– А Эмма в курсе, что я собираюсь остаться ночевать в ее доме? Потому что мой утренний визит во время праздника она еще вполне способна вытерпеть, а вот непрошенное вторжение – это уже совсем другое дело.

– Я позабочусь об этом.

– Генри.

– Мам, я все улажу, – повторил Генри уверенным и решительным тоном. Очевидно, он получит свое семейное Рождество, так или иначе. – Тебе нужно только прийти. Может, еще принести пива или чего-то в этом духе; Эмма любит все сорта марки IPA.

По этой самой причине Реджина незамедлительно решила принести вино.

========== Глава 3 ==========

– Генри. Генри! – взмолилась Эмма твердым голосом, хоть и с мольбой в глазах. Она, совершенно потрясенная тем, что Генри сообщил ей за пятнадцать минут до прихода гостей, прижала к губам тыльную сторону ладони. Запустив вторую руку в волосы, Эмма наклонилась, чтобы заглянуть в глаза сидевшего на диване сына. – Какого черта ты только сейчас мне об этом говоришь?

– Чтобы ты не смогла позвонить ей и все отменить.

Это было сказано таким легким, таким будничным тоном, что разозлило Эмму до чертиков. К ее недовольству прибавилось еще и то, что Генри не потрудился даже посмотреть на нее во время разговора; вместо этого он уставился в экран телевизора и играл в какую-то стрелялку, которую Реджина, вне всякого сомнения, ненавидела всеми фибрами своей души.

Эмма выхватила джойстик из его рук.

– Эй!

– Мне негде оставить её на ночь! – разъяренно прошипела Эмма. – Где я должна, по-твоему, ей постелить? На полу?

– Уверен, на твоей кровати хватит места для двоих, мам.

Эмма не верила своим ушам.

– Ты… Какого черта ты творишь? – она потребовала объяснений, чувствуя, как сердце тяжело бьется в тревоге и ожидании. – Ты пытаешься свести нас? Потому что весь этот бардак уже был пять лет назад, и он не повторится, понятно? Не повторится. Все, что было между нами, осталось в прошлом.

Генри закатил глаза.

– Поверь мне, я не собираюсь поддерживать вас в том, что совершенно точно вынесет мне мозг, если я об этом узнаю. Но если вы будете вынуждены находиться рядом, то, может быть, наконец сможете поговорить, как, ну, не знаю, взрослые люди? И, возможно, даже решите все свои дурацкие проблемы. Кроме того, выбора-то у тебя нет, – заметил Генри и начал считать, загибая пальцы. – Бабушка с дедушкой займут комнату для гостей, мы с Нилом ляжем на диване. Вам остается только кровать.

– Тогда я поменяюсь с кем-нибудь местами. Брат может спать со мной, а…

– А мы с мамой уляжемся на диване? – спросил Генри, расслабляясь. – Ну конечно, удачи тебе в попытках убедить ее спать на диване.

– Тогда занимайте кровать, мне без разницы! – раздраженно воскликнула Эмма. – Генри, я не собираюсь спать на одной кровати с Реджиной; это в буквальном смысле послужило причиной дерьма, случившегося пять лет назад.

Генри нахмурился.

– Все началось из-за вопроса, где спать?

– Да, – прошипела Эмма, поддавшаяся панике и неспособная говорить нормально. – Это случилось, когда мы с твоей мамой летом поехали в домик у озера; ну, ты помнишь, в домик, куда она всегда тебя возила? Но в тот раз ты был занят на… Боже, я сейчас уже и не помню, по-моему, на летней подработке, поэтому она захватила меня, чтобы не ехать одной. Та дурацкая раскладушка, на который ты обычно спал, сломалась, поэтому я легла к Реджине, и… Господи, я не могу допустить, чтобы это повторилось. Я сегодня не буду пить. Или, может, мне просто следует лечь на полу. В подвале.

– Нет, ты просто паникуешь, – сказал Генри, глядя на нее, как на чокнутую. Эмма, надо сказать, чувствовала себя именно так. Все это было очень некстати, такие вещи требуют моральной подготовки. – Почему это так беспокоит тебя; у тебя ведь больше нет чувств к ней, правда?

Внутренности Эммы скрутило в тугой узел.

– Поверь мне, потребуются недели, чтобы высказать все, что я чувствую к твоей маме, и это далеко не добрые чувства, – это было большее, что Эмма могла сказать, не раскрывая всю правду, потому что, откровенно говоря, она не знала, как определить чувства, которые испытывает к Реджине. Эмоций было слишком много, и они друг другу противоречили.

– Ты не ответила на вопрос.

Раздался звонок в дверь.

Эмма вскочила на ноги и чуть не запнулась за край ковра.

«Дыши, – напомнила она себе, подойдя к двери, – это только один день. Всего один; хватит вести себя так, как будто тебе не все равно». Но когда она открыла дверь, ее ждала вовсе не встреча лицом к лицу с Реджиной: кто-то маленький пулей с криком пронесся мимо Эммы в гостиную.

– Генри! Генри! Смотри, что у меня есть!

– Нил, хотя бы поздоровайся со своей сест… – сделала попытку Снежка, но быстро поняв, что это бесполезно, только тяжело вздохнула. Улыбнувшись дочери и стряхнув снежинки с волос, она произнесла, – с Рождеством, Эмма.

– Вас тоже, – ответила Эмма, и когда она поняла, что может расслабиться, ее губы тронула улыбка. Обняв родителей одного за другим и впустив их в дом, она спросила. – Вы ему уже что-то подарили?

Снежка искоса посмотрела на Дэвида, снимая пальто:

– Ну, твой отец…

– Всего лишь один подарок, Снежка, не вижу никакой проблемы. У него еще осталась целая гора на завтра.

– В этом весь смысл, Дэвид. Подарки нужно открывать на Рождество, а не в канун Рождества. Он не умрет, если подождет до утра, – сказала Снежка мужу, отдавая пальто, чтобы тот повесил его вместе со своим. Дэвид собирался сказать еще что-то в свою защиту, но Снежка уже повернулась к дочери и, взяв ее под руку, направилась в гостиную. – Дом выглядит чудесно, дорогая. Мне очень нравится цвет, который ты подобрала для гостиной.

– Его выбрала Эшли, – призналась Эмма. – Если честно, только благодаря ей это место выглядит как настоящий дом, так что, если ты хочешь кого-нибудь поблагодарить, то…

Снежка понимающе улыбнулась:

– Что ж, я обязательно скажу ей, что она проделала великолепную работу.

Эмма купила этот дом шесть месяцев назад, решив, что настало время съехать со съемной квартиры и наконец пустить корни, раз уж у нее скопились деньги. Дом был совсем не таким большим, как особняк Реджины или даже дом, который купили ее родители, но Эмме вполне хватало места: две спальни, полторы уборные… могло быть и хуже. Конечно, она не имела ни малейшего понятия как привести дом в порядок, поэтому наняла Эшли, которая пару лет назад стала декоратором помещений. Теперь, когда большая часть работ была завершена, настало время отпраздновать новоселье, поэтому Эмма и пригласила всех к себе на Рождество.

Она молилась, чтобы все прошло хорошо, но теперь, получив маленький «сюрприз» от Генри, серьезно сомневалась в успехе. Тут, как по мановению волшебной палочки, раздался звонок в дверь, и сердце Эммы ушло в пятки, когда мать насмешливо посмотрела на нее.

– К ужину будет кто-то еще?

– Э-э… да, это… подожди секунду, – запнулась Эмма, совершенно не понимая, почему сразу не сказала матери, что вот-вот придет Реджина, – возможно, отчасти из-за надежды на случайного гостя и на то, что Реджина вовсе решит не приходить.

Не повезло.

На пороге стояла Реджина, одетая торжественнее, чем все остальные вместе взятые в своих рождественских свитерах и джинсах, и Эмме пришлось напомнить себе не пялиться на гостью, чтобы не усугубить и так неприятную ситуацию. Эмма сглотнула, нервно одергивая край свитера, который мать подарила ей на прошлое Рождество, а в голове крутилось дурацкое желание переодеться.

– Э-э… привет, Реджина.

Реджина, стоя как по струнке и тем самым, возможно, стараясь скрыть собственную неловкость, сухо произнесла:

– Мисс Свон.

Войдя в дом, она протянула Эмме бутылку:

– Полагаю, со вкусом у Вас не очень, поэтому я озаботилась и принесла кое-что, подходящее к данному случаю. Надеюсь, Вам нравится красное вино.

На самом деле, Реджина прекрасно знала, что Эмма вообще вина не любит, так что бутылка скорее подчеркивала их натянутые отношения, чем служила укором Эмминому «бескультурию», или что там подразумевалось словами о вкусе, с которым у нее «не очень». Эмма прищурилась и нелюбезно протянула: