Но никогда не смел мечтать даже во сне, что леди, подобная Сансе, возжелает его.

— Так вот вы где! — раздался громкий голос Робба по двору, заставляя их вздрогнуть, а Сансу - убрать руку. Джон украдкой взглянул на нее последний раз краешком глаза, прежде чем улыбнуться своему брату и королю, надеясь, что его секреты остались в тайне.

________________________

— Мне нужно оставить здесь отряд людей, и Санса просила, чтобы ты был одним из них.

Джон посмотрел на Робба поверх кружки с пивом и, желая, чтобы голос его не дрогнул, спросил:

— Почему я?

— Она хочет, чтобы с ней остался кто-то из своих, а я не могу остаться. Думаю, что потеря отца и… и Арьи заставила ее бояться потерять еще и нас. Если мы оба пойдем в бой, нет никаких гарантий, что мы оба вернемся.

— Так я должен стать ее телохранителем?

— Официально, да. С ней и Цареубийцей здесь я предпочел бы иметь человека, которому полностью доверяю, чтобы присмотреть за ними. Ты не против?

— Нет, конечно, нет, но, полагаю, твоя мать будет.

— Моя мать знает, что мои лучшие люди служат там, где я считаю нужным.

Джон осушил кружку, мысли мчались в его голове.

— Если ты думаешь, что мне будет лучше остаться с Сансой, я с радостью сделаю это.

Робб усмехнулся, похлопав его по плечу.

— Я так рад, что ты со мной. Без тебя все было бы не так.

Джон напился до забвения в тот вечер.

_____________________

Она пришла к нему в первую ночь после того, как Робб со своими людьми оставил Риверран, дождавшись, пока полная луна не поднимется высоко над замком. Когда она мягко постучала к нему в дверь, он решил не отпирать засов, надеясь, что такая черствость заставит ее уйти обратно в свою комнату. Но когда она прошептала его имя, он не сдержался.

Ее распущенные волосы струились по плечам, дополняя тонкий голубой халат. Долгое время они просто смотрели друг на друга, и Джон понял, что она взволнована так же, как и он. Наконец она вымолвила тихо:

— Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду.

— Нет. — Джона обожгло стыдом, когда он сказал это, и он нежно коснулся волос Сансы, откинув их за плечо. Он удивился своей собственной смелости. Санса слегка вздрогнула, ее тело, кажется откликнулось на его прикосновение. Воодушевившись, Джон шагнул вперед и взял ее лицо в ладони. Санса слабо улыбнулась.

— Ты… Ты когда-нибудь спал с женщиной, Джон?

Он был уверен, что его лицо покраснело точь-в-точь, как ее волосы.

— Н-нет, я никогда… в Винтерфелле, а потом я был братом Ночного Дозора и…

Она приложила пальцы к его губам.

— Так ты тоже невинен.

Джон засмеялся.

— Да, полагаю, что да.

— Хорошо. — Санса обвила руки вокруг его шеи, прижавшись к нему лбом. — Так ты поцелуешь меня?

Он хотел бы теперь уделить больше внимания тому, что трезвонил Теон обо всем, что он делал с женщинами. Джону хотелось бы знать больше о том, что нужно делать в постели, кроме самых простых вещей. Они запутались в ногах, когда направлялись к постели, и Санса засмеялась, когда он упал на кровать и утянул ее за собой.

Санса избавилась от халата, бросив его к ножке постели. У Джона перехватило дыхание от созерцания сестры, на которой не было ничего, кроме сорочки. В свете свечей ткань была почти прозрачной, и он легко мог разобрать мягкие изгибы ее груди, затвердевшие соски, выпирающие сквозь сорочку. Джон не мог поверить, что такая красивая девушка, как она, хочет его, и никогда еще он не испытывал такого вожделения.

Только когда Санса подошла и потянула его тунику, он вернулся в суровую реальность.

— Подожди, Санса, мы не можем… Я не заведу тебе бастарда…

— Нет, — прервала она, взявшись за края туники и потянув ее вверх. — Есть способы предотвратить это. Я слышала, как девушки шептались об этом. Все будет хорошо, Джон, клянусь.

Здравый смысл говорил ему об их неосторожности и безрассудности, но здравому смыслу больше не было здесь места.

Он снял рубашку с помощью Сансы, резко вдохнув, когда ее руки опустились ему на грудь, исследуя его обнаженную кожу. Джон изо всех сил старался сдерживаться, чтобы не наброситься на нее, его мышцы сжались под ее пальцами, скользящими вниз по животу, по полоске темных волос, начинающейся от пупка и исчезающей в штанах. Санса наклонилась, покрывая поцелуями его грудь, и Джон попытался сдержать рвущийся наружу стон. Она резко подняла него свои голубые глаза.

— Тебе нравится это?

— Да.

Она стала осыпать поцелуями его кожу, и они становились все более длинными и влажными. Джон коснулся ее волос, сдерживаясь, чтобы не схватить ее и крепко прижать к себе. Его член ныл от боли, и когда Санса задела переднюю часть его бриджей, Джон инстинктивно подался бедрами вперед, издав неприкрытый стон. Санса удивленно моргнула, а затем положила свою руку на отвердевшую плоть, уверенней касаясь ее.

— Боги, Санса, остановись, — простонал Джон, поймав ее запястья и притянув к себе для поцелуя. — Это закончится слишком быстро, если ты продолжишь так делать.

Он страстно целовал ее, находя удовольствие от того, как Санса таяла под ними, и знал, что уже не остановится. Она чувствовала себя так хорошо, а он желал ее еще больше. Он попросил разрешения снять ее сорочку, тяжело дыша, и Санса кивнула, помогая ему просунуть ее через голову. Взгляд Джона сразу упал на ее груди, и она тихонько засмеялась, запустив пальцы в его волосы и объявив, что никто и никогда не смотрел на нее так, как он сейчас.

— Как на ожившую Деву, — сказала она, но Джон не знал Новых богов. Все, что он знал, это то, что нет в Вестеросе женщины красивее Сансы.

Он видел обнаженную женщину всего один раз. Год назад, на день именин Робба, Теон потащил их в бордель в Зимнем городке и заплатил медяк шлюхе по имени Рос, чтобы она сняла с себя платье. Джон не так много об этом помнил; сильнее была память о гневе их лорда-отца, когда он узнал, что его старшие сыновья были в борделе. Когда ему открылся треугольник медных волос, покрывающих холмик Сансы, Джон изо всех сил старался не думать об отце и о его ярости, которую вызвало бы то, что они сейчас делают.

Джон сбросил с себя бриджи и нижнюю рубашку и устроился подле нее. Он чувствовал, как растет волнение Сансы наряду с его собственным, и знал всю серьезность того, что они собираются сделать; это могло погубить их обоих. Скользя по ее нежной коже, охватив ее соски, он прошептал:

— Ты уверена?

— Да. Я выбираю это. Я выбираю тебя.

Он не был уверен, насколько Санса действительно беспокоилась о нем, но в ее голосе была такая определенность, решительность, что Джон знал: существует какая-то причина, по которой она настаивала на этом. Что бы ни случилось в Королевской Гавани, это изменило ее, и Джону хотелось бы, чтобы она рассказала об этом.

Она, должно быть, уловила его нерешительность, и заверила его:

— Ты не пользуешься мной, Джон. Это то, что я хочу.

Она не закричала, когда он вошел в нее, даже когда дискомфорт отразился на ее лице. Он замер над ней, покрывая поцелуями ее лицо и шепча извинения за то, что причинил боль, и почувствовал, как ее ногти вонзились ему в плечи. Он слышал о том, что это болезненно для леди — терять девичество; Теон имел обыкновение рассказывать об этом самые грубые истории, и о том, что это сопровождается кровью. Джон хотел бы терпеть ту же боль вместе с ней, но вместо этого почувствовал удовольствие. Теплое, влажное лоно Сансы плотно охватывало его; наверное, это лучшее, что он чувствовал когда-либо, и в него закралось чувство вины за то, что он делает.

— Джон, — тяжело дыша, сказала Санса, поднимая подбородок для поцелуя. — Все в порядке. Продолжай.

Это закончилось быстро. Ей было приятно с ним, но они не знали в должной мере, как сделать процесс их единения приятным для них обоих. Неуклюжесть движений — это не то, что они ожидали, и Джону неловко было видеть в глазах Сансы проблескивавшую досаду. Когда удовольствие достигло пика, он вышел из нее, излив свое семя на простыни. Санса обвила его руками, крепко прижимая его к себе, пока их дыхание восстанавливалось.