- Может, ты влезла в какие-то долги? Ты же не ходишь на занятия из-за работы, так ведь?

Девушка кивнула и подняла на меня глаза. И увидев её взгляд, я испытал странное чувство. Мне захотелось встать, подойти к ней и обнять. Захотелось прижать ее к себе и прогнать это беспомощное выражение с ее лица. От таких мыслей я испытал настоящий шок. Что за черт…

- Ты живешь с родителями?

Задал ей этот вопрос и понял, что напоминание о том, что она студентка, охладило мои мысли.

- Нет, - ответила девушка, - я живу с бабушкой и дедушкой. Уже давно.

Я кивнул, не стал развивать вопрос о родителях, догадываясь, что данная тема может быть болезненной для студентки.

- Они знают, что ты пропускаешь занятия?

Девушка промолчала, но по тому, как щеки ее покраснели, понял, что нет.

- Ну, говори же, я слушаю, - начал терять терпение и излишне резко обратился к ней.

Было видно, что Соловьева борется с собой. Пальцы, сжимающие ткань джинс, побелели от напряжения, и я с точностью распознал тот миг, когда она сдалась.

Девушка начала говорить. Рассказывала все быстро, сбивчиво, не смотря на меня. То, что случилось с ее дедом, как после этого все полетело с ног на голову в ее жизни. Как и предполагал, днем она работала, сначала думая, что все наладится само собой, и она сможет вернуться к учебе. Но с каждым днем ее затягивало все глубже и глубже.

Голос студентки был лишён каких-либо эмоций. Но я видел, как тяжело ей дается это видимое спокойствие. Ни разу не перебил, давая выговориться. И в этот момент испытал что-то сродни облегчению. Теперь я знал причину, но мне не было ясно одно. Почему она не пришла в деканат, черт, могла бы принести справку о болезни деда, комитет был бы лоялен. Почему студенты вечно тянут все до последнего? Они верят, что за них кто-то решит их проблемы? Мне хотелось все это высказать девушке, не скупясь в выражениях, не щадя. Но вместо этого я задал один лишь вопрос.

- Почему ты не взяла академ?

Соловьева посмотрела на меня и затравленно улыбнулась. От её улыбки я замер, сам не заметив, что, не отрываясь, смотрю на её губы.

- Не думала, что все зайдет так далеко.

Я рассматривал ее, обдумывая, как поступить. А она красивая, эта девушка. Было в ней что-то, что приковывало мой взгляд, и я забывал, кто сидит передо мной. Такая молодая, свежая. Вся жизнь впереди, которую она может так легко пустить под откос.

От этих мыслей резко встал и направился к окну, встав к студентке спиной.

- Тебе надо перейти на вечернее. С долгами помогу.

Я и сам не понимал, что заставило меня сказать это. Почему именно ее ситуация проблема затронула что-то в моей душе. Я наслушался и более душещипательных историй от студентов. Местами правдивых, а порой просто с целью разжалобить и выторговать хорошее отношение. Но Соловьева… Она ничего этого не делала. Не играла на жалость, не просила о снисхождении. Мне даже показалось, что она смирилась. И это, черт возьми, приводило меня просто в ярость.

Повернулся к девушке. Она сидела, смотря на меня расширенными глазами, словно я сказал что-то из разряда фантастики.

- Ну, так что? - приподнял вопросительно бровь и прислонился к подоконнику, сложив руки на груди.

- Но я бы могла сдать все хвосты… - начала она, но я резко перебил.

- Ты не успеешь, до конца семестра осталось всего ничего. С бюджетниками разговор короткий, сама понимаешь, на твое место всегда найдется желающий.

- Но неужели другого выхода нет? - спросила она и закусила нижнюю губу. Против воли мое тело среагировало на этот жест. Я со злостью потер переносицу, прикрыв глаза.

- Есть, конечно. Бери академ, если ты хочешь потерять год.

Девушка раздумывала, но в итоге кивнула, соглашаясь.

- Сколько ты зарабатываешь на дневной работе?

Услышал её ответ и, подсчитав, сказал.

- На кафедру нужны лаборанты. Ты могла бы работать днем, а вечером посещать занятия, - я прошел к столу и сел в кресло, - часто преподавателям нужна помощь в наборе текста их работ. Я буду посылать их к тебе, и ты смело можешь отказаться от работы поломойкой.

Соловьева резко вскинула голову. Глаза ее горели от злости, став цвета яркой зелени.

- И с чего же такая щедрость, Андрей Викторович? - ее голос звенел от напряжения, было видно, что девушка едва сдерживается.

- Просто хочу помочь.

Ответил ей, понимая, что на самом деле этого хочу.

- И что, Вы каждому студенту так помогаете?

В ее голосе была слышна ирония, и я еле сдержался, чтобы не ответить в том же духе.

- Считай, что да, - спокойно сказал ей, смотря в эти зеленые глаза.

Какое-то время она всматривалась в мое лицо, пытаясь что-то прочесть, но я смотрел на нее бесстрастным взглядом, давая время подумать.

Наконец, девушка кивнула и спросила.

- И я за это ничего не буду Вам должна? Вы добрый самаритянин, так что ли?

В ее голосе читался вызов, и я, не удержавшись, засмеялся. Что она себе напридумывала, черт возьми? В этот момент Соловьева нахмурилась и встала.

- Нет, Олеся, - сказал ей, впервые обратившись к девушке по имени, - я добрый декан. Пока что. Так что решай сама.

Она стояла передо мной, раздумывая над ответом. Я не торопил и стал перебирать бумаги, лежащие на столе, переключив внимание на них. Прошло некоторое время, и я услышал её низкий голос.

- Хорошо. Но если за это Вы потребуете от меня чего-то…

- Потребую что?

Поднял голову и посмотрел на девушку прямым взглядом. Под ним она смутилась и сжала губы. Я намеренно медленно окинул ее фигуру ничего не выражающим взглядом и, вернувшись к ее пылающему лицу, изогнул бровь. Она злилась, и мне это нравилось, черт я просто не мог себя остановить, не понимая даже, что происходит с моей головой.

- Ничего! - выпалила Соловьева и, развернувшись, направилась к двери.

- В понедельник жду тебя на кафедре, - сказал ей вслед.

Студентка на ходу пробормотала что-то схожее с прощанием и вышла из кабинета. Как только за ней захлопнулась дверь, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Немыслимо, голова больше не болела, пока разговаривал с Соловьевой, боль в висках испарилась. Рывком встал и стал собирать вещи со стола.

ЛЕСЯ

С самого утра я думала о предстоящей встрече. Искала отговорки и оправдания, но мое природное любопытство перевесило все доводы. Мне было интересно, для чего Андрей Викторович хотел меня видеть. Но больше всего меня пугало не то, что он может мне сказать, а своя реакция на него… Вчера после встречи с Громовым в торговом центре меня трясло, в буквальном смысле. Он подействовал на меня словно чистая доза адреналина по венам. Сердце колотилось так сильно, что я даже не удивлюсь, если у меня завтра проступят синяки. Видеть Андрея Викторовича в стенах университета это одно, а когда так…

Это сумасшествие, но там я впервые посмотрела на него, как на мужчину, огромные мигающие надписи у меня в голове «преподаватель» и «табу» перестали светиться. Пусть даже на секунду, но вся эта неформальная обстановка навела на совсем странные мысли. Неправильные мысли. Порочные. Даже, когда я отругала себя за то, что они вообще появились. Видимо, все эти воздыхания Мани на меня так подействовали. И я не смогла их вовремя остановить, они вырвались наружу, как муравьи, потревоженные внешним воздействием из муравейника. Разбежались в разные стороны, сразу не поймать.

Придя домой, я снова и снова прокручивала в голове этот странный эпизод. Его семью. И только тогда я поняла, что он тоже живой, нормальный человек, а не просто препод. Но все же мне удалось набраться смелости и пойти в кабинет декана. И я надеялась, что все эти рваные чувства покинут меня.

Андрей Викторович дал мне пищу для размышлений. Мне непонятно, почему судьба бедной студентки так заинтересовала его. Таких как я тысячи, если не больше. Что он хочет от меня? Его слова о помощи… Скажем прямо, я в них не верю. Уже давно во мне умерла вера в бескорыстие людей. За все нужно платить, просто у каждой вещи разная цена.