Все это время Амелия оставалась в странном полубессознательном состоянии. Зелгадис прижал светящуюся целебной магией руку к ее лбу, но это не помогло. Логика подсказывала, что если ей не давать наркотик, она придет в себя. Но логика не могла пробиться сквозь колючие заборы из страха, отвращения и ненависти. На Зелгадиса вдруг накатила волна ужаса. Что, если наркотик выжег разум Амелии? Что, если от нее осталась лишь оболочка, а сама Амелия, его друг, самый дорогой ему человек, исчезла навсегда?

- Амелия! - вырвался у Зелгадиса отчаянный призыв.

Короткое слово вспыхнуло в ночи, полное его болью и надеждой.

Зелгадис склонился к Амелии и принялся слегка хлопать ее по щекам, продолжая звать по имени. Краем сознания он понимал, что это глупо и бесполезно, но он просто не мог сидеть спокойно и ждать, когда Амелия очнется.

Если очнется.

Она спряталась во тьме. Забилась глубоко-глубоко. Здесь чудовища не могли ее найти. Не могли сделать ей больно.

Они бродили наверху. Что-то делали с тем, что когда-то было ею. Но ее-то там уже не было! Ха-ха! Она их обманула!

Иногда в ее убежище заползали огненные черви. Они кусались, и, спасаясь от них, она зарывалась еще глубже во мрак.

А еще сверху появлялся Зверь. Большой и склизкий. Он разрывал мрак на клочки, и в дыры сочилась желтая слизь.

Зверь был самым страшным. Она убегала от него, но он преследовал ее по пятам, пожирая спасительную тьму.

Ей уже некуда было уходить. Только в пустоту.

-... лия!

- Амелия!

Она очень испугалась, услышав Голос. Чудовища не разговаривали, только пыхтели и рычали, на то они и чудовища. Зверь тоже молчал.

- Амелия!

Что такое "Амелия"? Или кто? Кажется, она знала кого-то с таким именем. Давным-давно жила девочка, которую звали "Амелия". Но ее уже нет.

- Амелия!

Вот ведь настырный. Почему он не дает ей уйти? Его крики могут привлечь чудовищ... Или даже Зверя.

- Амелия!

Почему он никак не замолчит!

Она разозлилась. Чувство вспыхнуло, как солнце. Разогнало тьму.

Ее будто что-то подтолкнуло, и она выплыла на поверхность.

Воды мрака раздвинулись. И она увидела чудовище.

Оно склонилось прямо над ней. Оно трогало ее своими лапами!

Она закричала, но голос пропал. Она попробовала отползти, но тело отказывалось подчиняться...

Когда Амелия посмотрела прямо на него, а не сквозь него, Зелгадис ощутил невыразимое облегчение. Которое тут же сменилось паникой, едва он увидел исказивший ее лицо ужас. Амелия захрипела, дернулась, словно хотела вскочить и убежать. Почему словно? Наверняка хотела.

Она явно не узнавала Зелгадиса. Неужели потеряла память? Возможно, это даже хорошо. Но тогда Амелия забудет и своего отца, и друзей, и его, Зелгадиса. На краткий миг ему захотелось раствориться в ее воспоминаниях, стать лишь незнакомой тенью. Было бы лучше, если бы они вообще никогда не встречались. Было бы лучше...

Нет.

Зелгадис бережно пригладил волосы Амелии, она мелко дрожала и смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса. Зелгадису вдруг вспомнился котенок, которого он в детстве нашел у дороги. Он точно также дорожал и не давался в руки. Видимо, котенок уже успел узнать, насколько жестокими могут быть люди. Хотя Резо и разрешил Зелгадису взять котенка собой, тот вырывался и убежал в лес. Только мелькнул за кустами белый кончик хвоста.

Но сейчас он не отпустит Амелию в чащу, полную чудовищ.

- Не бойся, - Зелгадис произнес это как можно мягче, таким тоном, каким обычно успокаивают испуганное животное. - Я тебя не обижу. Меня зовут...

Его горло сдавил спазм.

- Зел, - свистящим шепотом произнесла Амелия.

Вспоминания разом обрушились на нее, закружили в вихре. Амелия будто со стороны наблюдала за яркими картинками. Вот она вдыхает дым от кальяна Азерет. Вот она уже стоит над трупом и смотрит на свои окровавленные руки. Вот искаженное ненавистью лицо Зелгадиса.

"Пошла вон!" - слова, словно огнем выжженные на подкорке мозга.

Дальше - лишь серый вязкий туман.

Амелия заново пережила чувство всеобъемлющего одиночества, как в тот миг, когда Зелгадис пригрозил ее убить. По щекам потекли горячие слезы, но у Амелии не было сил даже на то, чтобы поднять руку и вытереть их.

- Зел, ты... как же... ты сказал, что... что ненавидишь меня, - между всхлипами говорила она.

Зелгадис осторожно провел краешком красной ткани сначала по одной щеке Амелии, затем по другой. Выдавил ободряющую улыбку, хотя каждое слово Амелии вонзалось в него оточенным кинжалом.

В голове Зелгадиса, обгоняя друг друга, носились мысли.

Амелия не помнит, что с ней делали в борделе? Неужели все-таки проклятая судьба хоть в чем-то сжалилась над ней? Или воспоминания постепенно вернутся? Судя по слезам, она вспомнила и убийство Азерет, и слова, которые Зелгадис в запале бросил ей.

Наверняка зелье, которым ее пичкали, все-таки слегка повредило разум Амелии. К тому же, она находилась в полузабытьи, поэтому все произошедшее в борделе будет для нее лишь смутным кошмаром.

Вот и хорошо. Но нужно было как-то объяснить Амелии ее теперешнее состояние.

- В дыме от кальяна Азерет был какой-то дурман, - заговорил Зелгадис. - Ты надышалась и потеряла сознание. Азерет хотела тебя убить, но я успел вовремя.

"Молодец, так держать. Обеляй себя и дальше, - ехидный внутренний голос вернулся и теперь заливался издевательским смехом. - И вовсе ты не грозился убить Амелию. И не орал, что ненавидишь ее. Хо-хо, какой ты, оказывается рыцарь. Прямо прынц на белом коне, спасший принцессу от ведьмы".

От облегчения из глаз Амелии снова хлынули слезы. Как часто раньше она хотела, чтобы какие-то страшные события оказались лишь сном. Убийство мамы. Мятеж во дворце. Заговор Альфреда. Но все это было реальным. И вот впервые ужас - действительно лишь плод ее воображения. Конечно же, Азерет ее просто одурманила. Не зря ведь в воспоминаниях Амелии столько кальянного дыма, что, кажется, она даже может ощутить его сладковато-горький запах.

По просветлевшему лицу Амелии Зелгадис понял, что она поверила ему. То, с какой легкостью она приняла его шитую белыми нитками ложь, ранило едва ли не сильнее, чем, если бы она ему не поверила.

Интересно, как бы она посмотрела на Зелгадиса, если бы узнала правду. Остался бы в ее глазах этот мягкий свет? Это море любви, в которое можно окунуться с головой?

Хватило бы ее доброты и великодушия, чтобы простить?

Зелгадис был готов лучше откусить себе язык, чем рассказать Амелии, как все было на самом деле.

А если она начнет вспоминать дни в борделе, он будет говорить, что все это - видения, вызванные дымом кальяна Азерет.

Легко сваливать вину на мертвеца.

- А что с Азерет? - спросила Амелия.

- Я убил ее, - твердо произнес Зелгадис, в попытке снять с Амелии еще один груз. - Она использовала меня, ты была права, она точно такая же, как Резо. За светлым ликом - гниль.

- Получается, после ее смерти ты стал..., - Амелия недоговорила, и в ее глазах отразилась тоска.

И как она еще может переживать за него, когда сама едва может шевелиться и говорить?

- Ничего страшного, - как можно равнодушнее сказал Зелгадис.

Его ведь и в самом деле уже не так заботило исцеление, гораздо важнее сейчас - состояние Амелии.

"Да ну? - проклятый внутренний голос все никак не желал угомониться. - А если бы у тебя была возможность вернуться в прошлое и помешать Амелии убить Азерет, что бы ты сделал?"

Зелгадис постарался не обращать на него внимание.

Сердце Амелии заполняла тихая радость, пусть и приправленная горечью. Увы, Зелгадис снова потерял человеческий облик. Но они обязательно найдут для него настоящее средство исцеления. Главное, что они вместе. Амелии очень хотелось обнять его, для нее физический контакт был особенно важен. Но она смогла лишь слегка приподнять руку. Заметив ее движение и просящий взгляд, Зелгадис все понял. Он был скуп на нежности и тем более на прикосновения, но сейчас это было необходимо. С бесконечной осторожностью он приподнял Амелию и обнял. Она прижалась к нему, не обращая внимания на колющие тело камни. Ей хотелось почувствовать его присутствие, чтобы окончательно поверить, что все произошедшее - лишь сон. Самым страшным из смутных воспоминаний было чувство всепоглощающего одиночества, когда она осталась один на один с целым миром. Пережить такое на самом деле - ужасно.