Молчание затягивалось. Женщина вздохнула и заговорила вновь:

— Скажите, Мальстен, в цирке… где вы познакомились с моим отцом, было что-нибудь странное? Припомните, прошу вас.

Данталли с трудом удержался от усмешки.

«Этот цирк, пожалуй, состоял из странностей. Зиждился на них», — подумал он, но не произнес этого вслух.

— О каких странностях речь?

— В своем дневнике мой отец писал: «Наткнулся на одно очень странное место. Нужно проверить, могут быть замешаны существа», а внизу страницы явно в спешке добавил: «Поговорить с Мальстеном О.», и, я так понимаю, вы поговорили. Расскажите мне о том разговоре. Понимаю, это совсем не ваш профиль, но… все же предположите, на кого он мог охотиться там?

Данталли тяжело вздохнул.

— Боюсь, я вряд ли смогу вам чем-то помочь, леди Аэлин. Мы с вашим отцом не говорили об иных существах. Возможно, он пытался понять что-то по моему поведению…

Охотница осклабилась, не представляя себе, как по лицу или поведению этого человека вообще можно определить что-либо с первого взгляда.

— Но это ему вряд ли удалось.

— Не знаю, — качнул головой данталли. — Не берусь за это ручаться.

Грат, Малагория.

Двадцать первый день Юстѝна, год 1485 с.д.п.

Движения человека были неслышны и ловки, словно поступь самой тени. Мальстен не успел вовремя среагировать, когда из темноты за куполом цирка возник незнакомец, в мгновение ока прижавший кинжал к его спине.

— Только дернись, — прошипел нападавший.

Данталли замер. Острие кинжала неприятно впилось в кожу сквозь плотный кафтан.

— Давай к стене, — прозвучал строгий приказ.

Не видя своего противника, Мальстен был не в силах оплести его нитями, поэтому пока мог лишь силиться понять, кто этот человек и что ему нужно. Обычный грабитель? Или, может, это анкордский агент? Данталли послушно проследовал к стене ближайшего здания и вновь замер, приподнимая руки.

— Послушайте, что бы вам ни было нужно… — начал он. Незнакомец вновь шикнул на него.

— Замолчи!

Резкое движение развернуло Мальстена лицом к неизвестному мужчине, и одновременно с тем, как кинжал едва кольнул грудь, перед глазами данталли возникло размытое пятно: на человеке была красная рубаха. Пришлось сильно напрячь зрение, чтобы сфокусироваться на его чертах. Это был высокий мужчина, которому на вид можно было дать около сорока пяти лет. Короткие волосы цвета темной соломы на висках едва заметно припорошила седина. Широкое лицо с большими зелеными глазами исказила гримаса отвращения.

— Я давненько наблюдаю за этим цирком и за чудовищем, которое его держит. А оказывается, здесь даже не одно чудовище, а два, и одного из них должны были казнить два года назад, — мужчина, казалось, был крайне горд собой за предусмотрительно надетую красную рубаху и за то, что сумел застать данталли врасплох. — Значит, так. Я буду задавать тебе вопросы. Ответишь — умрешь быстро. В противном случае я не хуже Красного Культа смогу заставить тебя молить о смерти. И без глупостей, ясно? Против красного ты беспомощен.

«Подумать только, какие громкие слова! Беспомощен, значит?» — ухмыльнулся про себя Мальстен. Самодовольный тон незнакомца сумел на удивление быстро вывести данталли из себя, и желание преподать наглецу урок, тут же захлестнуло его сознание.

Теперь, увидев противника, демон-кукольник применил невидимые человеческому глазу нити, на этот раз намеренно заставив свою марионетку почувствовать давление чужой воли.

Мужчина изумленно уставился на собственную руку, убирающую кинжал за пояс, повинуясь желанию кукловода: данталли позволил ему выразить это удивление, не взяв мимику под контроль — он хотел посмотреть, как реагирует охотник на свое превращение в жертву. На лице Мальстена мелькнула кривая усмешка.

— Тебе следовало подготовиться лучше, — хмыкнул он.

Оплетенное нитями демона-кукольника тело послушно сделало шаг назад. В глазах мужчины мелькнул страх, и Мальстен моментально придал лицу своей марионетки спокойное выражение.

— Теперь ты даже дышать будешь под моим контролем, — угрожающе произнес данталли. — Ты тут бросался громкими словами о монстрах. Что ж, пойдем, я тебя с ними познакомлю.

Представляя, что придется пережить после этой демонстрации силы, Мальстен едва не содрогнулся всем телом, однако заставил себя успокоиться и повел пойманную в ловушку жертву ко дворцу своего покровителя.

Вальсбургский лес, Гинтара

Четырнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

— О чем вы говорили тогда? — спросила Аэлин, вырывая Мальстена из раздумий. Данталли вздохнул и пожал плечами.

— Немного о представлении. Грэг интересовался обстановкой в цирке. В какой-то момент мне показалось, что он даже хочет вступить в труппу.

«Да простит меня Нила̀са за эту ложь», — подумал Мальстен, с трудом сохранив невозмутимое лицо.

— Мой отец? Вступить в труппу циркачей? — изумленно переспросила охотница.

— Говорю вам, леди Аэлин, не думаю, что я чем-то смогу помочь вам.

На лице молодой женщины отразилась искренняя досада. Полтора года она искала Мальстена О., который мог знать что-то о ее пропавшем отце, и теперь, найдя его, она лишь поняла, что потеряла время зря.

Бессилие всей своей тяжестью навалилось на плечи Аэлин. Она вдруг поняла, как устала за эти полтора года, пока ей приходилось сталкиваться с иными, отбиваться от нескончаемых групп наемников и всюду натыкаться лишь на тупики в деле об исчезновении ее отца.

Грэг Дэвери был ее единственным родным человеком, Аэлин знала, что обязана найти его живым или мертвым, однако теперь и вовсе не представляла, как это сделать. Мальстен О. оказался совершенно бесполезен, зацепок больше не было, а дневник, который молодая женщина перечитывала столько раз, что помнила наизусть каждое слово, не желал дать более ни одной ниточки, которая могла бы привести к Грэгу.

Не в силах справиться с собой, Аэлин прикрыла руками лицо и отвернулась от данталли, пытаясь унять отчаяние, накатившее на нее. Впервые за столько лет она понимала, что вот-вот расплачется от осознания собственной беспомощности.

Мальстен сочувственно наблюдал за охотницей, не произнося ни слова.

«Проклятье, а ведь Грэг все еще там. Он уверял, что закончит дело и покинет Малагорию. Возможно, в его планы не входило давать мне знать о своем благополучии, но ведь собственную дочь он должен был хоть как-то поставить в известность!»

Тело Аэлин начала бить заметная дрожь. Мальстен приблизился, снял плащ и накинул его на плечи охотницы, хотя понимал, что вряд ли ее дрожь вызвана холодом осенней ночи. Данталли не сумел удержать себя от того, чтобы заботливо положить руку на плечо молодой женщины.

На вкус Мальстена она была до невозможности красива. И хотя ему встречались женщины, нисколько не уступающие Аэлин Дэвери внешне, в охотнице было нечто особенно притягательное.

«Не теряй головы», — приказал себе Мальстен.

— Леди Аэлин… — обратился он, стараясь скорее нарушить тягостное молчание. Охотница вздрогнула под его прикосновением и спешно повернулась, небрежным движением утирая лицо.

— Простите, — качнула головой она. — Простите, Мальстен. Вы правы. Я доставила вам неприятности одним своим появлением, из-за меня погиб ваш знакомый. И все ради одной прокля̀той строчки в дневнике моего отца. Вы действительно не можете помочь.

Данталли вновь ощутил укол вины.

«Проклятье, я могу. И должен. Кхалагари все равно не оставят ее в покое, а если Аэлин при этом прекратит поиски отца, Грэг рано или поздно погибнет пленником в Малагории… если еще не погиб».

Мальстен виновато посмотрел на охотницу, глаза которой блестели от слез, и понимал, что не может поступить с ней так же, как поступил с ее отцом. Не может оставить ее, даже если она об этом просит. Она в опасности по его вине. Как и Грэг. Казалось, в тот момент он твердо решил для себя, что должен помочь охотнику выбраться из плена. Быть может, богиня справедливости Ниласа таким образом дает ему шанс искупить вину за свое бегство? Или это проказник Крипп заводит его в ловушку? Трудно было сказать наверняка. Информация о том, жив ли еще Грэг Дэвери, существенно упростила бы задачу.