- Слышь, чем ты его кормишь? - Шепнул на ухо герою Стародуб, больно уколов бородой.
- Кого?
- Да зверёныша своего!
- Которого из них? - Непонимающе перевёл Давид взгляд с Фёдора на оставшегося за спиной медвежонка.
- Тот, который лохматый!
- Так они оба...
Стародуб посверлил его взглядом, будто недалёкого. Сплюнув под ноги, отвернулся, и зашагал вперёд. Про себя Давид отметил, что и вправду за эту неделю, Миша набрал вес, став почти вдвое больше и выше.
Стародуб показал жестом ступать тише, а сам, опустившись на землю, пополз по-пластунски. Герой поступил по его примеру. Прорвавшись сквозь ельник и вездесущий мох, они оказались на небольшом холме, а внизу открылась небольшая долина, окружная плотным кольцом из деревьев. Шесть стареньких срубов с соломенной крышей. Да ели дымящий посредине, костерок, вот и всё что он здесь увидел. Внезапно дверь одного из домов приоткрылась и на пороге возникла дородная женщина с небольшим котелком в руках. Она медленно, потирая глаза после сна, поплелась к костерку, и стала раздувать огонь.
- Ты точно уверен, что твои ребята здесь? - Спросил Давид у бородача, не отводя взгляда от поселения.
- Прибор не может врать! - Прошипел Стародуб.
Рядом зашуршало, и к ним подползли двое казаков и Федя. Немного подумав, бородач произнёс:
- Необходимо разделиться. Вы двое, - указал он взглядом на Ясеня и Лиственницу, -возьмёте с собою Федю и зайдёте стыла. Старайтесь действовать как можно тише, нам лишнее внимание не нужно. Тем более, что мы не знаем с кем имеем дело. Собирайте информацию и ждите моего сигнала. Ты Давид пойдёшь вместе со мной.
Чувство неминуемой беды усилилось, но снова сидящий на левом плече чёрт заставил его согласиться. Не показывать же всем что он струсил? Засмеют... Ясень, Лиственница и Фёдор поспешно уползли, а Стародуб усердно пригибаясь, повёл героя вниз по склону.
Наваленная с краю поляны куча дров, стала удобным обзорным пунктом. Давид залёг около широкой деревянной колоды, целиком и полностью залепленной зелёными мухами. В колоду был воткнут огромный топор с залитой кровью ручкой, и поржавевшим лезвием.
Из одного из домов вышел здоровенный мужик в затёртой рубашке и без штанов. Мужик зевнул, жутко перекосив харю, и почесал своё брюхо.
Позади послышалось шуршание. Герой повернулся назад и увидел стоящего во весь рост Стародуба с длинным поленом в руках. Короткий замах, и смазанная картинка, это всё что успел увидеть Давид. Дальше была яркая вспышка и звонкий хруст черепа. Он провалился в тягучее, будто смоль небытие.
Голова трещала, будто по ней молотили перфоратором. Герой болезненно моргнул глазами. Сквозь выступившие слезы осмотрелся, завертев головой. Перед глазами всё двоилось. Попробовал пошевелиться, но обнаружен, что крепко связан, к тому же пальцы на заведённых за спину руках не слушались. Перед лицом появился перепачканный грязью берц и послышался знакомый голос:
- Проснулся? Спящая красавица ты наша!
Крепкие мужские руки подняли его затёкшее тело и посадили сидя. Зрение понемногу приходило в порядок, и из размытого чёрного пятна плавно вырисовалась ухмыляющаяся рожа Стародуба. Давид повёл взглядом по сторонам и обнаружил, что он находиться около затухающего костра.
Красные угли, ещё не прогорев отдавали сильный жар, и он почувствовал, как начинают пригорать его волосы на голове. Вокруг костра были раскиданы толстенные брёвна. На этих самодельных лавках, сидели и усмехались ему множество людей. Мужчин герой насчитал не меньше двадцати, также около костра сидели три дородных женщины, а мимо то и дело пробегали двое ребят лет восьми, а может десяти.
Он сидел в самом центре и жар от углей больно опекал его кожу. Один из ребят, пробегая мимо, зарядил его по затылку какой-то самодельной деревянной игрушкой. Давид стиснул зубы от боли, а одна из женщин подозвала детей к себе и начала им что-то нашёптывать, гладя по их маленьким головкам.
- Где я? - Разлепил непослушные губы Давид.
- В моей деревне. - Улыбаясь, ответил Стародуб. - Как говориться добро пожаловать!
На вертеле крутились нанизанные куски мяса, капая на угли расплавленным жиром. Двухметровый не в меру жирный мужик, крутил вертел, то и дело, тыкая в мясо лезвием длинного ножа. Почёсывая свой вываливающийся из-под рубахи огромный живот, он, казалось бы, не замечал никого вокруг себя, смотря на мясо, тупыми поросячьими глазками.
- Эй, Малыш! - Обратился бородач к толстяку. - Сходи в хлев, притяни кого-нибудь, я хочу показать дорогому гостю нашу гостеприимность.
- А кто за мясом присмотрит? - Не выпуская из рук вертел ответил Малыш.
- Присмотрят не переживай. Выбери того, кто дольше всех маринуется, и инструмент захвати.
Толстяк грузно заковылял в сторону небольшого амбара, отворив дверь, он пригнулся и шагнул внутрь. Герой молча наблюдал за происходящим. Окружающая обстановка начинала ему нравиться всё меньше и меньше.
Из дверей амбара, сначала показался скрюченный, раздетый наголо человек, а следом за ним наружу выплыло грузное тело Малыша. Толстяк одной рукой задирал вверх связанные за спиной руки жертвы, да так, что бедолага кричал от боли. Во второй руке он сжимал здоровенный топор с маленькой рукояткой. Такие в бою не используются, они не заменимы при разделке туш.
Мужчина был весь запачкан грязью и калом. Завидев сидящих около костра людей, пленник попытался упасть на землю, но толстяк не дал ему это сделать. Задирая его скованные руки вверх, он выламывал их из суставов, причиняя тем самым адскую боль пленнику, и не давая ему упасть.
Малыш подошёл к стоящему неподалёку дереву и задрал руки мужчины вверх, зацепив их за свисающее с веток, крюки на цепях. Жертва перегнулась вдвое, и уставившись в землю тупым взглядом жалобно захрипела. Толстяк взвесил в руках своё орудие, и попробовал ногтем остроту лезвия. Он на секунду повернулся к Стародубу и когда тот согласно кивнул, размашисто взмахнул топором. Голова пленника освобождено покатилась по траве, и уставилась в небо безжизненными открытыми глазами.
Двое детишек наперегонки пустились к бьющемуся в конвульсиях телу, сжимая в руках вырезанные из дерева кружки. Подставив под хлыщущий из раны на шее поток свою посуду, они, дерясь за место, наполнили свои кружки, и принялись удовлетворённо лакать содержимое. Одна из женщин громко прикрикнула на них, чтобы аппетит не портили. Допив содержимое кружек, дети приступили к более интересному занятию, пинанию головы несчастного. Малыш, вытащив из-за пазухи маленький нож, приступил к разделке.
- Понял? - Посмотрел в глаза герою Стародуб. - Я хотел, чтобы ты увидел, что скоро так же само помрёшь, а мои дети будут пинать твою пустую голову.
- Ты говорил, что ты казак... - Прошептал обветренными губами Давид.
- Я сотник! - Поправил Стародуб. - По крайней мере, был, когда-то им. А потом набрёл на вот это погибающее поселение и переродился.
Давид отвернул голову подальше от жара и, отхаркивая из лёгких кровь, тихо произнёс:
- Ты предал своих боевых товарищей. Ты предал устои...
- Не говори мне про честь и устои. - Махнул рукой бородач. - Что ты знаешь о чести и предательстве? Малыш! Я же тебе говорил не кормить скот перед убоем! - Проорал он, переводя своё внимание на толстяка. - Смотри чего ты наделал! Теперь придётся кишки от дерма отмывать. Смотри аккуратно там не испорть свежину!
Давид отвернулся от жуткой картины, когда мясницкий нож, разрезает кожу на животе и вспарывает плёнку, которая держала кишки и внутренности в куче. Наружу полезли сизые внутренности, а Малыш, вытерев пот со лба измазанной дерьмом и кровью ладонью, продолжил своё дело, с каменным лицом.
- Что брезгуешь? - Оскалился Стародуб. - Тяжёлые времена, требуют радикальных мер. Когда я пришёл в это село, здесь было три калеки две чумы. А теперь посмотри, как оно разрослось! Люди прибывают к нам со всех уголков, приобщаясь к нашей культуре... так или иначе они вносят свой вклад в жизнь общины. Ты знаешь, по правилам я должен предложить тебе стать одним из нас... Общине пригодилась бы твоя сила и навыки. Но у нас с тобой незаконченное дельце. Ты не слабо приласкал меня на тропе, а я таких косяков не прощаю...
