалин один за другим вспыхивали пожары. Огонь подбирался все ближе к дому, где располагалась дилерская фирма Ховарда. Он приближался, пожирая по четыре квартала в час{26}. Водопроводные линии полопались, в канализации не осталось воды. Тушить пожары было просто нечем. Испуганные лошади в панике метались по разрушенным улицам, ломали ноги в завалах и падали в изнеможении на вздыбленные булыжные мостовые. Городу, который до этого полагался только на конную тягу, срочно понадобился транспорт, чтобы доставлять на пожарища пожарные бригады, перевозить огромное количество пострадавших, три тысячи погибших и двести двадцать пять тысяч лишившихся крова людей, подальше от бушующего пламени. Горожане, в панике бегущие из города, готовы были выложить тысячи долларов за лошадей – но их невозможно было раздобыть. Люди самостоятельно вручную переделывали детские коляски в грузовые тележки, гвоздями прибивали к сундукам роликовые коньки, чтобы тянуть их за собой. Из всех средств передвижения остался только один выбор. «Мы вдруг осознали, что Сан-Франциско был городом огромных расстояний, – писал один из очевидцев. – И покорить эти просторы было под силу только автомобилям».
Чарльз Ховард, владелец трех прежде не пользовавшихся спросом автомобилей, стал вдруг самым богатым человеком в городе. Он спас свои автомобили от пожара и переоборудовал их в кареты скорой помощи{27}. По рассказам одного из очевидцев, Ховард сам сел за руль и носился по развалинам, собирая пострадавших и переправляя их на спасательные корабли, стоявшие в заливе. Его машины перевозили также взрывчатку, которую использовали для создания противопожарных преград.
19 апреля пожары оттеснили солдат и пожарных в западную часть города. Ван-Несс-авеню, что находилась всего в половине квартала от дилерской фирмы Ховарда, была самой широкой улицей города. Именно этой улице суждено было стать последней линией обороны пожарных{28}. Огонь подбирался все ближе. Пожарные разгрузили взрывчатку с автомобилей, заминировали дом, где располагалась фирма Ховарда и несколько близлежащих зданий, а потом подорвали их, чтобы расширить противопожарную полосу{29}. В тот день огонь бушевал на руинах конторы Ховарда. Измученные пожарные не собирались отступать. Пожары полыхали еще несколько дней, но так и не перекинулись на противоположную сторону Ван-Несс-авеню.
Ховард потерял все – кроме своих машин. Но его имущество было застраховано. Чек с выплатой страхового возмещения предложил ему безболезненный выход из автомобильного бизнеса. Но Ховард был уверен, что сможет убедить жителей города в неотвратимости эры автомобилей. Землетрясение уже сделало за него половину работы: оно доказало превосходство автомобиля перед конными экипажами с точки зрения практичности. Спустя две недели после землетрясения аренда конной повозки обходилась в 5 долларов в день, а двухместного малолитражного автомобиля – 100 долларов в день{30}. Ховарду оставалось лишь доказать, что его автомобили прочны и надежны. Он построил одно из первых после землетрясения временных зданий, перевез туда свои машины и приступил к разработке нового образа «бьюика».
Ховард как никто другой понимал, насколько важен в торговле имидж. За это ему, вероятно, следовало благодарить своего отца, Роберта Стюарта. Тот накопил огромное состояние у себя на родине, в Канаде, при этом был замешан в грандиозном финансовом скандале. Роль Роберта Стюарта в этом деле остается неясной, однако все последующие поступки свидетельствуют о том, что его деловая репутация серьезно пострадала: он покинул страну и сменил фамилию на Ховард. Остаток жизни он сорил деньгами в фешенебельных гостиницах и престижных клубах по всему восточному побережью Соединенных Штатов. Отныне в графе «род занятий» он именовал себя путешественником. Он так и не обзавелся постоянным домом и нигде не задерживался надолго. Ховард-старший неоднократно женился и разводился, завоевав дурную славу среди сплетников и журналистов, ведущих колонки светской хроники, за то, что избивал одну из своих жен и устраивал публичные скандалы с другими.
Чарльз Ховард никогда не был особенно близок с отцом. Он рос в викторианском высшем обществе Америки, в котором репутация была основным ходовым товаром. И его, несомненно, оскорбляло постыдное поведение отца. Чарльз решил стать полной противоположностью родителя. Раз Роберт Стюарт Ховард был богат, его сын отказался начинать самостоятельную жизнь, пользуясь этим преимуществом. Он отправился в свое путешествие на запад без гроша в кармане{31}. Поскольку отец не прикладывал никаких усилий, чтобы восстановить свою репутацию – и репутацию своей семьи, – Чарльз придавал огромное значение тому, какое впечатление производит на других. Его озабоченность мнением окружающих граничила с одержимостью. Она влияла и на его решения, и на его действия. Инстинктивно или эмпирически он знал, как вызвать интерес и завладеть воображением окружающих. Привычно ставя себя на место других, в частной жизни Чарльз был обаятельным, великодушным и по-настоящему чутким человеком. В бизнесе же он демонстрировал удивительный талант организатора и коммерческую хватку.
Ховард понимал: чтобы привлечь внимание публики к автомобилям, его имя должно часто мелькать в прессе. Он также понимал, что продавец машин не может быть интересен журналистам. А вот отчаянный автогонщик – может{32}. Надев шлем, белый шарф и защитные очки, Ховард садился за руль и устраивал настоящие представления. Он с головокружительной скоростью гнал свой «бьюик» в район Танфоран, взлетал вверх по крутым склонам Диаболо Хилл и Гриззли Пик. Он устраивал круглосуточные гонки и «состязания на выносливость», в которых участники носились кругами по местным дорогам до тех пор, пока моторы не взрывались или пока у машин не отваливались колеса – последний оставшийся на ходу становился победителем. Ховард был, пожалуй, первым человеком, который проехал на автомобиле по Долине Смерти и через снежные сугробы Сьерра-Невада. И он повторял этот подвиг ежегодно. А это было далеко не безопасной авантюрой: водители погибали очень часто, машины тоже находили там свой печальный конец. Празднование окончания первого пробега в соревновании на экономичность в Скаггс Спрингс было внезапно прервано, когда автомобиль-победитель вдруг вспыхнул и сгорел дотла. Но Ховард был абсолютно бесстрашен и чертовски удачлив. Особенно ему везло на его выносливом новом «Бьюике Уайт Стрик». Когда он не побеждал в гонках, которые устраивали другие люди, то сам организовывал гонки и вынуждал других агентов по продаже «бьюиков» присоединяться к нему.
Репортеры просто ели у Ховарда из рук. Он был идеальным героем для прессы: смелый, энергичный, фотогеничный, красноречивый. Человек, чьи поступки приводят в восторг и чьи слова впоследствии цитируют. Это был безупречный альянс. Ховард снабжал прессу темами для статей, пресса обеспечивала ему публичную известность. Он и его «бьюик» стали местной легендой.
