- Жива? - приветствовал Иван Ядвигу, мельтешившую в полутёмном коридоре.

- Как видишь. И помереть в ближайшее время, похоже, не получится, - миролюбиво заверила его бабка.

- Что так?

- Я ж одинокая, вздохнула Паня. - Денег на похороны нет. Вот, ежели, пенсию прибавят, так я сразу.

Бабка внимательно посмотрела на Ивана. В её глазах читался вопрос, а не намерен ли Иван принять посильное материальное участие в её жизни?

Иван смерил бабку скорбным взглядом и пошёл дальше по полутёмному, длиннющему коридору. Паня шаркала следом за ним по каким - то, лишь ей ведомым делам. Вдруг дверь комнаты, мимо которой они проходили, содрогнулась от мощного удара пришедшего изнутри.

- Матка Боска! - по своему перекрестилась пани Ядвига.

- Опять? - кивнул на избитую дверь Иван.

- Второй день воюет! - сказала Паня шёпотом, жестом показав, что военные действия развернулись вследствие очередного запоя.

На этих словах дверь с треском распахнулась. Сосед Антон - прошедший воинскую службу по контракту в Чечне, чтобы скопить на отдельную квартиру и не заработавший ничего, кроме контузии, буквально вывалился в коридор, едва не зашибив растерявшуюся бабку. Со словами: "врёшь, не возьмёшь!" он бросился на Ивана и, свалив его на пол, скрутил ему руки за спиной. Паня в ужасе вскрикнула.

- Не ссы, прорвёмся! - прохрипел Антон в её сторону, сверкнув безумными глазами.

- Тоха, ты чего? - взвыл Иван. - Я же свой!

Знакомый голос подействовал отрезвляюще и Антон немного ослабил захват. Иван поднял голову, посмотрел в растерянное лицо соседа и понял, что сейчас ему просто необходимо улыбнуться.

- Патроны кончились, - посетовал бывший контрактник. Потом с опаской покрутил лохматой головой по сторонам.

- А "чехи" где?

- Нет их тут, - Иван высвободил руку из захвата. - Отошли они.

- Подкрепление подошло? - недоверчиво уточнил бывший контрактник.

- Вертушкой, - кивнул Иван.

- Успели, - облегчённо выдохнул Антон.

Он устало опустился на несвежий пол коридор, прислонился спиной к обшарпанной стене и попросил закурить.

- Нам всё нипочём. Через левое плечо

Плюнем и пойдём через туман, - призывно орал с диска из комнатушки Антона Виктор Клинских, он же Хой.

Затянувшись пару раз, Антон поднял глаза на Ивана.

- Заваливай ко мне, - позвал он соседа. - Я спиртягой разжился. Посидим культурно, за жизнь поговорим.

Не смотря на большой стаж алкаша, избавиться от похмельного синдрома Антон никак не мог. И его очередное похмелье циклично переходило в новый запой.

Внутри Ивана вдруг всколыхнулось что - то тёплое: Тоха продолжал считать его другом. Но между ними теперь преградой стояла непреодолимая стена.

- Прости, друг, не могу. Подшился я, - огорошил соседа Иван. - Да и ты бы завязывал! А то так и до психушки недалеко.

***

Разбудил Ивана солнечный луч, пробивавшийся сквозь неплотно прикрытую линялую штору. В нём столбом кружилась пыль. Она же толстым слоем укрывала то, что когда - то считалось мебелью. Зевая, Иван подошёл к окну и дёрнул штору. Она соскочила с двух прищепок, но раздвинулась.

За окном стояло солнечное утро. Небо было высоким и чистым. Ветер расшвырял облака и теперь играл опавшей листвой. Выхлопные газы от проезжавших машин проникали свозь гнилые рамы и били в нос. Под окном на солнце отсвечивал его " Гелендваген", оставленный под присмотром сигнализации. В борсетке лежало сто тысяч деревянных рублей. Всё, что осталось от царской жизни.

Всё шло хорошо, только опять мимо.

Иван тоскливо посмотрел на машину, задёрнул штору и, рухнув на продавленный диванчик, невидящими глазами уставился в потолок. Лежал и слушал, как по длинному коридору коммуналки как всегда кто - то ходил и что - то вонял. Когда стало немного тише, вспомнил Веронику. Его влюблённость и стрёмные отношения с ней показались ему бесконечно далёкими, словно всё это было в какой - то другой жизни.

Сколько он так пролежал, он не осознавал. Через какое - то время он понял, что все трещины в потолке на месте и, принял положение сидя.

- Не жили хорошо и начинать не стоило! Как раньше не получалось, так и сейчас не получилось Видимо не моё это!

Иван долго сидел с видом просветлённого. Понял, что проголодался. В ободранном, отключенном от сети холодильнике нашёл две пачки каши быстрого приготовления.

- Овсянка, сэр, - предложил он сам себе и сильно поморщился. Степень возмущения зашкаливала.

- Желаешь хавать колбасу, изволь трудоустроиться! - оговорил он сам себя, понимая, что рассуждает о чём - то абстрактном.

Потом осмотрелся по сторонам. Понял, что жить ему в коммуналке будет сложно. Он уже успел отвыкнуть от прежней жизни, когда обычно искал три важных вещи: полный стакан, дверь и туалет. А теперь, где и в ком искать поддержки он не знал.

Нашёл сигареты, прикурил, затянулся. Кадык на его худой шее нервно дёрнулся вверх - вниз.

Попытался проанализировать свои ощущения. Особого веселья в душе не обнаружил. Сделав пару затяжек, сломал сигарету в консервной банке долгое время служившей пепельницей.

Поняв, что с природой долго не поспоришь, отправился в места общего пользования. В коридоре вдохнул едкий запах лекарств. К кому то из жильцов приехала "Скорая помощь".

Потом в комнате до жути захотелось накатить рюмочку коньячку. Поискал глазами, но понял, что не найдёт.

- Да, чё я так раскис? Один, что ли я такой? Больше полстраны так же живут. Вернее сказать - выживают, - поправил Иван самого себя. - Авось не пропаду. Пускай полковник рисует новые права - таксовать пойду!

От последней позитивной мысли он несколько успокоился и решил немедленно начать новую жизнь.

- Как же здесь засрано! - впервые ужаснулся Иван своему быту. - И домашних питомцев - тараканов заметно прибавилось. Наверняка соседи своих травили, а они сбежали и, уплотнив здешних, укрылись в разнообразном тряпье в его пустующей комнате, пригодной лишь для их проживания.

Он, резко поднялся и начал лихорадочно собирать пылившиеся по углам пустые бутылки. Набив стеклотарой четыре видавших виды пакета, понёс их на кухню.

С кухни шёл чад. Глебас жарил картошку на свинине в большой сковороде без крышки. На его лице неторопливо проступали капельки пота. Он периодически стирал их рукой, а руку потом - о старые тренировочные штаны сильно растянутые на коленках. На соседней комфорке, добавляя вони, Паня кипятила постельное бельё. В мутное стекло кухонного окна бились мухи, огромные и наглые, как вороньё. По треснутому в нескольких местах транзисторному приёмнику скрипачка Ванесса Мей с оркестром Братиславского радио исполняла Токкату Баха.

- Опохмелиться собрался? - язвительно поинтересовалась бабка, кивнув на набитые доверху пакеты.

- Нет, Ядвига Степановна, это тебе презент.

Иван щедрым жестом поставил к ногам соседки полные пакеты, отозвавшиеся жалобным звоном, и попросил: - Я это, возьму твоё ведро?

- Зачем? - не поняла Паня.

- Да срач в комнате развёл. Полы хочу помыть, - удивил её Иван. - Надоело быдловое существование!

- Может, и сын когда зайдёт? - помечтал он уже в комнате. И скрасит его одиночество. Ведь одному комфортно только в туалете. Глаза Ивана влажно блестели.

- Непременно зайдёт!..

***

Ближе к вечеру повалил снег, крупный такой, пушистый. Пожухлая трава, безлистные деревья, не зарытые траншеи под окном, всё накрылось белым покрывалом. К концу декабря, наконец, в город пришла зима. Не смотря на свалившийся вместе со снегом холод, на улицах торопливые прохожие месили снег в грязь.

Оставшиеся от прошлой жизни деньги безудержно таяли. К тому же опять взлетели тарифы на коммунальные услуги. Соседи по коммуналки начали следить друг за другом: кто свет включает? Кто воду пьёт? Кто жрёт горячее? А в туалет советовали ходить либо к родственникам, либо на работе.