— Я люблю тебя, — слова выходят из неё сквозь хриплые рыдания, выходящие из груди. — Я люблю тебя.

— Я видела тебя в галерее той ночью, — сказала Костиа, поворачивая свою руку в руке Лексы. Она сплела их пальцы вместе, и это действие заставляет пальцы Лексы болеть сильнее, сжимает пальцы сильнее, пока не чувствует, что хочет разорвать прикосновение. — То, как ты смотрела на неё, то, как вы смотрели друг на друга…. Я пыталась говорить себе, что это просто история, но ты никогда не смотрела на меня так.

— Костиа.

— Я знаю, ты любишь меня, — прохрипела Костиа, склонив голову и закрыв глаза. Новые слёзы текут по щекам и спадают на одеяло. — Но её ты любишь больше.

Лекса чувствует, как последние осколки сопротивления отстранились от неё, она больше не способна держать себя от этого растяжения. Её рассекает на две части, правда рассекает её внутренности и всю привязанность к девушке напротив. Дюймы между ними ощущаются словно мили, и Лекса думает, что, возможно, они никогда и не отдалялись. Возможно, сила притяжения никогда и не скрепляла их.

Удивительно, что ты можешь увидеть, когда открываешь собственные глаза.

========== Глава 4: Мы не те, кем привыкли быть. Часть 4. ==========

Снег такой густой, он падает так быстро, что тяжело что-то разглядеть. Рэйвен включает дворники, но они не успевают прочищать путь, так что девушка замедляет автомобиль. Они уехали от Эбби достаточно рано, и, к счастью, уже находятся в квартале от дома Кларк.

— Рэйвен?

— А?

— Ты не хочешь мне ответить?

— Извини, — бормочет Рэйвен, не сводя взгляд с дороги. — Трудно разглядеть.

— Ага, снег быстро падает, — Кларк ёрзает на пассажирском сидении, ближе поворачиваясь лицом к Рэйвен. — Так, ты думаешь, я должна была рассказать ей тогда? Я не могу прекратить думать об этом с того дня, когда Аня приходила ко мне.

— Чёрт, нет, — бормочет Рэйвен. — Это ты сама должна решать.

— Ну, я пытаюсь узнать твоё мнение.

Рэйвен закатывает глаза:

— Нет, ты пытаешься получить конкретный ответ.

— Ага, — сказала Кларк. — Твой. Что не так с тобой? Ты злишься на меня или что?

— Я пытаюсь не въехать в грёбанный столб, Кларк! — огрызается Рэйвен, и Кларк сжимается спиной в дверь на пассажирском сидении.

— Прекрасно, — говорит она и закрывает рот, скрещивая руки на груди.

Они едут остальную часть пути в тишине, паркуют автомобиль и тащатся через сугробы, чтобы войти в здание, и Кларк снова начинает:

— Почему ты продолжаешь грубить? — они очищают обувь от снега, топая по коврику, заходят внутрь и проходят в лифт. Кларк поворачивается лицом к Рэйвен, когда лифт начинает подниматься. — Ты так ведёшь себя уже несколько дней, и я за всю жизнь не догадаюсь, что я сделала, так что почему бы тебе просто не сказать мне, чтобы я извинилась и мы двинулись дальше?

Рэйвен прислоняется к боковой стенке лифта, взгляд утомлённый, она одной рукой поглаживает бедро.

— Если бы всё было так легко.

— Боже, — протянула Кларк. — Просто скажи уже.

— Хорошо, — Рэйвен прикусывает губу и поворачивается к ней лицом. — Потом расскажу, — лифт остановился на этаже Кларк, и блондинка вышла, вытаскивая из кармана ключи.

Рэйвен следовала за ней в тишине, прошла за Кларк на кухню. Она немного прихрамывает и при каждом шаге потирает бедро.

— Я устала от того, что слышу это снова, снова и снова.

— Оу, ну извини, что я хочу поговорить со своей лучшей подругой о том, через что я прохожу, — протянула Кларк, и Рэйвен хлопнула рукой по столешнице, такое чувство, словно гром прозвучал в этом лофте.

— Дай мне закончить, — прорычала она, и Кларк подпрыгнула.

Она не видела Рэйвен в таком гневе уже давно, и из-за этого внутренности Кларк словно сжимаются.

— Не спрашивай у меня, что не так, если не хочешь слушать.

Кларк сложила руки на груди и сжала их. Ей кажется, словно её презирают.

— Извини. Ты права.

Вздох, вышедший из губ Рэйвен, тяжёлый, и Кларк серьёзно боится за то, что сейчас произнесёт лучшая подруга.

— Всё, о чём мы говорили с момента возвращения Лексы — это о вас с ней. И всё. Я понимаю это, но у меня тоже много, что происходит. Ты не интересовалась у меня о сценографии, которую я делала для театральной труппы, — она немного шипит, когда вытягивает свою ногу в мешковатых штанах, оттягивает штанину и показывает протез. Прислоняя его к кухонному бару, она оттягивает протезный носок и раскрывает покрасневшую кожу с большим волдырём на бедре. — Ты не интересовалась об этом. — Она показывает на свою ногу. — Даже тогда, когда я тебе сказала о том, что у протеза начинает щипать и зудеть, что я, наверное, должна повторно его установить или поставить новый. Ты не спросила у меня о назначениях или о том, чтобы съездить со мной Всё, о чём ты, блядь, можешь говорить, это о Лексе!

Слёзы щипят глаза Кларк, сердце болит и опустилось в живот, и оно жжёт. Она делает шаг вперёд.

— Позволь мне помочь тебе.

— Нет, — выпалила Рэйвен. — Остановись. Я пытаюсь сказать тебе что-то.

Кларк перешагивает с ноги на ногу, заставляя себя оставаться на месте, она медленно переводит взгляд с бедра Рэйвен до её глаз.

— Пять ёбанных лет, я не знала, что сказать тебе об этом. Я пыталась успокаивать тебя в самом начале. Твоя мама и я, мы пытались сказать тебе, что всё будет хорошо, что у вас с Лексой всё разрешится, но ты не хотела слушать этого. Ты хотела утопать в своём горе, и я позволила тебе, — она вздохнула и потёрла свою кожу вокруг воспаления. — Затем, через какое-то время, ты стала снова собой, захотела двигаться дальше, так что я пыталась приободрить тебя, но и тогда ты не хотела что-либо слышать. Если бы я сказала тебе, чтобы ты не оставляла свою надежду, то я бы говорила о прошлом. Очевидно, я была той, кто останавливался постоянно на прошлом. Но если бы я сказала тебе отвернуться, то это означало бы отказаться от Лексы. Я, блядь, в любом случае делала проигрышные ходы, Кларк. До сих пор делаю, в этом моменте. Ты хотела, чтобы я сказала тебе, что Лекса была единственной, твоей единственной, но на самом деле тогда ты хотела, чтобы я сказала тебе, что ты в порядке, что готова отпустить всё и двигаться дальше, найти кого-нибудь другого. Я должна была научиться считывать твоё настроение, чтобы знать, что говорить.

— Я…

— Перестань говорить, — сказала Рэйвен, сделав жёсткий взгляд.

Кларк закрыла рот снова и фыркнула через нос.

— Мне стало немного легче, когда ты перестала говорить о ней, когда ты не могла больше слышать её имени, — продолжала она, — но в то же время ты мечтала о ней или рисовала её, и тогда мы снова возвращались к самому началу, и мне нужно было выяснить, что происходит, услышать, потому что, что бы я ни сказала об этом, было постоянно неверно, я говорила тебе то, что знала, что ты хочешь услышать.

— Это не справедливо, — сказала Кларк, фокусируясь на каждом слове.

— Нет, ты права. Не справедливо, — Рэйвен пожимает плечами и проводит рукой по своему хвостику. — Это не справедливо. Всё не справедливо. Всё то, как устроен этот мир, не справедливо, Кларк, всё то, что ты возложила на меня, и всё остальное, начиная с того дня, когда Лекса ушла.

— И я прошу прощения за это, но…

— Ты не можешь уйти от Лексы, потому что ты не хочешь этого, — сказала Рэйвен, подходя, — и ты постаралась, чтобы и мы не допустили, чтобы ты забыла о ней.

Желудок Кларк сделал сальто вокруг себя, завязываясь и завязываясь в узел. Как же она не понимала… как она не видела, что делает?

— Считаю ли я, что вы двое должны быть вместе? — спросила Рэйвен. — Да, абсолютно точно, но ты не можешь продолжать нас всех втягивать в это. Ты не можешь лишь желать, чтобы я сказала тебе то, что я думаю, чтобы то, что я думаю подстраивалось под то, что ты хочешь услышать. Это всё херня, Кларк. Если ты хочешь узнать то, что я думаю, тогда спроси меня, и я скажу тебе, но если то, что ты действительно хочешь услышать — это подтверждение того, что ты чувствуешь и того, как думаешь, то прекрати спрашивать людей и просто действуй. Выясни. Сделай что-то. Ты и Лекса создали хаос, и этот хаос только вы с Лексой можете разобрать. Ты не можешь втягивать нас в этот хаос и ждать, что мы скажем тебе, что всё хорошо.