Сейчас Мальстен счел бы огонь избавлением. Воистину, это было бы быстрой и милосердной смертью по сравнению с непрекращающейся, сдавливающей горло и вгрызающейся в каждый нерв агонией, которую приносила расплата.

А где-то за этим безумием притаилась тьма — спасительное забвение, вечное ничто, которое звало и манило с каждой секундой все громче. Лишь в этом — было спасение. Лишь так можно было отстраниться, отделить себя от реальности, убежать. Мальстен знал, что стоило поддаться этому зову, и дороги назад уже не будет, однако соблазн был слишком велик.

И когда забвение подобралось достаточно близко, чтобы можно было дотянуться до него, один звук, напоминавший хлопок двери, вдруг заполнил собою весь окружающий мир. Отдаленное сражение, воинственные кличи Кровавой Сотни — все померкло перед ним.

«И как может стук двери быть громче пушечных выстрелов?» — мелькнуло в голове данталли, когда перед глазами предстал образ Аэлин Дэвери.

— Мальстен! — испуганно позвала она, приблизившись. — О, боги, Мальстен, вы меня слышите? Смотрите на меня! Ну же, давайте! Не ускользайте туда, умоляю.

«Аэлин? Почему она здесь?» — не понимал данталли.

— Мальстен, очнитесь! Вы должны быть в сознании, должны это пережить, — продолжала говорить охотница, мимолетно прикоснувшись к его щеке. Ладонь ее оказалась почти обжигающе горячей. — Знаю, вам больно, но прошу вас… вернитесь. Мальстен, пожалуйста!

«Больно?»

Словно услышав сигнальное слово, расплата дотянулась до своей жертвы, резко вырвав ее в мир живых. Спасительная тьма оказалась недостижимо далеко.

— Леди Аэлин… — сумел выдохнуть данталли, после чего тело вновь сковало волной боли, заставив его напрячься, как струна, готовая лопнуть.

— Слава богам, вы в сознании! Все будет хорошо, слышите? — облегченно выдохнув, произнесла женщина. Лишь теперь Мальстен понял, что она стоит подле него на холодном полу хижины Теодора Гласса на коленях, а ее рука лежит на его сжатой в кулак ладони.

«Нет, нет, нет, так нельзя…» — лихорадочно застучало у него в голове. Отчего-то одна лишь мысль о том, что дочь Грэга Дэвери, как и сам охотник когда-то, окажется свидетельницей расплаты, повергала данталли в ужас. В памяти всплыли слова, когда-то произнесенные Бэстифаром: «Все повторяется, мой друг. Зрелища. Зрители. Одни и те же трюки в разных вариациях вызывают одни и те же эмоции разной интенсивности. Чем выше и красивее прыгнешь, тем больше последует оваций. Чем сильнее расшибешься при неудачном падении, тем громче ахнет от ужаса твоя публика. Сходство лишь в том, что в обоих случаях зрители захотят еще…»

Грэг Дэвери был зрителем… и теперь зритель — его дочь.

Все повторяется…

Расплата — зрелище…

Зрители захотят еще…

— Леди Аэлин, уходите, прошу вас, — едва слышно произнес Мальстен, сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Никуда я не уйду, — отозвалась молодая женщина, покачав головой. — Теодор сказал, есть опасность, что вы потеряете сознание и не выдержите расплаты. И сейчас, глядя на вас, я ему верю. Не трудитесь, не просите уйти, Мальстен, я вас с этим одного не оставлю.

Аэлин осторожно коснулась тыльной стороной ладони взмокшего лба данталли.

— Вы совсем холодный, — она задумчиво положила руку на пол и нахмурилась. — Так не годится. Эта комната протапливается хуже, чем соседняя, но туда добраться будет тяжелее, нежели до кровати. Одеяло тут совсем тонкое, на полу им не согреться, но хотя бы на перине будет теплее. Давайте, я помогу вам подняться.

Женщина встала на ноги и обошла Мальстена так, чтобы подхватить его под руки.

Данталли невольно вспомнил уроки из своего детства в Хоттмаре. Сезар Линьи не терпел слабости, он заставлял своего ученика подниматься самостоятельно, даже когда расплата сваливала того с ног. Отчего-то Мальстен подумал, что, видя, как хрупкая на вид женщина пытается помочь ему сделать шаг до кровати, Сезар сгорел бы со стыда.

Стараясь не думать о боли, данталли попытался приподняться на локтях, однако предплечья словно пронзили раскаленные спицы. Казалось, от каждого движения начинали крошиться кости. Стиснув зубы, Мальстен вновь рухнул на пол, и волна расплаты наполнила жидким огнем каждую клетку его тела. Из горла вырвался сдавленный стон.

— Тише, берегите силы, — ахнула охотница, опускаясь на корточки подле своего спутника. — Я справлюсь без вашей помощи, ваша главная задача сейчас — не провалиться в забытье.

— Леди Аэлин, вы не должны так…

— Умоляю, Мальстен, хоть сейчас можно не спорить? — нервно усмехнулась женщина, отбрасывая с лица мешающую прядь волос и вновь поднимаясь. — Значит так, я понимаю, что больно будет зверски, но нужно будет сделать всего один шаг до кровати. Всего один, хорошо? Иначе вы тут совсем замерзнете…

Мальстен почувствовал, как тело охватывает нервная дрожь от одной мысли об этом единственном шаге. Представил, как подкосятся ноги от мнимого ощущения дробящихся костей, когда расплата вгрызется в них. Нет, сделать этот шаг он не сумеет, а ведь потом попытку придется повторить.

— Я не смогу, — сокрушенно выдавил он, не смея переоценивать собственные силы.

Женщина сочувственно нахмурилась.

— Сможете, — качнула головой она, находя его взгляд. — Вы сможете, Мальстен. Мы сможем. Готовы?

Подготовиться было невозможно. Рывок вверх заставил мир померкнуть перед глазами данталли, и вновь в сознании вихрем пронеслись видения безумного бреда: разоблачение, сгоревшая Кровавая Сотня, охваченный пламенем помост в Хоттмаре.

— Мальстен, — вновь донеслось издалека. А дальше — громкий звук чужого дыхания все настойчивее возвращал данталли в реальность. — Оставайтесь со мной, не вздумайте потерять сознание, слышите?

Он не сумел ответить. Подрагивающая рука с силой схватила простынь, в попытке пережить новую волну непрекращающейся агонии. Хотелось закричать, но сил на это не осталось. К тому же крик облегчал боль лишь на долю мгновения, а после все возвращалось, оставляя лишь горькое жалкое послевкусие.

Аэлин обошла кровать, чтобы сесть подле своего спутника, не беспокоя его. Ее шаги гулко отдались в ушах данталли. Глаза Мальстена закрылись, он был не в силах смотреть на находящуюся рядом дочь Грэга Дэвери.

— Держитесь. Вы сможете, — чуть подрагивающим голосом проговорила Аэлин. — Вы сильнее, чем думаете.

— Так говорил ваш отец. Слово… в слово, леди Аэлин.

Мальстен перевел дыхание и вновь отвел взгляд. Крупная капля пота скатилась по виску. Охотница качнула головой и вновь взяла своего спутника за руку.

— Знаете, после того, что мы пережили за один сегодняшний день, пора бы нам избавиться от этого «леди», — криво улыбнулась она, поймав измученный взгляд данталли. — Просто Аэлин. И на «ты». Идет?

Мальстен слабо улыбнулся и выдавил:

— Попробую.

— Давай для удобства начну я, — кивнула охотница. — Скажи, я могу хоть как-то облегчить то, что ты чувствуешь? Потому что это даже со стороны невыносимо…

Данталли прерывисто вздохнул.

— Просто расскажите… расскажи что-нибудь, это отвлекает.

Аэлин поджала губы. Все истории, которые она когда-то знала, словно выветрились из ее памяти.

— Думаю, из меня весьма посредственная рассказчица, — хмыкнула женщина. — Но я попробую.

Дождавшись, пока чуть утихнет накатившая на данталли дрожь и пока он перестанет стискивать кулаком простынь с такой силой, охотница вздохнула и кивнула.

— Я не рассказала тебе многого о себе, а сейчас только моя семейная история приходит мне в голову, так что, пожалуй, расскажу ее.

В ответ молодая женщина получила лишь слабый кивок и заговорила:

— Не знаю, как начинать такие рассказы. С «давным-давно»? Что ж, давным-давно на земле дэ’Вер жила знатная семья. Надо сказать, жила счастливо: брак барона Грэга Альфреда Дэвери не без причины слыл счастливым. Не поверишь, но в нашей семье еще со времен моего пращура во всех браках действительно присутствовали сильные теплые чувства. Не скажу, что это всегда была любовь, как в сказках, но отношения неизменно были добрыми и крепкими. Между моими родителями, пожалуй, была та самая любовь, о которой грезят юные барышни, — Аэлин печально улыбнулась. — Мы с братом почему-то даже не сомневались, что и наши с ним семьи будут такими же. Правда, похоже, везение нашего рода в семейных отношениях оборвалось именно на моем отце.