Пока народ торопливо собирался, я успел почистить зубы и даже перехватить половину рациона. Голова понемногу приходила в порядок, словно понимала, что сейчас, как никогда, потребуется хозяину. Гарр сбегал к Маалалу и предупредил, что до конца дня мы заберём Ратиса. Ластар перебирал стволы. Вольго, поднимая нужные связи, висел на холофоне. Мессия с дзингайкой готовились по-своему. Я переоделся в любимый плащ с глухим капюшоном, спрятал в рукаве меч. Понемногу возвращалась уверенность.

– Давай, Данерус, – сказал я, когда почувствовал себя готовым. – Врубай эту штуку.

Экран холофона засветился цианом, по панели запрыгали руны албетау. Через пару секунд над устройством развернулась маленькая голограмма.

– Да? – откликнулся Кадил, с недовольным лицом поворачиваясь к проектору. В голографическом виде криминальный босс заметно терял в пафосности. – Кто там? А, это ты, Мак!

– Здравствуйте, господин Гнидд, – сказал я очень вежливо.

– Откуда у тебя этот… Ах да! Понимаю. Ну что, ты готов приступить к работе?

– Готов, господин Гнидд.

– Хорошо, Мак. Ты уже собрал свою бригаду? Когда будете в особняке? Я могу прислать за вами спидер.

– Нет необходимости, господин Гнидд, спасибо. Сначала я ещё раз благодарю вас за возможность вступить в ряды Обмена. И прошу вас принять от меня небольшой подарок.

– Вот как? – с покровительственной заинтересованностью в голосе удивился Кадил. – И какой же?

Я протянул руку и повернул камеру так, чтобы она показывала угол комнаты. Тот, где извивалась и мычала сквозь кляп закованная в мета-кандалы Астила Й’йен.

– Я намерен преподнести вам в дар дзингайку, господин Гнидд. Дзингайку, которую очень хотел бы получить лорд Каламит.

По-настоящему хороший план не умирает никогда, даже если проваливается. Более того, именно провальные планы представляют наибольший интерес для истории. Удачные планы, сколь бы изящно ни были продуманы, никогда не выглядят красивыми в ретроспективе: ведь они столкнулись с грубой реальностью, где-то оказались искажены, где-то отстали от графика… утратили первозданную чистоту и ясность.

Провальные планы – совсем другое дело. Их грустное, несбыточное совершенство просто обречено притягивать внимание историков. Такие прожекты изучают в академиях и военных училищах, исследуют в самых громких и скандальных диссертациях, доводят до успешного завершения в книгах об альтернативной истории. Что может быть художественней, чем, например, немецкий план ядерной бомбардировки Нью-Йорка во время Второй мировой? Совершенно неосуществимый план – и потому-то такой притягательно красивый.

Нет, я не фашист и даже не симпатизирую. Я всего лишь собирался продать во вражеский плен друга, командира и очень привлекательную девушку. В одном лице.

Можно, конечно, возразить: мол, Каламит – не Обама и даже не Гитлер. А хиссы – не ЦРУ или гестапо. Но ведь это просто тонкости дефиниций и внешних проявлений, а суть примерно одинаковая. Что Югославию бомбишь, что Ливию, что Донбасс… что Сартум: бомбишь – значит, фашист. Фашист – значит, должен быть остановлен.

Вот только остановить Каламита я пока не мог. Приходилось хитрить.

– Боюсь, за такое ты меня никогда не простишь, – задумчиво сказал я, проверяя мета-кандалы.

– О да! – с чувством ответила Астила. – За такое… Может, кисти лучше за спиной сковать, одной парой наручников? А то как-то неубедительно смотрится.

– Нет. Тебе на этом столбе болтаться часа полтора как минимум. Я не хочу, чтоб ты себе суставы повыворачивала.

– Я дзингай, – высокомерно заявила Астила. – Если ты думаешь, что…

И в этот момент я заклеил ей рот липкой лентой.

– Эх, подруга, – сказал я, любуясь «пленницей». – До чего ж ты красивая… когда молчишь.

Девушка метнула в меня уничижительный взгляд, но довольно быстро осознала комичность положения и фыркнула. Глаза у неё были серые и на самом деле добрые. А когда наша командирша забывала изображать строгость, довольно даже смешливые.

– Мак, – прозвенел голос Данеруса. – Я засёк его маячок. Астилу пока не выводи, на площадке тебе ничего не угрожает: Кадил захочет убрать тебя только на борту корабля.

– Если захочет, – пробормотал я.

– Захочет, захочет, – успокоил меня Вольго. – Такой куш он делить не станет.

Это верно, я выторговал себе две трети награды, обещанной Каламитом за поимку Астилы. Однако дело было не в деньгах: для планетарного босса такой организации, как Обмен, сумма выглядела… да нет, значительной, конечно, но не настолько, чтобы переживать. А вот стерпеть наглость от новичка, даже очень эффективного новичка, – этого криминальный авторитет себе позволить не мог.

Данерус уверенно говорил, что с Гниддом на «Коршуне» будет только пилот по фамилии Удутт. И разумеется, Зейло Корд. «Не волнуйся, Мак, на тебя его хватит за глаза. Этот парень пятерых таких, как ты, вынесет не моргнув глазом. Ну, может, Кадил подстрахуется и угостит тебя особым коктейлем».

Яда я не боялся, потому что не собирался пить, но на всякий случай закинулся универсальным антидотом. Из оружия взял только плазменный меч. Гарр и Вольго прикрывали меня из укрытий по краям посадочной площадки.

Но встреча прошла без эксцессов.

«Чёрный коршун» с филигранной точностью приземлился в центре посадочного круга. Вне закрытого ангара небольшой кораблик казался ещё красивее своей безызбыточной функциональной красотой, свойственной мощным и хорошо продуманным машинам.

Зашипели выдвигаемые опоры, в перпетоновое покрытие ударили струйки газа. Дрогнула и припала к земле высокая рампа. Я поднял голову и в глубине шлюза увидел лоснящееся радостью лицо Кадила.

– Мак, мальчик мой! – воскликнул босс, не делая попытки выйти на аппарель. – Ты ли это?

– Здравствуйте, господин Гнидд, – сказал я тем же безэмоциональным голосом, какой привык использовать, изображая «бригадира»-отморозка. – Это я.

– Приподними-ка свой капюшон… и подойди ближе. А! Это и правда ты.

– Да, господин Гнидд.

– Прекрасно, прекрасно. Если бы ты знал, как долго я искал подходы к лорду Каламиту, пытался заслужить право на получение кодов запуска… И вот ты приносишь мне такой императорский подарок! Определённо, ты станешь ценнейшим пополнением в нашей организации! Где же… сувенир?

Я обернулся к зданию терминала и коротко свистнул. Крохотный частный космодром, который мы выбрали для операции, несмотря на заброшенность, сохранил большинство сервисных сооружений. В темноте одного из проёмов замигали огоньки: на площадку выехал робот-тележка.

– Мак, мальчик мой, – почти растроганно проговорил Кадил, наблюдая за приближением скованной дзингайки. – Это действительно она? У тебя определённо есть вкус.

«Что есть, то есть», – подумал я. Астилу мы приковали к металлической балке с заведёнными за спину руками. Кадил ведь обыкновенный садист: пусть порадуется, слегка возбудится – авось утратит бдительность. Насчёт вкусов Корда я ничего не знал, но подсознательно надеялся, что такая мразь, как Зейло, к женщинам должна быть безразлична.

Немного стыдно было использовать прелести Астилы подобным образом, но она сама горячо поддержала эту идею. Слишком даже горячо… Ох уж эти женщины с их извечной жертвенностью. Особенно дзингайки: и в роли соблазнительницы покрасоваться, и заветов Ордена не нарушить – «для дела ведь, не для удовольствия».

Старая, отброшенная вроде бы задумка подманить Кадила рабыней-дзингайкой использовалась второй раз. Тот самый «провальный план», судя по всему, отлично работал.

– Прекрасно, прекрасно, – откликнулся Кадил, по-прежнему обретаясь в глубине шлюза. – Прекрасный трофей. Надеюсь, ты не упустил возможности немного развлечься, а, Мак, шалунишка?

– Да, господин Гнидд, – неопределённо ответил я, внутренне содрогаясь от омерзения.

– Какой шалунишка! Ну же, заводи её на рампу. Лорд Каламит ждёт нас.

– Мак, ты в порядке? – прозвенело в ухе.