Пастух в тревоге бегал по лагерю, допытывался, не видел ли кто Перфила. Куда он девался? Куда исчез?
5
По выгоревшему крутому берегу Псла бежала голенастая девочка, Надия Лелека, прыгала через пеньки, впадинки, только пятки мелькали. С трудом переводя дыхания, дрожа от волнения, выпалила Грицку новость: искала корову, глядь, в ольшанике, в кустах, в самой чаще полицаи гуляют.
- Где? - загорелся паренек.
- Возле той вон березы!
Смутная, самому еще неясная мысль мелькнула в мозгу.
- Постереги корову, - бросил наскоро подруге, - пойду разведаю.
- А если поймают? - забеспокоилась девочка.
- Скажу, что корова куда-то запропастилась.
Гибкий, проворный, мелькнул в кустарнике, продирался сквозь лозняк. Надия Лелека неотступно следила за ним. Добравшись до ольшаника, он лег на живот и дальше уже стал пробираться ползком.
Среди непролазной чащи, на солнечной полянке вольготно расположились полицаи. Вокруг ни одной живой души, над головой безоблачное небо полицаи и бог! Кого остерегаться? Пускай кому надо остерегаются, а им бояться нечего! На селе сразу разнюхают, наведут Курта! Ну и что? Разбушевались полицаи, пьяным-пьяны, душа нараспашку - пей, гуляй! - все живое дрожит, жмется к земле, завидев полицая. Все трепещут перед ними кустари, девчата, - купаются в магарычах, в любовных утехах, каждый старается задобрить тебя, задарить.
Осеннее ласковое солнце щедро заливало поляну, где вразвалку расположились полицаи, перед ними поблескивали бутылки, консервы, под рукой лежали винтовки; полицаи пили прямо из бутылок, приятно булькала огненная жидкость. Сыты, пьяны, чего еще не хватает людям? Чем бы еще можно потешить сердце?
Тихон вертел в руке немецкую гранату с длинной деревянной ручкой, похвалялся перед полицаями:
- Бросишь - и нет хаты!
Силу, мол, какую имеет в руках человек!
- Да знаешь ли ты, как ее бросать? - насмешливо спрашивает Хведь Мачула.
Панько Смык с Яковом Квочкой тоже подняли на смех атамана, - для форсу носит за поясом салотовку*.
_______________
* С а л о т о в к а - деревянный пест, которым толкут сало.
Тихон разозлился, отвернул на кончике ручки колпачок, изнутри выполз шнур с пуговицей, показал полицаям: перед тем как бросать, надо дернуть за этот шнур, вот так, - дернул за шнур, будто хотел швырнуть ее как раз в том направлении, где лежал Грицко. Мальчик влип в землю, зарылся лицом в траву, зажмурился, не дышит...
Но Тихон только сделал вид, что бросает гранату, полицаи могли убедиться - не зря у него на плечах голова болтается, наперебой стали уговаривать его не поднимать шума, не то еще Курт узнает.
Тихон пренебрежительно отмахнулся, - если и узнает, так неужели он, Тихон, не отбрешется? Скажет, что организовали в лесу засаду на партизан.
Тут Грицко стал отползать, выбрался из кустов на простор и припустился что было мочи берегом Псла, пока навстречу перепуганному насмерть пареньку не вышла Надийка. У Грицка сразу стало спокойнее на душе, и он рассказал девочке о своем приключении. Надийка так разволновалась, что долго не могла прийти в себя, когда же немного успокоилась, принялась укорять Грицка: пусть скажет спасибо, что так все сошло! Что было бы, швырни Тихон гранату? Костей бы не собрал!
Девочка заговорила совсем как взрослая, отчитывала друга. Грицко делал вид, что согласен с ней.
На другой день ребята боронили поле вдоль дороги, рыхлили под озимые, разбивали железными боронами комья. Кони едва тащились, зубья прочесывали пашню, выгребали сорняк с корнем. За ними следом, по приказу Перфила, шли взрослые с граблями, сгребали сорняк в кучи, жгли. Всюду, куда хватал глаз, поле курилось дымом, сизо-синие пряди его мотались туда-сюда под ветром.
И то хорошо, что ребятишкам дали лошадей: взрослые боронили на коровах - накричишься за день, погоняя их.
По шоссе беспрестанно двигались на восток машины с немецкими солдатами в касках, - видно, на фронт. Шоссе пролегало через заболоченный овражек, танки продавили мостик, машины шли в обход ложбинкой, разворачивая лужи.
Мстительная мысль запала в голову Грицка, и он поделился ею с Надийкой, та встретила его затею восторженно.
За эти дни на обочинах шоссе, ставшего фронтовой дорогой, скопилось много всякого железа: разбитые машины, танки, в канаве валялся сельскохозяйственный инвентарь.
Полевые участки были длинные. Когда дошли до конца поля, остановились передохнуть. К тому времени завечерело.
Улучив минутку, когда на шоссе не оказалось машин, Надийка взбежала на бугор, чтобы наблюдать за дорогой, а Грицко тем временем выволок из канавы борону с острыми железными зубьями, утопил в луже зубьями кверху, потоптался на ней, чтобы ушла поглубже. Приготовил немцам гостинец что надо! Метнулся к лошади и потянул борону назад.
Перфил похвалил ребят за усердную работу.
Утром, выйдя в поле, люди увидели целую вереницу машин, застрявших на шоссе, - немцы о чем-то лопотали по-своему, видимо, ругались - скаты были проколоты, надо заменить.
Надийка не нарадуется на Грицка: вот выдумщик, сумел отомстить гитлеровцам! Мало разве он красноармейцев вывел из окружения глухими дорогами. Что он, не знает чащоб лесных, мало бродил по лесу за грибами, орехами да за всякой другой лесной прелестью.
Досталось, наверно, Селивону от коменданта за неисправные мосты и дороги - пришлось старосте выгонять людей на шоссе, отрывать рабочую силу с поля.
Воскресным днем Грицко с Надийкой опять пасли коров на берегу Псла. На солнечных полянах трава выгорела, коровы разбрелись по кустам, ложбинкам, протокам, где трава посочнее.
Осеннее солнышко ласково пригревало, дети нежились в его нежарких лучах, тихое утро нагоняло сон, в воздухе носилась паутина бабьего лета, оплетая кусты и деревья, в глубокой протоке плескалась сытая рыба, уплотнялось и снова редело облачко скворцов над лесом - до чего же хорошо вокруг! Будто пеплом уныния присыпала родной край гитлеровская нечисть, чтобы не искрился, не радовался.
Долго ли могут дети оставаться в раздумье: Грицку вдруг взбрело в голову наведаться в то место, где выпивали полицаи. Поди догадайся, откуда берутся подобные прихоти. Надийка нехотя поплелась за Грицком, она уже давно убедилась: станешь отговаривать - все сделает наперекор. Вот и ольховые кусты перед глазами - около той вон березы. Сначала наткнулись на консервные банки, бутылки, разбросанные на поляне. Под самыми кустами в тени - Грицко своим глазам не поверил - лежали две гранаты, забытые пьяными полицаями. Вот так находка! Сколько ни предостерегала перетрусившая девочка друга, чтобы не трогал гранаты - это смерть! Грицко не послушал. Откуда ей знать, что Грицко кое-что понимает в немецком оружии.
Он с невозмутимым видом сунул гранаты в карман, заметил про себя, что девочка с этой минуты старалась держаться от него подальше.
- Никому ни звука! - приказал он подруге.
В обеденную пору ребята погнали коров по домам, на берегу осталось только двое.
Адская мысль запала Грицку в голову.
Возле заболоченной речки Ольшанки, впадающей в Псел, Грицко разделся, - загорелый, худощавый, - хозяйственно сложил одежонку, стянул ремешком и наказал Надийке:
- Если меня убьет, отнесешь домой, пригодится меньшому брату.
- Ой, что ты еще надумал? - всхлипнула Надийка, но Грицко цыкнул на нее, и она умолкла.
- ...А сама отойди подальше и ляг в ямку.
Надийка в страхе так и сделала.
Грицко стоял на крутом берегу Псла, который петлял в густом лозняке. Как будто обычная река Псел... Но до чего заманчивая, ласковая! А берега до чего причудливы! Глянешь на тебя - аж поет сердце. И хочется поглотить всю твою сказочную красу. А сколько манящих тайн скрывают твои черные как смоль глубины.
Грицко отвернул на ручке гранаты колпачок и увидел веревочку с пуговкой на конце. Он растерялся: как быть - совсем оторвать или только дернуть?
