- Мать, твою! - взревел амбал, случайно взглянув на обшарпанный диван, стоявший за древней ширмой, напротив узкого окна с давно обходившейся без половины стекла форточкой.

На убогом диване, уставившись неподвижным взглядом в потрескавшийся потолок, смердела полу - высохшая мумия. Возле широко открытого рта хозяйки нестерпимых ароматов клубком вились мухи.

- Это мама моя, - извинился перед незваными гостями Иван. - Парализованная она.

- А, что ж ты, козлина, за матерью совсем не смотришь? Видок - то у неё совсем не товарный! Да и запашок! - помрачнел лицом водитель "Гелендвагена" и угрожающе сплюнул на пол.

- Не было меня, - оправдывался Иван. Он уже начинал бояться, что в сложившейся ситуации запросто может спланировать прямо через окно. Утишало одно, что этаж первый и лететь не далеко. - Я пятнадцать суток уважительно отсутствовал. Бывшая жена - сука ментов вызвала, когда я в прошлый раз хотел денег у ней занять.

- А, мать - то твоя не померла без тебя с голодухи? - покосился амбал в сторону дивана.

- Нет, - успокоил его Иван. - Живая она. Её соседка Паня навещает.

- Так, чо, ты, накидываешь? - засопел водитель, наступая на Ивана. - Тебе, что в ментовке ксиву не вернули?

Иван вдруг понял, что игры кончились и никаких чудес на самом деле не будет. Попятившись в страхе, он наткнулся задом на стол, как раз в тот край, где лежал паспорт.

- Голова с похмелья плохая, соображать нечем, - в который жизненно важный раз произнёс он неизменно действующую отмазку, протягивая амбалу документ.

Тот полистал паспорт.

- Иван Ветров, - усмехнулся он во всю харю и вызвал ухмылку на лице водителя "Гелика": - Прикинь, какая наследственность у клиента?

Потом он проверил прописку и уточнил про жену и детей.

- В разводе мы, - заверил его Иван. - А детишек хотели, но так и не нажили.

Амбал сунул паспорт в свой карман и подтолкнул Ивана к двери: - Пошли!

- Не пойду я, - запоздало заартачился Иван и получил такой подзатыльник, что искры из глаз у него перестали сыпаться лишь в быстро движущейся машине.

***

В просторном кабинете шикарного загородного дома Иван вновь услышал голос незнакомца из крутого джипа недавно тормознувшего возле него на переходе. Его хозяином оказался тучный ухоженный мужчина предпенсионного возраста со сдвинутыми к переносице бровями и с модной седой щетиной на сытом лице. В его взгляде читалось презрение, а в каждом движении - власть.

- Интеллигент утюженный, - поморщился Иван, косясь на крутого мужика.

- Чем по жизни занимаешься, Ваня, кроме того, что пьёшь? - заинтересованно спросил незнакомец. - Или ты всегда пьешь?

- Почему всегда пью? Я вообще пью редко и по праздникам, - скромно уточнил Иван.

- А хромаешь почему? - продолжал лощёный мужик без тени сочувствия в голосе.

- Душно было. Решил выйти на воздух кратчайшим путём - через окно, - врал Иван, чтобы не вдаваться в подробности своей вечно пьяной жизни. - Высоту не рассчитал. Вот теперь спица в ноге.

Интеллигент разочарованно вздохнул. На минуту его лицо исказилось фальшивой скорбью. Потом, ещё некоторое время он выбивал дробь по столу костяшками пальцев, задумчиво глядя в огромное окно, за которым робко занимался рассвет. Он тщательно обмозговывал некий, с некоторых пор волновавший его план. Сильные эмоции одна за другой сменялись на его лице, сопровождая ход его мыслей. Затем видимо решив, что наступавшее утро непременно будет добрым, он бодро долбанул ладонью и повернулся к Ивану.

- Работаешь где?

- Уже нет, - скромно потупил глаза Иван. - Таксовал я последнее время, да гальцы - суки права отобрали.

- За что? - осведомился интеллигент, картинно подняв бровь в крайнем изумлении.

- За превышение позитива, - быстро нашёлся Иван, помня лишь то, что тогда - в канун Нового года водка цепанула крепко и пошёл кураж, не понятый ни его припозднившимся пассажиром, ни сотрудниками ГАИ. - Но один друган обещал мне помочь их вернуть. За деньги, конечно. Даже сумму обозначил конкретную, но я её никак собрать не могу.

Он приложил максимум усилий, чтобы его голос звучал уверенно и невозмутимо. И намеренно скрыл правду о том, как его около месяца назад выперли за пьянку и прогулы из гаража, где он, таксовал. Просрал права, потому как с похмелья ездил так, что, вспоминая свои художества, потом сам боялся переходить на переходе и на зелёный свет. Пропив последнее, понял, что его жизнь - говно и всячески старался укоротить её максимально. И меньше всего ему сейчас хотелось угодить в какое - либо рабство.

- Так, понятно, работать - это не про тебя, но жрать ты хочешь? - продолжил допрос лощёный мужик.

- Я - нет, - поскромничал Иван, - но организм, знаете ли, просит, периодически.

- А жрёшь, ты, много Ваня? - издевался утюженный над проголодавшимся со страха алкашом.

Иван судорожно сглотнул слюну, зло взглянув на своего мучителя. Что происходит? Его активно унижают, или тупо навязывают чувство непонятной вины? За такое вообще - то в бубен бьют!

В том, что его пытались дожать, не оставалось сомнений. И ему было не до смеха. Иван с ужасом понял, что сейчас должно случиться что - то страшное. Он судорожно огляделся, желая понять: есть ли возможность стартануть обратно? Но её не было. Его ополоумевшее сердце намеревалось выскочить из груди.

- Слушай сюда, Ваня! Не кисни! Подпишешь бумаги и будешь вкусно жрать и сладко спать, а я тебя за это ещё и башлять буду, - пообещал Ивану собеседник, опустив остальные составляющие ситуации. - Ну и сможешь позволить себе некоторые другие удовольствия.

- Какие такие бумаги? - нерешительно спросил Иван, сглотнув застрявший в горле комок.

Он не удивился бы, если бы его стали склонять к убийству, или к каким другим противоправным действиям. Туда, где потерять его не жалко. Ведь он по жизни успел наделать столько глупостей, что сам удивлялся, как до сих пор живой?

Хотя убийца из него дерьмовый. Голова порой совсем не варит, да и руки постоянно дрожат.

Но подписать бумаги? Где Он и где Бумаги? И вообще это о чём?

- Может на меня хотят взять кредит в банке? - У Ивана взмок затылок. - Так не то пальто! Тогда под залог пустых бутылок! Ведь никаким другим имуществом он не владеет. Даже комната в коммуналке записана на мать.

- Вот эти, - прервал его мучительную мозговую деятельность настырный мужик. Порывшись в столе, он вытащил из верхнего ящика синюю кожаную папку и, бережно положив её перед собой, накрыл сверху своей ладонью.

- А у меня есть выбор? - осторожно поинтересовался Иван, испытывая всё возрастающее чувство тревоги. И по грозному сапу амбала за своей спиной понял, что нет.

- Ну, вот и договорились, - нервно выдохнул владелец загадочной папки и нажал кнопку селектора.

Вместо ожидаемой сексапильной секретарши в кабинет боком протиснулся толстячок явно еврейской наружности слабенького роста - полтора метра в прыжке, в дорогом костюме и на галстуке с отливом. По его хитрому взгляду было видно, что вошедший - чиновник.

- Везучий ты, однако, Ваня! - сказал лощёный интеллигент тоном полным презрения.

- Особо, когда меня и в костёр! - поёрзал на стуле Иван, вспомнив, как однажды его пьяного и амбициозно настроенного придорожный шашлычник брезгливо сунул мордой в горячий мангал.

- Приступим? - уточнил чиновник у хозяина кабинета и, получив утвердительный кивок, расположился на мягком стуле напротив Ивана.

- Давай, - не вдаваясь в тонкости, разрешил хозяин, промокнув нервно дёргавшиеся губы носовым платком.

Чиновник, как окрестил его про себя Иван, выудил из своего портфеля в тонкой золотой оправе очки, ловко взгромоздил их на, как бы специально отросший для них, нос, вооружился блестящей авторучкой и достал верхний лист из синей папки. Бросив взгляд поверх очков, он критически оглядел Ивана.