Литмир - Электронная Библиотека
[Поединок Ростема с Сохрабом]
На тесной поляне сразились они,
Короткими копьями бились они.
От копий остались обломки, тогда
Откинули влево бойцы повода,
И два закаленных индийских меча
Скрестились стремительно, искры меча,
И каждый с размаху крушит и разит,
И, кажется, гибель вселенной грозит.
Сломались мечи, тяжких палиц черёд:
1890 То та, то другая неистово бьёт,—
И согнуты обе; готов, наконец,
В успехе отчаяться каждый боец.
Шатаются кони, уж нет их щитков;
Кольчуги трещат на плечах седоков.
Исчерпана витязей сила до дна —
Победа еще никому не дана.
По лицам воителей катится пот
И пылью наполнен у каждого рот.
Истерзанный сын, удручённый отец
1900 Разъехались, бой прекратив, наконец.
Твоим ли, о рок, не дивиться делам![72]
Что целым ты создал — ломаешь ты сам.
Увы, не зажглась в них любовь ни на миг,
И правды из них ни один не постиг.
От буйвола до обитателя вод — [73]
Зверь всякий потомство свое узнаёт;
Корыстью томим, человек лишь один
Не видит, где враг, где родной его сын...
В раздумьи Ростем: «И чудовищ морских
1910 Не видел я — в битве свирепых таких.
Я страха не знал с Белым Дивом в бою,— [74]
Сегодня на мощь не надеюсь свою.
Дрожу пред неопытным этим юнцом.
Доселе неведомым миру бойцом.
Позора страшусь я и жизни не рад:
Два войска на наш поединок глядят!»
И вот отдохнули уже скакуны,
И снова соперники силы полны.
Тут взялся за лук и воитель седой,
1920 И полный отваги боец молодой.
Но крепкой брони не пробила стрела,
И барсова шкура осталась цела.
Тогда в рукопашную, гневом горя,
Схватились два доблестных богатыря.
Ростем и скалу сокрушил бы: себе
Он равных не знал в рукопашной борьбе.
Сохраба схватил он за пояс, напряг
Могучие руки, но юный смельчак
В седле и не дрогнул, исполненный сил,
1930 И руки в бессильи Ростем опустил.
Стан витязя юного выпустил он,
Невиданной мощью такой изумлён.
Пресытились битвою два удальца,
А схватка всё длится, не видно конца.
Сохраб разъярился, взыграла в нём кровь,
Заносит он тяжкую палицу вновь,
Ростема в плечо поражает, и тот
Поник, но страдания не выдаёт.
«Эй, витязь! — кричит, засмеявшись, Сохраб —
1940 Удара не вынес, как видно, ты слаб!
Старик — будь он строен, как тополь,— глупцом [75]
Слывёт, коли хочет казаться юнцом.»
И вот уже стало обоим невмочь,
Иссякло терпенье; воители прочь
Один от другого умчались, мрачны,
В раздумье тяжёлое погружены.
Вдруг тигром, готовым добычу терзать,
Ростем налетел на туранскую рать,
Коню боевому вручив повода,
1950 К иранцам Сохраб устремился тогда;
Ворвался в ряды, бросил яростный клич
И многих успел он булатом настичь;
И знатных бойцов, и простых он косил,
Что лев разъярённый, исполненный сил.
Ростема сомненье объяло: «Боюсь —
Подумал он,— как бы не пал Кей-Кавус
В бою с многомощным, неведомым тем
Туранцем, носящим кольчугу и шлем».
Таким подозреньем томим все сильней,
1960 Назад он понёсся к дружине своей,
И видит: мелькает Сохраба рука,
Струится пред ней алой крови река;
В крови булава и броня: будто лев
Добычу схватил и когтит, опьянев.
Ростем, омрачившись, несется вперёд,
Как лев разъяренный, рыча в свой черёд,
Кричит: «Кровожадный, назад воротись!
С тобой ведь не бились иранцы. Стыдись!
Меня устрашился, а здесь, удалец,
1970 Ты рыщешь, как волк среди стада овец!»
Ответ был: «Но также, туранская рать
Не думала против тебя воевать.
Ни в чем не повинна она пред тобой,
Зачем же с туранцами начал ты бой?».
Промолвил Ростем: «Потемнел небосвод.
Лишь солнце блестящий клинок занесёт,
Мы снова сразимся: кому здесь полечь — [76]
Рассудит всесильный карающий меч.
Хоть детства пора для тебя не прошла,
1980 Но дружен ты с верным булатом — хвала![77]
С зарею сразимся, бой будет суров.
Да сбудется воля Владыки миров!»
[Ростем и Сохраб возвращаются в свои станы]
Расстались; вечерняя пала роса.
Дивясь, на Сохраба глядят небеса.
Казалось, он весь для войны сотворён,
В борьбе колебаний не ведает он;
И словно из стали конь верный под ним,
На диво стремителен, неуязвим.
Усталый от битвы, ночною порой
1990 К туранским шатрам возвратился герой.
Хуману сказал он: «Сегодня рассвет[78]
Войною и смутой наполнил весь свет.
Тот витязь, иранской дружины глава,
Силач с устрашающей хваткою льва,
Мне равный соперник в недавнем бою,
Свирепствовал долго ли в нашем строю?
Тяжёлый ли войску нанес он урон?
В бою насыщенья не ведает он;
Не знаю средь витязей ни одного,
2000 Отважнее старого мужа того».
«Приказ я исполнил,— поведал Хуман,—
Не двигался с места наш воинский стан;
Стояла, построившись, мощная рать,
Готова сраженье не медля начать.
Внезапно из вражьих рядов исполин
Ворвался в средину туранских дружин;
Бесстрашен, беспечен, как будто хмельной,
Один против войска пошел он войной;
Но вдруг скакуна повернул, и назад [79]
2010 К дружине своей ускакал супостат».
«Так в нашей дружине — Сохраб говорит —
Из витязей славных никто не убит?
Я вражеских воинов много скосил,
Их кровью, как глину, я прах замесил,
А он только глянул, не стал вас разить.
Никто не решился мне путь преградить.
Когда бы напали свирепые львы,
И те б не ушли от моей булавы!
Я тигров сметаю в борьбе удалой,
2020 Я пламя из туч высекаю стрелой.
Лишь в гневе я ринусь на витязей — вдруг
Рассыплются звенья их крепких кольчуг.
Но завтрашний день — величайший из дней,
Покажет он, кто в поединке сильней.
Враждебное войско — величьем Творца
Клянусь! — до последнего скосим бойца.
Теперь позаботься о пире ночном,
Печали из сердца изгоним вином».
А в стане дружины иранской, меж тем,
2030 Расспрашивал Гива могучий Ростем:
«Поведай мне, что тут Сохраб натворил,
Тот витязь бесстрашный, исполненный сил»,
Гив доблестный молвит Ростему в ответ:
«Сильней и свирепей воителя нет.
До самой средины иранских рядов
Он вихрем домчался, сразиться готов.
То наземь с седла соскользнет он легко,
То вихрем взовьется над ним высоко...
И Туса-вождя увидав на коне,
2040 С копьем богатырским, в железной броне,
Он палицей согнутой так поразил,
Что крепкий шелом с именитого сбил.
Тус дрогнул, от витязя ринулся прочь.
Другие сразиться пытались: невмочь
Соперничать с ним никому из мужей;
Равна его сила одной лишь твоей.
К тому же я старый обычай берёг:[80]
Коль скоро никто из иранцев не смог
Сразиться с напавшим один на один —
2050 Не двинул я рать на него. Исполин
Владыкою поля увидел себя.
Направо, налево разя и губя,
Вдоль ратного стана летел он стрелой,
Без устали нёс его конь удалой».
В раздумьи Могучий; душой омрачён,
К шатру Кей-Кавуса направился он.
Властитель героя хвалою почтил
И рядом с собой на престол усадил.
Беседа зашла о Сохрабе тотчас;
2060 Ростем о воителе юном рассказ
Заводит: «Доселе никто не видал,
Чтоб юноша мощью такой обладал.
Насилу земля его носит, а рост
Такой, что главой достает он до звёзд;
Широкая длань, наводящая страх,
И сила верблюжья в могучих ногах.
Стрелой, булавой и булатным мечом
Сражался я с тем молодым силачом.
Затем пронеслось в голове у меня:
2070 — Бывало, врага совлекал я с коня,—
И вот ухватил я за пояс юнца;
Все силы напрягши, хотел удальца
Поднять над седлом и повергнуть во прах,
Как прежде мужей повергал я в боях.
Но сдвинуться с места скорее скале,
Чем витязю этому дрогнуть в седле!
Расстались мы: ночь надвигалась, темна,
С угрюмых небес не светила луна.
С рассветом на поле сойдёмся опять —
2080 Себя в рукопашном бою испытать.
Увидим, кому ниспошлет торжество
Йездан, какова будет воля его:
Он — мудрый Создатель небесных планет,
Всесильный Податель удач и побед».
Кавус отвечает: «Изед нам оплот.
Врагов наших гибель позорная ждет.
Я ночь проведу, пав на землю лицом,
Склоняясь в мольбе пред небесным Творцом,
Чтоб дал он тебе торжество обрести
2090 Над злобным туранцем, сошедшим с пути,
Чтоб ярко звезда твоя снова зажглась,
Чтоб слава твоя до небес вознеслась».
«Под сенью твоей,— отвечает Ростем,—
Свершиться благим пожеланиям всем».
В шатёр он вернулся, покинув царя,
Терзаясь тревогой и местью горя.
Его удрученный спросил Зеваре:
«Что нынче услышу о богатыре?».
Сначала еды попросил, а затем
2100 Излил сокровенные думы Ростем.
Промолвил он брату: «В час трудный крепись,
Будь стоек и бдителен, не торопись.
Пойду, лишь забрезжит сияние дня,
К врагу, что на бой вызывает меня.
А ты, лишь увидишь: диск солнца взошел,
Держи наготове шатёр и престол,
И знамя, и пару сапог золотых,—
Владычества знак,— и бойцов удалых.
Когда одержу я победу в борьбе,
2110 Не мешкая, с поля вернусь я к тебе.
А если иное свершится, не дай
Печали собой овладеть, не рыдай.
Сраженья с врагом избежать вы должны,
Напрасно не длите кровавой войны!
Направься с дружиною в Забулистан,
Туда, где живет именитый Дестан.
Ты матери сердце утешь, успокой.
Что делать: назначен мне жребий такой!
Скажи, от меня, что о смерти моей
2120 Рыдать не должна до скончания дней.
Мне тот же конец уготован, что всем.
К тому ж на судьбу не пеняет Ростем!
Ведь смерти безжалостной в пасть я метнул
Немало чудовищ и львов, и акул;
Немало во прах повергал крепостей;
Нет в мире сильнее десницы моей.
Кто сел на коня и пустился в поход,
Сам смерть призывает, стучась у ворот.
Пускай проживем больше тысячи лет,
2130 Конец не минуем, спасения нет.
Джемшида возьми, что сиял как заря,[81]
Иль дивов грозу, Тахмуреса-царя:
Могучие были владыки земли,
А кончили тем же, из мира ушли.
Столь гордые жизни угасли! О мать,
Удела всех смертных могу ль избежать?..
Родную утешь, а Дестану вели:
„Уз дружбы не рви с властелином земли.
Войну он замыслит — с ним рядом сразись,
2140 Противиться воле владыки не тщись”.
Для смерти мы все, стар и млад, рождены,
И каждого смертного дни сочтены».
До полночи речь о Сохрабе текла,
На сон половина другая ушла.[82]
Спит воинский стан, но никто кушака
Не снял: в двух фарсангах — Турана войска.
Лишь солнце явило сияющий лик
И мрак — чёрный ворон — главою поник,
Облёкся Могучий в свой панцирь из шкур;
2150 На вихреподобном, задумчив и хмур,
К поляне помчался; железный шелом
Темнел над его омрачённым челом.
Взалкаешь господства — дни станут горьки.
Да будем от алчности мы далеки!..
вернуться

72

1901-1908 Лирическое отступление Фирдоуси.

вернуться

73

1905 В оригинале: «Будь то рыба в море (реке), будь то онагр в степи».

вернуться

74

1911 Белый Див — владыка дивов Мазендерана (см. прим. 12029 в томе I).

вернуться

75

1941 Предшествующий у Вуллерса этому стиху бейт опущен в переводе, как явно сомнительный.

вернуться

76

1977-1978 В оригинале этим двум стихам соответствует бейт Калькуттского издания: «Завтра на рассвете мы продолжим бой. Посмотрим, кого же будет оплакивать войско». В основном тексте имеется вариант:

бедин дäшт хäм дар о хäм менбäр äст

ке роушäн джäхан зир-е тиг äндäрäст,

что в переводе С. Соколова, например, звучит:

«Иль виселица здесь, иль трон на поле будет:

Ведь этот светлый мир покорствует мечу».

вернуться

77

1980 Этому восклицанию: «хвала!» в оригинале соответствует: то хäргäз мäмир, т. е. «никогда не умирай».

вернуться

78

1991 Вместо 12 стихов оригинала (6 бейтов) в переводе — 10 стихов.

вернуться

79

2009 В переводе пропущен один бейт текста Вуллерса:

«Со всех сторон поднял прах боя

Многих мужей из нашего стана убил 

А после этого (во зан пäс...) скакуна повернул...» и т. д. (стих 2009). 

Казалось бы противоречие: Ростем убил многих, и тут же Сохраб спрашивает: «Так в нашей дружине из витязей славных никто не убит?» Думается, что можно согласовать эти бейты, допустив, что Ростем поразил многих рядовых бойцов, но никто из славных витязей Турана не погиб от его руки.

вернуться

80

2047 В древности бой начинали с вызова и единоборства (ср. поединок Давида и Голиафа в Библии, Пересвета с богатырем-татарином в «Сказаниях о Куликовской битве» и многие другие). В единоборство двух витязей обычай не позволял вмешаться другим бойцам — это было делом феодальной (и даже античной) доблести, законом чести.

вернуться

81

2131 Джемшид — царь древней династии пишдадидов (см. прим. 815 в томе I); Тахмурес — третий царь той же династии (см. прим. 715 в томе I).

вернуться

82

2144 После этого бейта в основном тексте Вуллерса следует заголовок, перенесенный переводчиком ниже. Пять бейтов, идущих у Вуллерса после заголовка, отражены в переводе, с изменением последовательности: 2147, 48, 49, 50, 45, 46, 51, 52, 53, 54.

12
{"b":"563606","o":1}