Составил писец, повинуясь царю,
Посланье забульскому богатырю;
Ростему вначале хвалу возносил:
890 «Живи, непоборный, исполненный сил!
Знай, доблестный, к нам из туранских долин
Войною пришел молодой исполин.
Уж в Белую Крепость успел он войти,
Иранцам к спасенью отрезав пути.
Тот витязь невиданно храбр и силен.
Как тигр, он бесстрашен, огромен, как слон.
Из всех меченосцев иранских дружин
Затмишь его доблестью ты лишь один.
Знай, в целой вселенной, о витязь благой,
900 Нет, кроме тебя, нам защиты другой.
Ирана опора единая ты,
Прославился хваткою львиною ты.
Ты в Мазендеране врагов истребил,
Ты в Хамаверане оковы разбил.
Ты палицей солнце заставишь рыдать,
Твой меч, и с Бехрамом бы мог совладать.
[39]Пыль стычек твоих даже Нила темней,
[40]Слоны устрашились бы силы твоей.
Ты тигра настигнешь петлей боевой,
910 Ты гору повергнешь стальной булавой.
Дружина тобой несказанно горда,
Стоял ты на страже Ирана всегда,
Но снова нам рок посылает беду,
Я с часу на час нападения жду.
Все витязи наши к престолу пришли,
Письмо Годжехема мы вместе прочли
И Гиву отважному дали наказ —
К тебе, о Могучий, без отдыха мчась,
Скорее доставить тревожную весть.
920 Как только успеешь посланье прочесть, —
Глубокою ночью иль солнечным днём,
Ещё не обмолвившись словом о нём,
И запаха сорванной розы вдохнуть
Ещё не успев,— разом трогайся в путь!
Веди закалённых забульских бойцов,
И пусть раздаётся воинственный зов!
Ведь кроме тебя, коли прав Гождехем,
Не сладит никто с грозным недругом тем».
К посланию печать приложили; оно
930 Воителю Гиву тотчас вручено.
Царь молвил: «Скачи, не жалея коня,
И ночью и днем неустанно гоня.
К Ростему добравшись, о славный ездок,
Смотри, не растягивай отдыха срок,—
Средь ночи примчась, возвращайся с зарёй!
Скажи: приближается вражеский строй;
Ждём с мига на миг неизбежной войны;
Врага мы ничтожным считать не должны».
Помчался, забыв о покое и сне,
940 Гонец именитый на добром коне.
Дорогою витязь не пил и не ел,
И ночью и днём, словно ветер, летел.
Лишь только Забула успел, он достичь,,.
Донёсся к Дестану дозорного клич:
«К нам вихрем летит из Ирана боец,
Его быстроногий несет жеребец».
И вот уже скачет навстречу Ростем;
С ним — каждый, носящий кольчугу и шлем.
Отважному Гиву навстречу примчась,
950 С коней боевых соскочили тотчас.
Ростем у прибывшего богатыря
Расспрашивать стал про Иран, про царя.
К Могучему в замок высокий вступив,
Воссели беседуя. Доблестный Гив
Добавил к цареву письму и словам
Всё то, что слыхал о Сохрабе он сам;
Не скрыл ни худых новостей, ни благих,
Немало вручил и даров дорогих.
Письмо прочитав, усмехнулся Ростем,
960 И, втайне смущённый известием тем,
Промолвил: «Ужели те слухи — не ложь,
И вправду воитель на Сама похож?
Будь он из иранцев, дивиться б не след;
[41]Туранцев столь мощных не видывал свет.
Узнать я хотел бы, откуда храбрец,
Из рода какого тот чудо-храбрец.
Был сын от меня в Семенгане рождён,
Но где ему биться! Дитя еще он;
Не знает, как двинуть в сражение рать,
970 Когда защищаться, когда наступать.
Я матери в дар для него посылал
Алмазы и золото. «Сын ещё мал,—
Она отвечала,— но быстро растёт,
И скоро воителя мощь обретёт.
Уста его пахнут ещё молоком,
А любит вино; будет храбрым стрелком!
Дай срок, занесёт он блистающий меч
И станет воителям головы сечь».
Ты ныне поведал нам, славный боец,
980 Что этот напавший на вас удалец
Хеджира отважного сбросил с коня,
Арканом опутал его, полоня.
Такое свершить бы ещё не сумел
Мой львенок, хотя и невиданно смел.
Вставай, именитый, с тобою вдвоём
Теперь мы к почтенному Залю пойдём.
[42]Попробуем узел беды развязать,
Кто этот туранский герой, разгадать».
К Дестану пришел во дворец родовой
990 Ростем, прославляемый громкой молвой.
С ним вместе в чертоги Нейрема и Гив
Вступает; пируют, заботы забыв...
Опомнился Гив и вождю говорит:
«О витязь, чья слава по свету гремит!
Венец украшаешь ты, царственный трон
Да будет тобою и впредь озарён!
Мне шах Кей-Кавус отдыхать не велел.
„Коль ночью примчишься в забульский предел,—
Сказал он,— с зарёй возвращайся назад:
1000 Враги, приближаясь, бедою грозят".
Здесь мешкая, мы не дождемся добра.
В Иран, о Могучий, помчаться пора!»
Ответ был: «К чему колебанья и страх!
Не все ль под конец обратимся мы в прах?
Забудем Кавуса, походы, бойцов.
Сегодня, пируя под лютни певцов,
Сухие уста увлажняя вином,
Беседуя весело, день проведём,
А завтра к царю поскачу я с тобой,
1010 Иранскую рать поведу я на бой.
Когда не погасла Ростема звезда,
Он в этом бою победит без труда.
Лишь дай разыграться стихии морской,
Не справится с нею огонь никакой!
Забавы забыв, дрогнет в ужасе враг,
Едва издалёка завидит мой стяг.
Ведь если с Ростемом он схож — силачом,
Разящим врагов булавой и мечом,
И если подобен он Саму-бойцу,
1020 Искусному в битвах вождю-мудрецу —
Он вмиг безрассудно не ринется в бой,
И некуда нам торопиться с тобой».
Наполнились чаши во славу царя
[43]И Заля, достойного богатыря.
Наутро с похмелья могучий герой
Вновь кравчего кличет, проснувшись с зарёй
Уж полдень, пора выступать им давно,
А в чашах по-прежнему рдеет вино.
Обильные яства приносят опять
1030 И снова садятся мужи пировать.
Ел досыта каждый и пил допьяна:
Звенела певучего руда струна.
До ночи Ростем пировать не устал;
Просторный чертог ярче солнца блистал.
День третий проходит.— веселье кипит,
И всеми давно Кей-Кавус позабыт...
На утро четвёртое, с места вскочив,
Ростему напомнить отважился Гив:
«Ты знаешь, горяч от природы Кавус;
1040 Безмерно его распалишь ты, боюсь.
Встревоженный вестью о близкой войне,
Забыл он о пище, покое и сне.
И если в Забуле продлится наш пир,
Властителю тесным покажется мир.
Гнев может рассудок царю помутить;
Тебе за обиду захочет он мстить».
«Тревогу забудь! — был Ростема ответ.—
На целой земле мне соперника нет».
Знак подан, и вот уже Рехш под седлом,
1050 И грянул трубы оглушительный гром,
И ржаньем откликнулись кони на Зов,
Помчав закалённых забульских бойцов.
С дружиной выходит Ростем на заре,
Дружину ведет богатырь Зеваре.
[44] 
