Зелгадис шагнул в комнату, сутенер предусмотрительно захлопнул дверь и просеменил вперед.
- А вот и она! - с гордостью объявил он, останавливаясь возле обитого золотистой тканью дивана.
Зелгадис застыл.
На диване лежала Амелия.
Она смотрела остекленевшим взглядом в стену, с ее губ стекала тонкая струйка слюны. В первое мгновение Зелгадис даже не узнал ее. Полностью расслабленное лицо Амелии в желтом свете единственной лампы выглядело жуткой погребальной маской.
Сутенер приподнял красную ткань, которой Амелия была накрыта до самого подбородка. Под ней она оказалась совершенно обнаженной.
- Смотри, у тебя пять минут... И, пожалуй, если добавишь еще десять золотых, то сможешь...
Меч сам скакнул в руку. Взмах - и голова сутенера полетела на пол, подпрыгивая, точно мячик, и разбрызгивая во все стороны рубиновые капли крови. На его губах навечно застыла угодливая улыбка, с которой он и отправился в Преисподнюю. Через миг с тихим стуком упало и обезглавленное тело.
Вогнав меч в ножны, Зелгадис на негнущихся ногах подошел к дивану. Амелия не шевелилась, глядя куда-то мимо него.
Рухнув на колени, Зелгадис протянул к Амелии дрожащие руки.
Как же так? Как? Наивная, добрая Амелия, несмотря ни на что верящая в лучшее в людях... За что?! Проклятый Цефеид, за что?!
Зелгадис бережно взял ее на руки, прижал к груди, укачивая, точно маленького ребенка.
- Я здесь, теперь все будет хорошо, - бессвязно бормотал он, судорожно поглаживая ее волосы. - Я защищу тебя. Обязательно защищу...
Амелия никак не реагировала на его прикосновения, ее тело было податливым и вялым, точно у тряпичной куклы. Если бы не ровное дыхание, можно было бы подумать, что она - один из тех зомби, которых так ловко создают местные колдуны.
Похоже, ее накачали какой-то одурманивающей дрянью, затащили в бордель и...
Горло сдавил спазм, так, что на несколько страшных мгновений Зелгадис перестал дышать.
Под ним разверзлась пропасть. Бесконечно глубокая и холодная. Он все падал и падал в нее, а вокруг звучали до боли знакомые голоса. Эхо раз за разом повторяло на все лады одни и те же слова.
"Мы ведь друзья, Зел?".
Теплая улыбка как лучик солнца.
Если бы он не прогнал ее тогда.
"Позаботься об Амелии. Доверяю ее тебе".
Он преклоняет колено, и лезвие меча касается его плеча.
Если бы он был рядом.
"Я сделала это ради тебя".
Протянутая рука, которую он отбросил.
"Пошла вон!".
Стиснув плечи Амелии так, что если бы она была в сознании, то охнула бы от боли, Зелгадис заорал. Это был даже не крик, а долгий, пронзительный вой волка, который нашел на месте своего логова тлеющие головни и следы охотников, перебивших его семью.
Ослепительная, раскаленная добела ненависть.
Горячая, алая жажда крови.
Впервые в жизни Зелгадис пожалел, что не владеет "Драгу Слейвом". Он бы сравнял этот дрянной город с землей. Да что там, владей он "Гига Слейвом", уничтожил бы целый мир. Пусть все отправляется в океан хаоса! В первозданную тьму!
Но больше всего Зелгадис хотел убить самого себя.
Его вопль привлек внимание охраны. Дверь распахнулась, в комнату ввалились двое громил с мечами наголо.
Зелгадис стремительно обернулся к ним, и видавшие виды головорезы невольно поддались назад. Может, они и не отличались сообразительностью, но как дикие звери чуяли чужою ярость и желание убивать. Перед ними предстал настоящий демон, о которых шепотом рассказывали старики вечерами у очага. Из-под глубоко надвинутого капюшона смотрел горящие серебряные глаза, казалось, они просто зависли во мраке, и под белым шарфом вообще нет лица.
Эти страшные глаза были последним, что суждено было увидеть охранникам.
Огромный файрболл пронесся через их тела, точно сквозь бумагу. Взрыв разнес стену, и разорвал охранников на куски.
Зелгадис небрежно перешагнул через то, что когда-то было ногой, и вышел на галерею. Одной рукой он крепко прижимал к себе Амелию, которую даже грохот взрыва не привел в чувства.
К Зелгадису с двух сторон бежали охранники. Свободной рукой он швырнул в каждого по огненной стреле и легко спрыгнул с галереи в сад. Гулявшие здесь шлюхи с визгом разлетались в разные стороны, как стая пестрых бабочек. Из всех дверей уже спешили новые охранники.
Скалясь в приступе безумной радости, Зелгадис ударил по земле раскрытой ладонью.
- Даг Хог!
Ввысь рванулись острые скалы, сминая доспехи, пронзая человеческую плоть. Распиная ненависть и злобу.
Зелгадис швырял во все стороны заклинания.
Вспыхнул и обратился в пепел куст, чьими пышными голубыми цветами любовался какой-нибудь посетитель-эстет, походя лишая невинности недавно прикупленную борделем девушку. Загорелась магнолия, под которой богатеи резвились со шлюхами. Раскололся фонтан, теперь на его месте торчала уродливая скала, и на ее верхушке еще дергался в предсмертных судорогах человек.
Бордель стремительно охватывало пламя, воплощая в себе всю ярость Зелгадиса. Где-то надрывно, на одной ноте орала женщина. По земле катался горящий охранник, пытаясь сбить огонь.
Зелгадис расхохотался.
Получайте.
Файрболл сжег три колонны, и левая часть галереи обвалилась, погребя под собой несколько человек.
За то, что смотрели и не вмешивались.
"Мега Брандо" создало в выложенном узорчатой плиткой полу дымящуюся яму.
Ах, может вы еще и прикасались к ней?! Пользовались ее беспомощностью?!
Ураган снес крепкую, обитую железом дверь. Ветер протащи ее по улице, и разбил о стену противоположного здания, точно такого же отвратного притона.
Собравшиеся возле борделя зеваки бросились врассыпную, но кое-кто убежать не успел, и их расплющило о землю.
Печатая шаг, Зелгадис вышел на улицу. Зарево пожарища за спиной окутывало его фигуру багровым ореолом, создавая огненные крылья. В его раскрытой ладони плясало пламя, и ему было совершенно наплевать, что еще чуть-чуть и даже на его плотной коже появятся ожоги.
Ему уже на все было наплевать.
- Ну что?! - проревел он. - Кто еще хочет посмотреть на белую женщину?! Подходите!
На миг толпа замерла. Смолки все звуки. В наступившей тишине слышался только треск пламени да слабые стоны раненых и умирающих.
- Демон! - пискнул кто-то срывающимся голосом. - Демон!
Люди бросились бежать, как стадо животных при лесном пожаре. Они отталкивали друг друга, затаптывали упавших.
Зелгадис швырнул им вслед файрболл и поднялся в воздух. Он полетел к поросшим лесом холмам за городом. Нашел небольшую полянку и приземлился. Отсюда был хорошо видно багровое зарево над Медиго. Зелгадис надеялся, что пожар спалит весь квартал удовольствий дотла.
Он усадил Амелию под раскидистой пальмой, хотя с трудом заставил себя выпустить ее из рук. Им владел совершенно иррациональный страх, что если он не будет к ней прикасаться, с ней случится что-то еще более страшное. Но нужно было расстелить на траве свой халат, в качестве какой-никакой простыни. Зелгадис уложил Амелию на эту жалкую постель.
Теперь пора заняться лечением. От Зелгадиса потребовалось волевое усилие: нужно было снять с Амелии красное покрывало, в которое он ее закутал, и проверить, нет ли у нее ран. Зелгадис подавил приступ смущения, сейчас не время играть в трепетную девицу. Он зажег "Лайтинг" и, сняв покрывало, внимательно осмотрел Амелию. Она сразу же заметил, что шрам меж ее грудей попытались замазать чем-то, отдаленно похожим на пудру. Чтобы вид не портил. Такой же пудрой скрыли синяки на ее груди и бедрах. Несколько были совсем свежими. Сообразив, откуда они могли взяться, Зелгадис до боли сжал кулаки. Ногти впились в ладони, и, если бы его кожа не была такой плотной, расцарапали бы ее до крови. Захотелось вернуться в Медиго и добить тех из служащих "Фламинго", кто уцелел.
Зелгадис смыл смоченной в воде тряпкой пудру. "Рекавери" быстро исцелило все синяки и царапины. Следы пребывания Амелии в борделе исчезли, словно их никогда не существовало. Если бы также легко можно было стереть все, что произошло, из ее памяти.
