Все это свершил он и город тотчас
Покинул, судьбы беспощадной страшась.
К Ирану с дружиной направился он;
Слезами кровавыми лик обагрён.
Едва полфарсанга успели пройти,
Настиг их владыка Турана в пути.
В доспехах бойцов он увидел, к тому ж
В кольчугу одет был и сам Сиавуш.
Подумал владыка: «Сказал Герсивез
7640 Мне правду — ведь правда не терпит завес».
Едва Сиавуш Афрасьяба войска
Увидел, почуял он: гибель близка.
Смятенье объяло бойцов: каждый склон
Туранцами занят, и путь преграждён.
Две рати в молчаньи сомкнули ряды.
Ведь раньше сердца их не знали вражды.
Застыли туранцы, напасть не решась,
Царя Сиавуша невольно страшась.
Иранцы к владыке тогда подошли,
7650 Сказали ему: «Повелитель земли,
Ужели дозволим, чтоб нас обрекли
На гибель, и мёртвых в пыли волокли!
Сразимся, пусть ратные наши дела
Увидят. Опасность, поверь, немала».
Но князь отвечал: «Ваш совет не приму
Не время мне в битву идти, ни к чему!
Свой род запятнал бы я славой дурной,
Когда на владыку пошёл бы войной.
Пусть рок мне готовит лихую беду,
7660 Пускай от злодейских ударов паду —
Являть не пристало мне бранный задор.
Напрасен с небесною волею спор!
Твердили не раз мудрецы в старину.
С судьбиною злою не вступишь в войну».
Взывая к царю, Сиавуш говорит:
«Владыка, чья слава по свету гремит!
Зачем эти полчища приведены
Тобою — ужели убьёшь без вины?
Опять разгорится былая вражда,
7670 Проклятья вселенной услышишь тогда».
Вскричал Герсивез недостойный в ответ:
«Нас речью пустой не обманешь ты, нет!
Зачем же, когда не виновен ни в чём,
В доспехах ты ныне предстал пред царём?
Твой лук смертоносен и стрелы остры —
Такие ль царю подобают дары?».
Лишь эти слова услыхал Сиавуш,
Вскричал он: «Ты низкий предатель, не муж!
Меня погубила твоя западня;
7680 Ты лгал, что разгневался царь на меня.
Знай, тысячи тысяч безвинных людей
Падут из-за подлой уловки твоей.
Но ждет тебя кара за гнусную ложь:
Что ныне посеял, то после пожнёшь!».
Сказал он затем возглавлявшему край:
«О царь, в ослепленьи огнём не играй!
Не шутка поднять на безвинного меч
И столько мужей истребленью обречь.
За правду приняв недостойный обман,
7690 Погибнешь ты сам и погубишь Туран».
Тут снова вмешался коварный, едва
Услышать успел Сиавуша слова:
«Опомнись, о царь! — злобно стал он кричать —
Что слушать врага и ему отвечать!»
И внял Афрасьяб Герсивезу. Взошло
Тем временем солнце и стало светло.
Бойцам повелел он мечи обнажить,
С воинственным кличем скакать и разить.
Но царь Сиавуш, помня клятву свою,
7700 Не мог прикоснуться к мечу и копью.
И слышит его повеление рать:
Не двигаться с места, в борьбу не вступать.
Меж тем Афрасьяб, беспощаден и яр,
Велит наносить за ударом удар.
«Крушите,— кричит,— чтобы после челны
Вздымались на гребне кровавой волны!»
Их тысяча было, иранских бойцов,
[297]В борьбе закалённых мужей-храбрецов;
На поле сражения все полегли,
7710 Под алою кровью не видно земли.
О горе, уже роковою бедой
Сражен Сиавуш, властелин молодой.
Клинками и стрелами злыми пронзён,
С коня вороного низринулся он;
Привстав, как хмельной, зашатался, поник.
Тут злобный Горуй Сиавуша настиг
И пленнику шею петлею двойной
Стянул он, и руки связал за спиной,
И пешим его за собой волоча,
7720 Помчался... О, злобная месть палача!
По розам ланит слёзы с кровью текли;
Дня не было горше, страшней для земли!
Один, беззащитный средь вражеских орд,
Доставлен был мученик в Сиавушгорд.
Велит повелитель Турана: «Скорей
Скачите! Вдали от проезжих путей,
В пустыне бесплодной карающий меч
Преступнику голову должен отсечь:
Там прах раскалённый пусть кровь его пьёт!
7730 Без трепета, без промедленья вперёд!»
«О царь,— говорят Афрасьябу мужи,—
Какой совершил он проступок? Скажи,
Что сделал худого тебе? Отчего,
Поведай, возжаждал ты крови его?
Расправиться хочешь с венчанным царём?
Венец и престол зарыдают о нём!
Сажаешь ты древо, чьи будут плоды
Отравлены ядом смертельной вражды!»
Но вождь Герсивез, ярой злобой горя,
7740 Торопит убийц обезглавить царя:
Ещё не забыл он обиды былой,
Нет места пощаде в душе его злой.
У старца Пирана был доблестный брат,
Моложе годами. Рассудком богат,
Он старшему брату подобен во всём,
А имя тому меченосцу — Пильсом.
[298]Сказал властелину Пильсом молодой:
«Убийство такое чревато бедой.
От мужа премудрого слышал я речь,
7750 Которой рассудку нельзя пренебречь.
Собою владей: не раскается тот,
Кто в гневе рассудок на помощь зовёт.
От дьявола злоба и бешенство, им
Поддавшись, раскаяньем будешь томим.
Подвластному голову — помни о том —
Рубить недостойно в порыве слепом!
Не лучше ли в цепи его заковать,
В советники мудрое время призвать?
Молю я, пока обойдись без меча,
7760 Дай гневу остыть, не казни сгоряча.
Коль время решенье твое изменить
Не сможет — не поздно ведь будет казнить.
Главу, на которой державный венец,
Рубить неразумно, о славный мудрец!
Решившись венчанную голову снесть,
Ростема и шаха подвигнешь на месть.
Ведь шахский он сын, и достойно притом
Воспитан Ростемом, могучим бойцом.
Когда злодеянье такое свершишь,
7770 Ты кары безжалостной не избежишь.
Припомни подобный алмазу булат,
Чьи взмахи мгновенную гибель сулят,
И всех именитых иранских мужей,
Весь мир изумляющих мощью своей.
Герой Фериборз, сын Кавуса родной,
Которого ввек не насытить войной,
И Слоноподобный, разящий мечом,
Которому рать сокрушить нипочем,
И Тус, и Гудерз, и Горгин, и Ферхад
7780 Литавры на спины слонов водрузят,
Примчатся, о мщении мысля одном,
Лес копий взрастив на просторе степном.
Не нам одолеть их в кровавой войне —
Ни мне, ни другим, равным силою мне.
Примчится Пиран, чуть забрезжит рассвет.
Услышав премудрого мужа совет,
Ты пленника сам не захочешь казнить.
Войны берегись, поспеши отменить
Приказ, что не ты, а твой гнев отдавал —
7790 Иль хлынет в Туран полчищ вражеских вал».
Смягчился владыка от этих речей,
Но ярость наветчика всё горячей.
Царю Герсивез говорит: «О мудрец,
Тебя на безумство толкает юнец!
[299]Ты видишь, иранцев клюёт вороньё:
Коль битвой испугано сердце твоё,
Для битвы и так уж довольно причин.
На клич Сиавуша Рум дальний и Чин
Откликнутся, грозные рати прислав.
7800 Мир дрогнет от звона мечей и булав.
Иль мало того, что досель натворил?
Теперь для советов ты слух отворил!
Змею придавив, должно смерти предать,
А ты ей щедроты готов расточать!
Коль недруг помилован будет тобой,
Уйду я, владыка. Гонимый судьбой,
Вдали уголок для себя отыщу,
Недолго ещё на земле прогощу!»
Горуй и Демур, озлобленья полны,
7810 Твердят в свой черёд властелину страны:
«Пусть казнь Сиавуша тебя не страшит!
Где медлить губительно, мудрый спешит.
Совет Герсивеза исполни, с пути
Опасного недруга смело смети.
Он пойман, захлопнута дверь западни, —
Убей же, достоинства не урони!
Лишь смерти достоин твой враг. Не робей,
Сердца зложелателей разом разбей!
Тобой сметена сиавушева рать,
7820 Как жаждою мщенья ему не сгорать!
Ведь ты бы его не безвинно казнил:
Он первый обиду тебе причинил.
Нет, лучше на гибель врага осуди,
Ни тайно, ни явно его не щади!»
Бойцам отвечает владыка страны:
«По правде, за ним я не знаю вины,
Но он на погибель меня обречёт —
Так мудрый предсказывал мне звездочёт.
А если казнить Сиавуша решусь,
7830 Пыль ратная встанет над краем, страшусь,
И солнце такая окутает тьма,
Что каждый разумный лишится ума.
В Туран на погибель мою, на беду
Пришел он. К спасенью пути не найду.
Прощение — тяжкий бы вред принесло,
А казнь причинит ещё большее зло».
Бесхитростен будь, или будь ты хитёр —
Напрасно вести с провидением спор!
