Рейвен чувствовала, как в горле встает ком, мешая дышать. Это ее брат, ее добрый, терпеливый, замечательный брат плакал, и она хотела бы ненавидеть Эрика за то, что он плачет, но на этот раз это была не вина Эрика.

— Я должна кое-что сказать тебе, Чарльз, — произнесла она, пока не сдали нервы, и она уже не могла замолчать, чувствуя головокружение, как будто шагнула в пропасть. — Я не буду говорить “не злись”, потому что ты будешь злиться, и так и должно быть. Но я хочу, чтобы ты понял… Я так боялась за тебя, ты не ел, не спал и не говорил, ты просто лежал, как мертвый, ты даже не плакал первые несколько дней, а твои родители не делали ничего… А потом ты начал приходить в себя, и я боялась, что случится после этого. Я боялась, что ты действительно сожжешь письмо и будешь вечно жалеть об этом, но больше я боялась, что ты прочтешь его, и все повторится. Но даже если бы ты просто увидел то письмо, оно разрушило бы все, что тебе удалось исправить. Я не знала, что делать.

Лицо Чарльза изменилось при слове “письмо”, и из бледного и равнодушного стало белым и кривым. Только глаза казались живыми, горя надеждой, злостью, облегчением, ужасом и яростью…

— Отдай мне письмо, Рейвен, — произнес он резким, жестким и ледяным голосом.

Рейвен открыла ящик, перерывая содержимое онемевшими руками. Оно было там — с пожелтевшими от времени краями и поблекшими чернилами. Она передала письмо Чарльзу, чувствуя дрожь в его руках.

— Я хочу, чтобы ты ушла, — произнес он, и она послушалась, выполняя это без лишних слов.

Чарльз опустился за стол Рейвен, уставившись на выцветший конверт из дорогой бумаги. Провел пальцем по строчкам, написанным почерком Эрика, едва касаясь их. Он смотрел на письмо несколько долгих минут, которые превратились в часы, пока за окном медленно опускалось солнце. Затем сунул его во внутренний карман кардигана возле сердца, так и не распечатав, и отправился вниз на ужин.

========== Глава 17. ==========

Эрик скользнул за учительский стол на место рядом с Чарльзом; тут же сунул ему письмо, предназначавшееся Поттеру. Тот взял его, даже не изменив выражения лица, и Эрик вдруг понял, что тот выглядит очень странно: измученным, ошеломленным, почти в панике.

— Чарльз? Ты в порядке?

— Я не… не очень хорошо себя чувствую, если честно, — откликнулся Чарльз. — Думаю… мне надо лечь пораньше.

— Тебе нужно что-нибудь съесть, — произнес Эрик, указывая на переполненные тарелки с едой, которая появились, как только он пришел.

— Я лучше… возьму что-нибудь с собой, — Чарльз взял со своей тарелки чиз-ролл и встал. — Увидимся позже?

— Конечно.

— Вот, Чарльз, возьми и мой, — сказала Рейвен, протягивая еду, но Чарльз, казалось, даже не заметил ее. Эрик нахмурился, глядя ему вслед, затем повернулся к Рейвен, которая, как он понял, тоже выглядела жалко: глаза опухли, а волосы были тусклыми, как было всегда, когда она расстраивалась.

— Вы поссорились? — спросил Эрик, но ответ Рейвен, если он и был, не расслышал, поскольку на место Чарльза уселась Ангел Сальвадор.

— Прости, что опоздала, Эрик! Сегодняшняя встреча еще в силе?

Рейвен выглянула из-за плеча Ангел, чтобы посмотреть на Эрика с яростью, открыв от удивления рот, и сейчас она не слишком-то походила на человека, который так отчаянно хотел, чтобы он полностью исчез из жизни Чарльза. Эрик адресовал ей свирепый взгляд.

— Да, конечно, — вежливо ответил он Ангел. — Хотя сегодня я не смогу задержаться надолго.

— Не оправдывайся, ты же преподаешь первый год, — отмахнулась Ангел. — Времени совершенно не хватает. Обещаю, что в следующем году ты сможешь больше времени посвящать себе. Но сейчас у тебя будет хотя бы одна ночь, чтобы повеселиться.

— Ага, — произнес Эрик; мысли его занимали свирепый вид Рейвен, отсутствие Чарльза, и Ангел, которая сидела так близко, что их руки соприкасались. — Уверен, будет просто волшебно.

***

— Ну, что думаешь? — произнесла Ангел, распахивая дверцы гардероба. На обеих висели костюмы, представляющие из себя нечто из черного шелка и белых оборок. Эрик уставился на них во все глаза. Костюмы, определенно, имели стилизацию под Викторианскую эпоху и были специально изодраны; юбка Ангел представляла собой едва ли не несколько кусков, и Эрик сомневался, что настоящая девушка в девятнадцатом веке носила бы корсет сверху. Мужской костюм был основательно потерт, чтобы подходить к нему.

— Думаю, справлюсь, — произнес он.

— Не надо говорить таким тоном, как будто это какое-то испытание, — откликнулась Ангел, игриво толкнув его. — Ванная комната там… Иди, оденься, посмотрим, как он сидит, — она изогнула бровь. — Покажешь мне свой, покажу тебе мой.

Он вежливо улыбнулся, направляясь в ванную комнату с облегчением, поскольку Ангел, по крайней мере, не предприняла попыток раздеть его самолично. Понадобилось какое-то время, чтобы разобраться во всех этих слоях и пуговицах, но в итоге все равно остались некоторые части, с которыми он вообще не знал, что делать, например, длинный плащ с красной окантовкой (он что, обречен постоянно носить плащи?) и что-то, что могло бы быть галстуком.

— О, с этим я тебе помогу, — произнесла Ангел, когда он вышел из ванной комнаты. — Но ты неправильно надел! Иди сюда, сюда, — она притянула его к зеркалу, но затем добавила: — Нет, не смотри пока, дай, я поправлю, — и начала возиться с галстуком.

Она тоже переоделась, как и обещала, и результат оказался еще более откровенным, чем он ожидал. Он видел, как натягивается ткань на бедрах с каждым шагом, а если Ангел нагнется, определенно, будет скандал. На ком-нибудь другом, может быть, это смотрелось красиво, но Ангел больше походила на стриптизершу. Эрик старательно пытался отвернуться незаметно, удивляясь своей реакции. Ангел была довольно симпатичной девушкой, а, будучи уже взрослым человеком, он спал, в основном, с девушками. Он надеялся, что получит хотя бы эстетическое наслаждение, глядя на Ангел, но ничего подобного.

Дело было в двух вещах, решил он. Во-первых, даже будучи привлекательной, она не была в его вкусе; Эрик предпочитал спокойных, элегантных, эффектных и остроумных. Какой была Магда. И не важно, что мужчины тебе нравятся небольшого роста и милые, это не имеет никакого отношения к делу. Во-вторых, когда он смотрел на Ангел, он едва ли мог не ассоциировать ее с той маленькой девочкой, которую он знал — властной крикуньей, которая только раздражала его.

Нет, была еще одна причина, которая была превыше остальных. Она не была Чарльзом.

Он встречался с многими женщинами, и, естественно, они не были Чарльзом, но тогда тот был далеко и потерян для него, и он старался отвлечься от всех болезненных воспоминаний. Но Чарльз был здесь… и никто другой не мог всерьез заинтересовать его.

— Вот так! — Ангел отступила, ухмыляясь, и указала Эрику на его отражение.

Тот был удивлен, что в этом костюме у него просто шикарная фигура. Жилет в красную полоску выгодно подчеркивал нужное, а плащ придавал облику драматизм; нелепо, но довольно симпатично. Несмотря ни на что, Эрик ухмыльнулся.

— О, я почти забыла, — Ангел сунула ему в руку трость и напялила на голову цилиндр.

— Это действительно нужно?

— Да, — настояла Ангел. — А теперь попробуй еще разок так улыбнуться. Ты похож на Джека Потрошителя. Отлично! Только посмотри на это… жилет сидит идеально, ну, может быть, тут немного туговато, и, да, да, брюки коротковаты, давай я померяю… — она опустилась на колени, вытаскивая из кармана ленту-сантиметр.

— Так, эм… — произнес Эрик, со смущением глядя на нее сверху вниз, —… как ты оказалась здесь? Ты, наверное, самая младшая из всего состава.

— Так и есть. Меня пригласил профессор Шоу. После того, как моя карьера игрока в квиддич не состоялась…

— Квиддич? — переспросил Эрик.

— О, да, это же началось уже после того, как ты закончил. Я была ловцом Слизерина несколько лет. К сожалению, не так долго, как хотелось бы, — в голосе послышалось сожаление. — У профессора Шоу были какие-то проблемы с инструктором по полету, и он хотел, чтобы это был кто-то, кому он мог довериться и кто бы подчинялся указанием, так что… беспроигрышный вариант.