— Санса.

Ее глаза расширились, когда она узнала его и дрожащим голосом выдохнула его имя. Джон улыбнулся, несмотря на обстоятельства, и помог ей встать на ноги. Санса попыталась удержать вместе клочья своего платья, и он быстро снял плащ, плотно завернув ее в него и накинув капюшон, чтобы скрыть ее приметные волосы.

— Где Арья?

Санса покачала головой.

— Я не видела ее с тех пор, как казнили отца. Я даже не знаю, жива ли она. Они потеряли ее. Думаю, она сбежала.

Джону хотелось проклинать, кричать, неистовствовать на Ланнистеров и сжечь Королевскую Гавань дотла, но сейчас не время. Он торопливо уводит Сансу из конюшни: королевские гвардейцы наверняка будут ее искать, и они должны добраться до лошади и Призрака как можно скорее. Санса несколько раз споткнулась, и он часто оглядывался на нее. Когда они пришли в переулок Блошиного Конца, где он оставил свою лошадь, Санса почти валится с ног.

— Я хочу домой, — пробормотала она, в то время как Джон помогал ей взобраться на лошадь, и она показалась ему такой маленькой. Ему хотелось бы знать, как следует вести себя с ней. Если бы она была Арьей, он, не колеблясь, обнял бы ее, или потрепал макушку, или сделал что-нибудь еще. Санса всегда была для него чем-то неизведанным, девочкой, которую он любил, потому что она его сестра, а совсем не за что-то.

— Мы едем домой, — пообещал он, пришпорив лошадь. Призрак бежал рядом.

Они были всего в двух днях от столицы, когда их лошадь потеряла подкову. Не имея другого выбора, Джон направился в ближайшую деревню, и Санса, запинаясь, шла рядом с ним, одетая в его запачканный плащ, дрожа от холодного ветра. Когда они пришли, Джон обнаружил, что ему хватит золота только или на кузнеца, или на место в гостинице.

— Я могу работать на Вас, — уверял он кузнеца. Он чувствовал, что может свалиться от слабости, но будет таскать любой молоток или кусок железа, если это поможет доставить Сансу в Риверран.

— Идет война, мальчик, — хрюкнул старик, — и у меня нет времени на благотворительность.

Джон открыл было рот, чтобы и дальше утверждать свое, когда Санса двинулась вперед, бросив что-то на стол. Это была одна из тех вещиц, что носят дамы в волосах, изготовленная из серебра и украшенная рубинами; Джон готов был поспорить, что эта шпилька Сансы стоила больше, чем все, что у него когда-либо было. Кузнец взял ее, внимательно рассматривая, и испытующе посмотрел на них обоих. Через минуту он кивнул головой, положив вещицу к себе в карман.

— Лошадь будет готова завтра.

Оставшееся у них золото купило им одну ночь в гостинице с сомнительной репутацией. Джона позабавило, как Санса предварительно потрогала соломенный матрас; даже будучи заложницей, единственное, что она знала, это перина, уверен он. Но она не произнесла ни слова жалобы, и уже только это убедило его, что Санса, которую он знал в Винтерфелле, не та Санса, что сейчас с ним.

— Когда мы доберемся до Риверрана, я смогу остаться в ванне хоть на неделю, — сказала она, осторожно снимая чулки и обувь и аккуратно положив их возле кровати.

Джон улыбнулся и встал, чтобы наполнить таз теплой водой. Может, они и не могут позволить себе ванну, но они могут хотя бы смыть некоторую грязь с кожи.

— Я сделаю то же самое, а еще съем целого жареного поросенка.

Когда вода над огнем нагрелась, Джон перенес таз к прикроватному столику с тоненькой скатертью. Санса стеснялась только мгновение, а затем сняла свое испорченное платье, оставшись в наполовину изодранной сорочке и корсете. На минуту Джон не мог отвести взгляд. Не из-за заживающих синяков, а из-за длинной, изящной линии ее шеи и неожиданной выпуклости груди в ее корсете. Ее тело стало почти женским, и это расстроило его почти так же, как то притяжение, которое он почувствовал к ней сейчас, в свете камина. Он отвернул свой взор, когда Санса начала мыть руки, проклиная себя как худшего извращенного человека.

— У меня есть запасная смена одежды, если хочешь.

— Ты предлагаешь мне носить мужскую одежду?

— Это может быть безопаснее, ведь мы поедем дальше по Речным Землям.

Он не уточнял, какие опасности их могут поджидать, но этого и не требовалось, когда Санса призналась:

— Я слышала слухи о том, что там творится. Поэтому я надеюсь, что, когда Арья сбежала, она направилась в Дорн или Штормовые Земли.

— Ты думаешь, она жива?

Санса помолчала несколько секунд, и Джон украдкой глянул на нее. Поток рыже-каштановых волос, закрывающих одну грудь, заставил его захотеть податься вперед и откинуть его на спину. Наконец она сказала:

— Да. При всей ее способности находить проблемы на свою голову, она была умной. Я не верю, что ее поймали. Может быть, она сейчас так же, как и мы, где-нибудь в безопасности.

— Мы еще не в безопасности, Санса.

— До тех пор, пока я нахожусь где-то, где меня не могут достать королевские гвардейцы и где Джоффри не может наказать меня, я в безопасности. — Она встретила его взгляд и слабо улыбнулась. — Я бы хотела эту одежду, если ты позволишь.

Он отвернулся, когда она сняла свой испорченный наряд и надела его одежду. Она выглядела необычно в его бриджах и тунике, но все это никак не преуменьшило изгибов ее тела. Джон ненавидел себя за то, что замечает это. Он списывал это на то, что последний год он провел в мужском обществе; это сделало его еще менее способным находиться в обществе прекрасных леди, чем раньше.

Когда Санса расположилась на кровати, натянув грубое одеяло до подбородка, Джон быстро умылся в тазу. Он уже хотел лечь на пол, когда Санса окликнула его и похлопала по кровати, чтобы он присоединился к ней. Он воспротивился, и тогда уловил проблеск той Сансы, которую знал. Она закатила глаза и издала звук, означающий, что он дурак, заявив, что он нуждается в отдыхе больше нее и что она не позволит ему спать на полу. Джон помедлил лишь секунду и уступил; он не спал в настоящей постели после отъезда из Риверрана, и даже тонкий соломенный матрас лучше жесткого пола.

Тепло ее тела под одеялом удивило его. После нескольких месяцев на Стене он думал, что не испытает его вновь, но тепло Сансы отличается от всего, что он чувствовал раньше. Джон не смог бы даже объяснить этого, но когда она подвинулась, чтобы устроиться поудобнее, он понял, что это первый раз, когда он делил постель с девушкой, ведь Арья залезала поспать к нему в кровать еще в возрасте Рикона. Ни разу еще с ним не была так рядом женщина, и Джон не мог поверить, что Санса больше не ребенок. Ему сейчас семнадцать, а Сансе — просто не верится! — четырнадцать. Детство прошло.

— Спасибо, — прошептала в темноте она, повернувшись на бок к нему лицом.

— Тебе не нужно благодарить меня, Санса.

— Нет, нужно. Ты пришел, когда никто другой этого не сделал. — Ее голос дрожал, когда она повторила: — Никто другой не сделал.

Он снова захотел знать ее получше, чтобы утешить или, по крайней мере, рассказать красноречивую ложь о том, почему за ней не пришел Робб. Но из всего того, что он действительно знал о Сансе, было то, что она никогда не была дурочкой. Если он солжет, она узнает, и поэтому вместо этого он выпалил:

— Я всегда приду.

Санса положила руку поверх его, и он повернул свою ладонью вверх, поймав и крепко сжав ее пальцы.

Когда он проснулся на рассвете, их руки все еще были переплетены.

____________________

Знамена Талли и Старков бешено развевались на ветру над Риверраном. Когда они увидели скачущую форель и бегущего лютоволка, Санса крепко обхватила его за талию, и он услышал, как ее дыхание участилось. Риверран не был для него безопасным убежищем; если было на земле такое место, где не обрадуются бастарду Неда Старка, то это дом леди-жены его отца. Но Санса наполовину Талли, и единственный родитель, который у нее остался, внутри стен этого замка. Джон не знал, что значит иметь мать, но то глубокое горе, которое он испытал после смерти отца, заставило его пожелать, чтобы она у него была. Его отец мертв, а дядя Бенджен пропал, но у Сансы еще остались те, кто о ней позаботится, и он хотел доставить ее к ним.