– Давай помогу встать, чудовище, – я приняла его ладонь, но вместо того, чтобы подняться на ноги, я притянула Гейба к себе, и через несколько мгновений мы оба лежали в снегу и искренне смеялись, глядя друг на друга. Еще бы, весь облепленный снегом, волосы взлохмачены, а нос и щеки покраснели от мороза – таким я его еще не видела. Но даже если мужчина выглядел нелепо, то о своем внешнем виде я боюсь даже подумать.

– Прекрати ржать, дурочка. Я тут пытаюсь серьезными делами заниматься, – пытаясь скрыть улыбку, произнес он через несколько минут.

– Ох, какие мы важные! – шутливо фыркнула я, – И чем же таким серьезным ты пытаешься заниматься?

– Жизнь тебе спасать, если ты не забыла. Уж очень мне не терпится желание загадать. Я привел тебя сюда для того, чтобы научить видеть красоту в самых привычных вещах, – задумчиво произнес мой спутник, укладываясь на снегу поудобнее и поднимая глаза в небо. Я удивленно изогнула правую бровь, но все же последовала его примеру.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Изабелл? В том, что ты отказываешься замечать приятные моменты, обращая внимание лишь на негатив. Конечно, такая жизнь кого угодно до суицида доведет! Посмотри в небо. Что ты видишь? – спросил он, даже не взглянув на меня.

– Тучи вижу. Но снежинки мешают, лезут в нос и глаза, – ответила я, пытаясь избавиться от надоедливого покалывания в глазах. Гейб недовольно вздохнул и сказал:

– Вот видишь, опять негатив – тучи темные, снежинки мешают, лежать холодно, этот придурок прикопался, – с улыбкой на лице заметил он, – А я вижу прелестные ватные облака и миллионы неповторимых снежинок, непохожих одна на другую. А еще рядом со мной сейчас лежит самая удивительная девушка, которую я когда-либо встречал, хоть она и думает, что выглядит глупо в бесформенной куртке и дурацком шарфе, закрывающем половину лица. Видишь разницу, Иззи? И как ты думаешь, кто из нас счастливее?

Глупый. Неужели он действительно думает, что я услышала последние два предложения? Нет, я слишком занята осознанием того факта, что Гейб считает меня самой удивительной и ничуть не нелепой. Господи, наверное, я сегодня напьюсь от счастья. Дура.

– Иззи? Иззи! – навязчиво теребил меня за плечо мужчина, пытаясь привести меня в чувство. Я лишь взглянула на него пустым взглядом и задала вопрос, который не давал мне покоя все последние дни:

– Кто ты? И зачем тебе все это нужно? – встретив непонимание в глазах Гейба, я продолжила засыпать его лавиной вопросов: – Почему тебе так важна моя судьба? И откуда ты вообще знал о том, что я собираюсь покончить с собой? Ответь мне, – шептала я, испуганно глядя на спутника. Только сейчас я начала понимать, как же много несостыковок во всей этой истории, как много вопросов, на которые я не нахожу ответа. И это пугает. По-настоящему пугает.

– Я знал, что когда-нибудь ты начнешь что-то подозревать, но не думал, что так скоро. Надеялся оттянуть этот момент, но увы… Я могу рассказать тебе, Изабелл. Но не здесь, – рука Гейба мягко касается моего лба, и на несколько мгновений меня ослепляет яркая вспышка света, лишая способности видеть. Я словно проваливаюсь в незримую пропасть, исчезает все – снег, темное небо, тусклый свет фонаря. Остается только темнота. Звенящая и пугающая.

Я пришла в себя в своей квартире. Я лежала на диване лицом к стене, бережно укрытая пледом, но уже без верхней одежды. Перевернувшись на другой бок, я встретилась взглядом с Гейбом.

– Наконец ты пришла в себя. Ты потеряла сознание при транспортировке. Такое иногда случается, все будет в порядке. Как ты себя чувствуешь? – спросил он, присаживаясь на корточки. В его взгляде читалась тревога, нежность и… сожаление?

– Нормально, только голова немного кружится. Но какая еще транспортировка? – удивленно переспросила я, пытаясь сесть. Заметив мои жалкие попытки, мужчина помог мне, бережно держа за плечи, и сел рядом, уставившись в пол.

– Я все объясню. Ты можешь прогнать меня, кричать и злиться, но выслушать обязана до конца, Иззи, – я молча кивнула, приготовившись внимательно слушать. – Все те встречи в день нашего знакомства были не случайны. Я специально натыкался на тебя весь день, чтобы ты, наконец, обратила на меня внимание. Но и до этого я долго наблюдал за тобой, следил, если хочешь. Я знал о тебе все: где ты работаешь, с кем общаешься, что ешь и что читаешь – все. Но началось все именно с твоего плана на Рождество. Именно этим бессмысленным стремлением к самоуничтожению ты меня и заинтересовала. Мне просто стала интересна причина, по которой человек может так бесстрастно планировать самоубийство.

– Но как? Как ты следил за мной, откуда узнал о суициде? – все равно у меня в голове не все укладывалось, ведь как обычный человек может узнать подобную информацию?

– Ты верующая? – неожиданно спросил Гейб, заглядывая мне в глаза. От неожиданности я аж рот разинула, но все же утвердительно кивнула. – Значит, должна и об архангеле Габриэле знать. У тебя даже иконка маленькая есть, кажется, где-то в платяном шкафу лежит.

– Мне сейчас не до религий, Гейб! – вскрикнула я. В голове появилась маленькая догадка, казавшаяся такой нелепой и глупой… Всего лишь совпадение, Иззи, совпадение.

– Уверена? Как раз таки религия напрямую связана с нашим разговором. Можешь не верить, отрицать или называть психом, но это так. Иззи, – мужчина глубоко вздохнул, словно готовясь к прыжку, и выпалил: – Я не человек. Я – архангел Габриэль.

========== С улыбкой на лице ==========

Шок? Нет, слабовато. Такое короткое слово, состоящее всего лишь из трех букв, вряд ли может передать все те чувства, которые я испытывала в тот момент. Тут нужно какое-то более точное определение, но мысли путаются, мешая подобрать подходящий эпитет, фразу, словосочетание… Да хоть что-то, способное помочь выразить эти ощущения.

Несколько мгновений я молча смотрела в пол, не смея оторвать глаз от мягкого ковролинового покрытия с пушистым ворсом, в котором ступни просто утопали. Да, спасибо Икее, ее ковер отвлек меня хоть ненадолго.

– Иззи? – обеспокоенно позвал меня Габриэль, аккуратно касаясь моего плеча своей ладонью. На моих губах появляется едва заметная улыбка, постепенно перерастающая в обезумевший оскал. Я начинаю сотрясаться от приступа беззвучного смеха, истеричного и безостановочного.

– Ты просто сумасшедший, ведь так? Маньяк, предпочитающий сначала свести жертву с ума, ведь это приносит тебе извращенное наслаждение. Я права, «архангел Габриэль»? Ты просто убийца с гипертрофированным самомнением, а я твоя новая победа, трофей на сувенирной полке.

– Нет, Иззи, я ведь…

– А может просто я съехала с катушек? А ты лишь мое больное видение, как при сорокаградусной температуре во время гриппа, – продолжала смеяться я, не сводя глаз со смешного узора своих носков. Иногда в моем гардеробе появляются довольно нелепые, но милые вещи, как эти розовые носочки с изображением маленьких гномов. Забавно…

– Это довольно естественно – не верить. Но я могу доказать, – тихо сказал Гейб, осторожно придвигаясь ко мне. Я резко отпрыгнула от него, не давая приблизиться. Инстинктивный страх, попытка самосохранения – называйте так, как хотите, но этого человека (или не человека?) я подпускать к себе больше не планировала.

– Не подходи ко мне! – прокричала я, отлетев в другой конец комнаты. В висках отстукивал бешеный ритм, противно пульсируя, а в ушах отвратительно звенело. Я забилась в угол, прижавшись спиной к книжному шкафу, который давал хоть какую-то гарантию, что со спины меня не ждет нападение возможного напарника этого психа.

– Изабелл, позволь мне… – мягко произнес он, медленно подходя ко мне. От отчаяния я сползла на пол, ведь бежать было некуда, последние пути отступления были отрезаны. Вжавшись в стоявший позади шкаф, я свернулась в клубок, стараясь уменьшиться как можно сильнее, стать маленькой и незаметной. А вдруг подействует, как у ежей? Глупо, но какие только мысли не приходят в голову во время панического страха. А у меня он и вправду был паническим.