Едва ослепительный день заиграл
И в яхонты тёмную землю убрал —
Воссели Хосров и Кавус — два царя
И с ними два доблестных богатыря:
Могучий Ростем и почтенный Дестан,
11550 Был горем и гневом Кавус обуян.
Речь вел он и слёзы кровавые лил,
Напомнил, что царь Афрасьяб совершил,
Какою был казнью казнён Сиавуш
И как пострадала отчизна к тому ж:
«Боец не один был на поле сражён,
А сколько погибло младенцев и жён!
Поныне в развалинах, в пепле, в пыли
Лежат города разорённой земли.
О мудрый и праведный царь Кей-Хосров!
11560 Тебе небеса не жалели даров,
Сияньем своим озарил ты престол,
Величьем властителей всех превзошел.
Покинуть не можешь ты праведный путь
И должен торжественно в том присягнуть.
Клянись неустанно, безжалостно мстить,
Вражды к Афрасьябу в душе не гасить,
С врагом не мириться во имя родства,
Не слушать лукавые вражьи слова,
Не дрогнув пред палицей вражьей, презрев
11570 И вражьи посулы и вражеский гнев,
Сметая преграды, невзгод не страшась,
Сражаться — да грянет возмездия час!
Обет нерушимый ты должен принесть,
В залог отдавая и душу и честь.
Клянись вездесущим, всевышним Творцом,
Шеломом, печатью, престолом, венцом,
Царем Феридуном и правдой его,
И кровью священной отца твоего,
Величьем Изеда, и светлой звездой,
11580 И царской моей головою седой —
Что зла не простишь ты, и речь с палачом
Лишь палицей будешь вести и мечом,
И доблесть, достойную мощи твоей,
Проявишь, как должно владыке царей!»
Речь выслушав, юный владыка владык
[412]К огню обращает пылающий лик
И молвит: «Клянусь я благим Судиёй
И темною ночью, и светлой зарёй,
Сиянием солнца и лунным лучом,
11590 Престолом и перстнем, венцом и мечом,
Что царь Афрасьяб омерзителен мне,
Я видеть его не хочу и во сне!
Его недостойный обычай кляну,
С прямого пути вслед за ним не сверну.
Клянусь я за гибель родителя мстить
И душу, и сердце тому посвятить.
Отрад не вкушая на троне своём,
Без страха, без устали, ночью и днём
На недруга злого клянусь нападать,
11600 Коль будет со мною Творца благодать,
Настигну, повергну тирана в бою,
И дух Сиавуша воспрянет в раю.
В свидетели клятвы священной моей,
Я вас призываю — мудрейших мужей».
На златоузорных страницах потом
Записана речь пехлевийским письмом.
Скрепили ту клятву Ростем и Дестан
И все исполины, кем славен Иран.
И книга, хранящая те письмена,
11610 Ростему-вождю под надзор отдана.
Велев приготовить чертог для пиров,
Потребовал яств и вина Кей-Хосров.
Семь дней во дворце, веселы и хмельны,
Мужи веселились под говор струны.
Затем удалился владыка держав;
Усталость покоем и сном отогнав,
Свершил омовенье, в молельню вступил
И долго, простёртый, хвалу возносил
Создателю мира. До первых лучей
11620 Рыдал и молил, не смыкая очей:
«О Ты, что один во вселенной царишь
И блага нам щедрой десницей даришь.
В дни юности был я Тобою спасён
От смерти — без войска, без боя спасён.
Дай мести свершиться! Не знает стыда
Владыка, в чьей власти туранцев орда.
Отмщения жаждет ограбленный люд,
Повсюду злодею проклятия шлют.
Цветущий Иран разорял он и жёг,
11630 Сердца именитых он муке обрёк;
Не дрогнув, он кровь Сиавуша пролил;
Он горестью душу мою опалил.
Трепещут пред ним властелинов сердца,
Мир стонет от трона его и венца.
Немало сгубил он безвинных людей,
[413] Из рода нечистого злой чародей!»
Так царь, припадая ко праху лицом,
Мольбы возносил пред небесным Творцом,
11640 Затем воротился, воссел на престол
И речь пред собранием знатным повел
Такую: «Друзья боевые мои,
Вожди, удальцы огневые мои!
Иран я — отсюда до Храма Огня —
Объехал в седле боевого коня;
Не видел нигде, чтобы жил без забот
В селеньях цветущих довольный народ.
В слезах неутешных, в нужде и беде
Страдальцы клянут Афрасьяба везде,
Он сердце изранил безжалостно мне.
11650 От боли и горя я словно в огне.
И шах престарелый, томимый тоской,
Всечасно вздыхает, утратив покой.
Средь жен и мужей слышен горестный плач,
Немало семей обездолил палач.
Услышьте, усердные слуги мои,
Надёжные, верные други мои!
Отмстить за родителя время пришло,
Отвесть от Ирана грозящее зло.
Когда нападёте, сомкнувшись стеной,
11660 Бесстрашно, как тигр нападает степной, —
Победу одержим и в этих боях.
Мощь витязей горы низвергнет во прах!
Сам, низкий, он будет в ответе за кровь,
Что хлынет на поле сражения вновь!
Кто в битвах из воинов наших падёт —
В награду сияющий рай обретёт.
Какой же от вас я услышу совет?
Сразимся ли с недругом? Дайте ответ.
Мир вверг он в пучину злодейства и тьмы,
11670 Не вправе прощать злодеяния мы».
Мужи отвечали, в волненье вскочив, —
Сплотил их единый сердечный порыв:
«Весь век благоденствуй, о доблестный шах!
Тебя да минуют и горе и страх!
С тобой мы удачи и беды делить
Готовы; связала нас крепкая нить.
Свободные, рабски тебе мы верны,
Не дрогнем: для смерти мы все рождены».
Так молвили Тус и Гудерз, и Ростем.
11680 Безмерно ответом обрадован тем,
Зарделся Хосров, как цветок эргеван,
Был счастием юным юнец осиян.
Излил свое сердце в горячей хвале,
Бойцам пожелал долгих лет на земле.
