Как бы то ни было, время шло, а решение все не приходило. Они по-прежнему не знали, как убить вампира и как избавить Ван Хелсинга от нависшего над ним проклятия оборотня, в довершение ко всему попытка спасти Анну обернулась полным провалом, и теперь друзей терзали самые худшие предположения о ее дальнейшей участи.

Что касается самого Ван Хелсинга, то он хранил святую веру в то, что девушка до сих пор жива. Вспоминая о ней, Гэбриэл не мог не поразиться тому, как ей удалость за такое короткое время стать неотъемлемой частью него. Казалось, что он нашел в ней то, чего не находил до этого ни в одной женщине — родственную душу. И сейчас мужчина возвращался в Трансильванию не для того, чтобы выполнить возложенную на него Ватиканом миссию, не пытался спасти собственную жизнь, он возвращался туда для того, чтобы спасти отважную девушку, рисковавшую собой для того, чтобы убить вампира, столетиями наводившего ужас на округу. Он возвращался для того, чтобы подарить ей возможность впервые увидеть море, услышать шум волн, почувствовать запах соленого воздуха, вкусить свободу. Он возвращался для того, чтобы забрать Анну.

========== Дежавю ==========

Каждый день, проведенный в плену у Дракулы, превращался для Анны в настоящее испытание, наполненное опасностями и страхом, но те чувства, которые она испытала, в очередной раз очнувшись на полу посреди незнакомой комнаты, скорее напоминали самое тяжкое похмелье, наступающее каждое утро. В других обстоятельствах она могла бы только усмехнуться трагическому комизму данной ситуации, но сейчас было не до этого. Голова просто раскалывалась, мысли путались, тело болело, и все это было лишь верхушкой айсберга.

Осмотрев темный зал, девушка инстинктивно поежилась. Комната, открывшаяся ее взгляду, показывала убежище вампира таким, каким она всегда его представляла: высокие готические своды из черного гранита, темные канделябры со свечами, практически полное отсутствие мебели и мрак, не позволяющий солнечным лучам проникать внутрь. Когда взгляд ее обнаружил огромную кровать в дальнем углу комнаты и небольшой столик, чувство негодования закипело в ней, отметая страх и любопытство.

— Да он издевается! — проговорила она, а про себя отметила: — «В комнате есть кровать, а он опять бросает меня на холодном полу, уверяя, что я его гостья!»

Девушка попыталась подняться, поняв, что в очередной раз лежит на черном плаще. Брезгливо откинув его в сторону, она дернулась, заметив ожог на своей руке. Рана сразу неприятно заныла.

«Должно быть, я обожглась, когда факир обдал нас огнем…» — заключила она, но в след за этой мыслью, последовал вопрос: — «Зачем он вообще закрыл меня собой? Столько лет потратил на то, чтобы убить, а тут и усилий не пришлось бы прилагать?!» — тряхнув головой, чтобы отогнать от себя эти мысли, Анна продолжила обследовать комнату. В углу в ряд стояли старые доспехи, где каждый из воинов держал свое оружие: копье, боевой топор, меч и булаву. Казалось, что каждый из них принадлежал к своей эпохе, но с удивлением для себя девушка заметила, что топор был покрыт слоем серебра. Собственно на этом все убранство комнаты заканчивалось.

Постояв какое-то время в нерешительности, девушка набралась храбрости и проговорила:

— Я знаю, что ты здесь. Покажись. Довольно этих игр.

Анна медленно повернулась вокруг себя и, вернувшись на прежнюю точку, увидела его. Дракула стоял прямо перед ней настолько близко, что она отступила на несколько шагов. Как всегда облаченный в черное, с заколотыми длинными волосами цвета вороного крыла, он взирал на нее с высоты собственного высокомерия.

— Ты учишься, Анна! Уже не пытаешься ломиться в открытые двери и открыть закрытые, — с иронической улыбкой, проговорил он.

Раздражение от воспоминаний о том дне хлынули к щекам, заставив их полыхать от злости. Девушка, не отводя от него глаз, стала отступать к стене, надеясь ухватить посеребрённый топорик.

Увидев эти обреченные попытки защититься, Дракула не смог сдержать усмешки, скривившей его губы.

— Ах, Анна, вот смотрю я на тебя и никак не могу взять в толк, в тебе совсем нет страха или мозгов? Хотя в некоторых случаях это одно и то же, прости за грубость… Неужели ты считаешь, что я стал бы держать тут оружие, способное причинить мне вред? Оставь, возможно он тебе пригодится…

— Что ты хочешь? Довольно этих игр! Ты мог убить меня в любой момент, мог обратить в вампира, но ты не сделал ни того, ни другого.

— Анна, я слишком долго живу, чтобы усвоить одну истину: дороги предназначены для путешествия, а не для конечной цели. Нам так весело вместе, так зачем рушить такую идиллию? — сказал он, подойдя ближе.

Страх пульсировал у нее в висках, мысли путались, но любопытство, присущее женщинам, все же победило, и она проговорила:

— Почему ты закрыл меня собой на балу? Зачем защитил от того вампира?

— Не все ли равно? Чтобы не руководило моей рукой в тот момент, я все равно останусь бездушным монстром, которого покинула даже его собственная тень. Не так ли? — он продолжал кружить вокруг нее, будто ястреб над своей добычей.

— Кем он был? Почему напал на меня, все же видели, что я была с тобой? Неужели у великого графа Дракулы совсем нет авторитета среди себе подобных, — девушка вернула ему его насмешливый тон, но взгляд так и не отвела.

— Не все могут и пытаются себя контролировать, услышав биение сердца, почувствовав, как кровь бежит по венам — это ни с чем несравнимое ощущение, — не без удовольствия прокомментировал он.

— Но ты..

— Ты знаешь ответ на тот вопрос, который собираешься задать, не трать слов. Не все вампиры являются рабами своих желаний. Но в одном мы схожи с людьми — мы готовы пойти на все ради выживания.

— Но ты хочешь пойти дальше, ведь тебе уже недостаточно своей жизни, ты пытаешься наводнить Землю сотнями подобных тебе.

— Мои желания ничем не отличаются от желаний людей.

— Но людям не дано жить вечно. Бог подарил нам радость деторождения, но век наш не долог… Вам же дарована вечность.

— Полная одиночества, — ухмыльнулся он, продолжая ее мысль.

— Это был твой выбор, — проговорила она, проследив за ним взглядом.

Мужчина встал напротив нее так, чтобы тусклый свет падал на его фигуру. В этот момент Анна могла поклясться, что перед ней стоял не бесстрастный вампир, а живой человек, на лице которого отражались горечь, разочарование.

— Я не знал всей цены, которую потребует вечность. И вернулся я лишь для того, чтоб отплатить долг, оставленный при жизни. Не знал я, сколь нестерпима будет жажда крови, обуявшая меня тогда, но те, кто предали меня при жизни, сделали тоже и после смерти. Ты не ведаешь, через что я…

Яркая вспышка молнии, осветившая комнату даже сквозь плотные шторы, не дала ему закончить свою мысль.

— Что ж, Анна, мы еще продолжим этот разговор, ну, а сейчас мне надо подготовиться — скоро у нас будут гости.

— Надеюсь, что они будут последние в твоей жизни, — процедила она в ответ.

— Ван Хелсинг не спасет тебя, в скором времени ему самому понадобится помощь. Твои мысли на балу очень красочно это показали. Я буду готов…

Не сумев сдержать злость, подкатывающую к ее горлу, Анна, потеряв контроль, бросилась на него, в тот миг не думая о том, как глупо это было. Граф молниеносно перехватил ее руку, резко вывернув за спину, и прижал к себе. Все тело девушки пронзила острая боль, и жалобный стон, который она не смогла сдержать, сорвался с ее губ. Дракула стоял настолько близко, что ей в нос ударил сладковатый запах его одеколона. Чувство истомы, овладевшее ей на балу, нахлынуло на нее с новой силой, сметая все границы и унося мысли прочь. Казалось, что пол уходит из-под ног, заставляя ее парить в воздухе. Если бы не болевая судорога, сводившая руку, Анна полностью бы утратила ощущение реальности, растворяясь в глубокой синеве его глаз. Не смотря на всю ненависть, жившую в ее сердце, она не могла сопротивляться притягательному шарму вампира, о котором издревле ходили слухи.