Только бы до кинжала не добрались раньше нее! Она даже подумала, не рассказать ли обо всем матери-настоятельнице, но тут же отказалась от этой мысли, потому что, как только догадалась, где может быть спрятан кинжал, сразу сообразила, как воспользуется им. Жаль, что нельзя сегодня же ночью забрать его! Пока Разара в Логове, об этом нечего и думать. Но на днях она должна отправиться в Похиолу, и вот тогда...

Наступил уже третий день пребывания Сони в Логове. В это утро после завтрака девушек отвели к озеру, где по краям засыпанной песком площадки застыли в тридцати шагах напротив друг друга мраморные статуи двух обнаженных воинов: копейщика в вольной позе, с древком копья у ноги меченосца, который внимательно смотрел на него.

Девушки построились в ряд, а наставник, молодой мужчина лет тридцати, остановился перед ними, внимательно присматриваясь к новеньким. Ему предстояло оценить их сильные и слабые стороны, чтобы правильнее построить обучение. Он пробежался взглядом по Альрике, по Соне, старательно делая вид, что внешность девушки не производит на него впечатления, и отрядил обеих в лучницы.

— Не хочу в лучницы! — неожиданно для самой себя заявила Соня, будто дух противоречия вселился в нее, заставляя перечить всем и восставать против всего, что ей говорили.

— Чем же ты хочешь заниматься? — удивился наставник.

— Мне больше по душе меч. В Шадизаре никто не владеет им лучше меня,— хвастливо заявила она.

— Значит, ты лучше всех? — ухмыльнулся он.— А не хочешь доказать свои слова на деле?

— С удовольствием!

— Ты слишком молода,— заинтересовавшись, наставник подошел ближе,— чтобы успеть стать настоящим мастером.— Соня пожала плечами и отвернулась.— Значит, все-таки настаиваешь на своем? — спросил он, останавливаясь в паре шагов от девушки.

Он так и не понял, что же произошло. В следующий миг меч Сони выпрыгнул из ножен прямо ей в руку и замер на расстоянии волоса от его лица.

— Ты ошибся,— спокойно сказала Соня.

Она шагнула назад и неуловимым движением бросила клинок в ножны.

— А ты, оказывается, любишь покрасоваться,— заметил Север, неожиданно появившийся из-за статуи.

Девушки обернулась, как по команде. Наставник вздохнул с явным облегчением, а Соня улыбнулась.

— Надеюсь, ты не такой недоверчивый? — спросила она и двинулась навстречу Вожаку мягко и грациозно, как дикая кошка.

— Застигнуть врасплох можно любого...— начал Север.

— Вот и помни об этом! — перебила его девушка.

— ...Кроме меня,— договорил он.

Меч Сони вновь выпрыгнул из ножен, только на этот раз пальцы Вожака схватили ее за локоть, второй рукой он взялся за пряжку пояса, и в то же мгновение шадизарка почувствовала, что ноги ее отрываются от земли и она летит. Перед глазами мелькнуло синее небо, и вода сомкнулась над ее головой. Соня быстро вынырнула, отфыркиваясь, подплыла к берегу и вскочила на ноги, все еще держа в руках меч, но, когда сообразила, как смешно выглядит со стороны, раздраженно кинула его в ножны. Рассевшиеся на траве подруги весело хохотали. Сперва это ее разозлило, но она вовремя вспомнила, что все они по-доброму относятся к Северу, и подавила гнев.

— А ты не такой увалень, каким кажешься,— снисходительно заметила она, чем вызвала его одобрительный кивок.

— Кстати, я пришел за тобой. Тебя зовет мать-настоятельница.

В первое мгновение она удивилась, но тут же сообразила, что Разаре, видимо, донесли о том, как она столкнулась с Ханторёком в столовой, и оказалась права.

Мать-настоятельница, как всегда, неподвижно сидела в кресле. Едва за Соней и Севером закрылась дверь, Разара повернула к девушке голову, пристально посмотрела на нее и спросила:

— За что ты так не любишь Ханторека, девочка? — И добавила: — Я знаю о том, что произошло в столовой, и о своих шадизарских приключениях ему пришлось рассказать мне.— Она помолчала немного и продолжила: — Ты помнишь наш разговор? — Соня кивнула.— Так почему же ты не пришла ко мне?

— Я привыкла сама защищать себя,— с достоинством ответила девушка,— по крайней мере, пока это в моих силах.

— Не полагайся слишком на свои силы. Лучше расскажи мне все.

— Он предложил мне стать его любовницей, а когда я отказалась, пригрозил, что заставит меня пожалеть об этом.

— Ты могла бы сразу прийти ко мне.

— Наверное,— равнодушно согласилась Соня.— Но все получилось как-то само собой.

Мать-настоятельница задумалась. Соня молча ожидала ее решения. Север застыл, будто превратился в одну из многочисленных статуй, что украшали парк.

— Хорошо,— наконец заговорила Разара.— В конце концов Ханторек заслужил этот урок, но впредь я попрошу действовать только через меня.

Соня пожала плечами, словно еще не надумала, соглашаться с матерью-настоятельницей или нет.

— Хорошо, иди. Кстати, ты что такая мокрая?— поинтересовалась Разара на прощание, но Соня только возмущенно фыркнула.

— Она очень любит воду,— объяснил Север,— но немного не рассчитала свои силы.

Соня фыркнула еще раз и вышла. Ханторек, ожидавший в коридоре, бросился в комнату матери-настоятельницы, да так стремительно, что едва не сбил с ног выходившего вслед за девушкой Вожака.

— Ну как, ты убедилась? — выкрикнул он, едва дверь за ним закрылась.

— Убедилась, что верить тебе можно только с оглядкой. Почему ты ничего не сказал мне о вашем с ней разговоре?

— Да что же в нем необычного?

— Мне не понравилась твоя угроза. Мы набираем послушниц, а не девок.

— Да все совсем не так, клянусь тебе! Она неправильно меня поняла.

— Чтобы тебя правильно понимали, следи за своим языком. В следующий раз ты не отделаешься легким испугом. Тебе есть еще что сказать?

— Да,—ответил он, побледнев.

— Говори.

— Я не стану больше говорить о Соне,— начал Ханторек,— тем более что все это мелочи. Очень, признаюсь, неприятные для меня, но мелочи. Я хотел поговорить с тобой о деле.

— Приятно слышать,— кивнула Разара.

— Так вот. Моя поездка оказалась гораздо полезнее, чем я предполагал перед ее началом.

— Ты не мог бы выражаться яснее? — Она недовольно поморщилась.

— Да, повелительница. Постараюсь.— Он пожевал губу, решая, с чего начать.— Если помнишь, нас сильно тревожило, что послушников становится все меньше. Вернувшись из поездки, я доложил, что ничего изменить нельзя, но это не совсем так. Теперь я все до конца продумал и готов к беседе.

— Не тяни!

— Суть моего предложения проста,— начал Ханторек.— Поскольку в наших угодьях мы вряд ли отыщем новых достойных людей, остается единственный выход — расширить границы. На восток нам не пробиться, но на запад и на юг — довольно легко.

Он умолк, вопросительно глядя на повелительницу.

— Да ты...— в ужасе прошипела она.— Да ты с ума сошел! Это же война! Мы не настолько сильны, чтобы затевать ее!

Она вдруг стала удивительно похожа на волчицу, готовую к прыжку, но Ханторек скромно молчал, и Разара поняла, что он сказал далеко не все.

Продолжай! — хмуро бросила она.

— Прости, что сразу не упомянул о том, что замысел мой не совсем честный. Ни о какой войне не идет и речи. Границы кланов останутся незыблемыми. Я говорю не о насильственном вторжении, а всего лишь о мягком, возможно, тайном проникновении. Чтобы не возникло подозрений, центр, никак не связанный с Логовом, можно организовать, скажем, в Хоршемише и уже оттуда направлять посланников на запад и на юг.

Он еще долго говорил, подробно излагая соображения Влтаха, выдавая их за плоды собственных тяжких раздумий.

— Таким образом,— закончил он,— мы многократно увеличим приток послушников. Но должен сразу предупредить, что это обойдется нам недешево.

Ханторек умолк, зная, что мать-настоятельница никогда не выносит решения, не обдумав их. Разара возбужденно заходила по комнате. Ее не столько беспокоила нечестность по отношению к единомышленникам, сколько цена, которую за нее, может быть, придется заплатить. Наконец она остановилась: