Laura Hillenbrand

Seabiscuit: An American Legend

© Laura Hillenbrand, 2001

© DepositPhotos. сom / everett225, обложка, 2016

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2016

{1}

В 1938 году, почти в конце десятилетия чудовищного экономического кризиса, на первых полосах газет мелькали имена{2} вовсе не Франклина Делано Рузвельта, Гитлера или Муссолини. И не Папы Пия XI, и не Лу Герига, Говарда Хьюза или Кларка Гейбла. Главным героем всех новостных колонок на передовицах газет в 1938 году был даже не человек. Это был низкорослый кривоногий скаковой жеребец по кличке Сухарь.

В конце Великой депрессии Сухарь на короткий миг стал кумиром всей Америки. Поклонение ему было истовым и всеобщим, оно не ограничивалось лишь любителями конного спорта. Когда этот жеребец участвовал в забегах, его фанаты блокировали все автодороги, мощным потоком выплескивались из вагонов специализированных поездов «Сухарь ЛТД», до отказа заполняли все прилегающие гостиницы и сметали все продуктовые запасы ресторанов. Люди совали свои доллары в бумажники с изображением Сухаря, покупали на Пятой авеню шляпы с его символикой. В моду вошли как минимум девять салонных игр, в которых так или иначе фигурировала кличка коня-чемпиона. Каждые выходные вся Америка традиционно настраивала свои радиоприемники на трансляцию забегов с его участием. В такие моменты у приемников собиралось до сорока миллионов радиослушателей{3}. Его появление на беговой дорожке гарантировало рекордное количество зрителей почти на каждом крупном ипподроме – доказательством стали две из трех самых больших толп, когда-либо собиравшихся на скачках в США. В те времена, когда население страны было в два раза меньше нынешнего{4}, его последний забег{5} собрались посмотреть семьдесят восемь тысяч человек. В наши дни такие толпы можно сравнить, пожалуй, только с теми, что собираются на матчи суперкубков{6}. Сорок тысяч фанатов{7} выстраивались вдоль дорожек ипподромов только для того, чтобы понаблюдать за тренировками знаменитого жеребца. Тысячи людей, готовы были бесстрашно переносить и снежные бури, и убийственную жару ради того, чтобы хоть мельком увидеть его личный пульмановский вагон длиной двадцать пять метров. Сухарь скакал галопом на огромных рекламных щитах на Манхэттене, его фото неделя за неделей, год за годом не сходили со страниц журналов и газет «Таймс», «Лайф», «Ньюсуик», «Лук», «Пик» и «Нью-Йокер». Его тренер, жокей и владелец тоже стали настоящими героями прессы. Каждый их шаг сопровождался вспышками фотоаппаратов.

Они появились ниоткуда. Низкорослый жеребец грязновато-коричневого окраса, который не мог до конца разгибать передние ноги, почти два сезона прозябал на последних строчках списка скаковых лошадей, непонятый и неухоженный. Его жокей Ред Поллард – молодой человек с трагическим выражением лица, которого еще подростком оставили родители, пристроив на работу на небольшом ипподроме где-то в Монтане. Прежде чем стать наездником коня-чемпиона, он много лет был профессиональным боксером и неудачливым жокеем, кочующим с места на место. Сотни раз ему в кровь разбивали лицо на боксерских рингах захолустных ковбойских городков. Ему приходилось ночевать на соломе, в стойлах лошадей. Тренер Сухаря, загадочный, почти бессловесый объездчик мустангов по имени Том Смит, появившийся откуда-то из прерий пограничья. Он хранил в памяти накопленные многими поколениями и почти утраченные знания о лошадях и тонкостях ухода за ними. Владелец Сухаря, широкоплечий улыбчивый Чарльз Ховард, бывший кавалерист, начал свою карьеру механиком по ремонту велосипедов, а позже создал собственную империю по продаже автомобилей, имея стартовый капитал всего в 21 цент.

Душным августовским днем 1936 года Поллард, Смит и Ховард встретились в Детройте. Так родилась их необычная команда. Эти люди разглядели скрытый талант в жеребце и друг в друге и начали свой долгий путь из безвестности к вершинам славы.

Для команды Сухаря и для всей Америки это было началом пяти бурных лет, наполненных болью и ликованием. С 1936 по 1940 год Сухарь пережил череду неудач, тайных заговоров, серьезных травм и все же смог стать одной из самых ярких звезд в истории спорта. Его отличали удивительная скорость, широкое разнообразие тактических приемов и непоколебимая воля. Коню пришлось проехать по железным дорогам более пятидесяти тысяч миль{8}. В состязании с лучшими скаковыми лошадьми Америки Сухарь демонстрировал удивительную волю к победе и поставил более дюжины рекордов на разных беговых дорожках страны. Кульминацией его полного противоречий противостояния с победителем Тройной Короны Адмиралом стало зрелищное состязание, которое до сих пор считается величайшим забегом в мире. Его нелегкий путь к покорению самых престижных скачек стал одним из наиболее известных примеров борьбы в спорте. А в 1940 году, после того как Сухарь перенес серьезные травмы, казалось, поставившие крест на его карьере, стареющий конь и его жокей вернулись на ипподром, чтобы попытаться завоевать тот единственный приз, который им не удалось выиграть в начале пути.

Долгий путь небольшого жеребца и группы людей, которые помогли ему добиться вершин славы, захватил воображение американцев. И дело было даже не в его высоких достижениях, а в самой истории.

А началась эта история с одного молодого человека, который сидел на поезде, мчавшемся на запад.

Ховард за рулем своего «бьюика», Сан-Франциско, 1906 (Коллекция Майкла С. Ховарда)

Чарльз Ховард был похож на огромную, несущуюся на всех парах машину. И ты должен либо заскочить на нее, либо убраться с ее пути. Ховард, бывало, стремительно входил в комнату, разминая сигарету в пальцах, – и люди сразу готовы были следовать за ним, как рыба-лоцман за акулой. И ничего не могли с собой поделать. Тогда, в 1935 году, Ховарду было 58 лет. Высокий, видный мужчина, он носил солидные костюмы и ездил на огромном «бьюике». Но дело было вовсе не в его внешности. Он жил на своем ранчо в Калифорнии, таком большом, что человек, свернув не в ту сторону, мог затеряться на его просторах навсегда. Однако материальное положение тут тоже было ни при чем. Разговаривал он негромко и особым красноречием не отличался. Секрет этого человека был в удивительной сдержанности, в спокойном добродушии, с которым он относился к окружающим. Людей привлекал в нем какой-то неуловимый флер. Чарльз Ховард излучал непоколебимую уверенность, которая и других заставляла поверить, что этот мир всегда будет покоряться его воле.

Настоящая зрелость пришла к Ховарду задолго до того, как у него появились и большие автомобили, и большое ранчо, и большие деньги, когда у него за душой была только вера в свою судьбу, а в кармане – всего 21 цент{9}. Он сидел в раскачивающемся вагоне, в чреве трансконтинентального поезда, который увозил его из Нью-Йорка на запад. Ему было 26 лет. Он обладал пылким воображением, был красив, высок и выглядел истинным джентльменом. Люди, встречавшие его позднее, и представить не могли, что прежде у него была роскошная шевелюра. Благодаря годам, проведенным в седле во время учебы в военном училище, он приобрел отменную выправку.