Иногда не очень.
В этом сне Чарльзу снова было семнадцать, он дрожал, ему было больно. Ссора с Эриком.
— Перестань ныть, Чарльз, у меня могут быть друзья, я не могу проводить с тобой все свое время!
— Это не то… ты никогда не… Ладно, хорошо, не важно, делай, что хочешь!
Он знал, что будет дальше, конечно, знал, как все началось — молодой он сам, чувствующий вину, потому что они поссорились в их последнюю ночь в Хогвартсе, пойдет на квиддичное поле, чтобы встретить Эрика после тренировки, прячась за трибунами, чтобы не наткнуться на слизеринцев… Но не в этот раз. В этот раз он остался в комнате.
И когда Эрик пришел к нему, — что просто не могло бы случиться, Эрик не смог бы попасть в Башню Рэйвенкло — но Эрик пришел, произнес “Прости, что сорвался” и “Я люблю тебя” и “Прости меня”, и Чарльз обнял его, а где-то в другом месте замка он плакал на плече Рейвен (“Я знаю, что он не имел этого в виду, я знаю, что он любит меня, а это только показывает, как он обращается с людьми, которых любит”), это был другой Чарльз, этот Чарльз так ничего и не подслушал. А затем Хогвартс превратился в станцию, так нелогично, как бывало в фильмах, а они с Эриком целовались на платформе, пока не послышался свисток, и, держась за руки, они сели на поезд.
Он не хотел этого. Чарльз понял это сразу, только проснувшись. Нельзя было просто игнорировать проступки Эрика, искать плюсы в этом. Это нездорово, это бы ничего не исправило, просто удержало бы их от скандала чуть подольше.
Достаточно для того, чтобы закончился их “медовый месяц”. Достаточно для того, чтобы поумнеть им обоим, стать не просто глупыми школьниками. Достаточно для того, чтобы Эрик повзрослел.
Или нет. В конце концов, прошло десять лет, и он ничем не показал, что он исправился. За десять лет он ни разу не написал, чтобы извиниться. Он до сих пор толком не извинился. Он до сих пор думает, что его действиям есть оправдания. Я не могу просто проигнорировать это. Я не могу притворяться, что это ничего не значит.
Он не хотел, чтобы сон сбылся.
Чарльз все же опоздал на завтрак, потому что слишком долго пялился в потолок, пытаясь отделаться от воспоминания о том, как он сел на тот поезд, чувствуя пальцы Эрика в своих.
***
Удача была на их стороне; была суббота, а Шоу редко когда показывался за пределами башни на выходных, но этим утром он пришел на завтрак всего на несколько минут позже Чарльза. Они условились, что у Чарльза будет ровно час с того момента, как он уйдет, до того, как Эрик выпустит Шоу из вида. Проглотив завтрак, Чарльз встал из-за стола, бросив какую-то ничего не значащую фразу Рейвен о куче эссе, которые проверит перед прогулкой, о которой они договорились; Шоу никак не реагировал, кладя на тарелку вторую порцию блинчиков, а Эрик уже начал надеяться, что ему не придется ничего делать.
Но через двадцать минут Шоу разделался с завтраком и уже поднимался из-за стола.
— Прошу прощения, директор, — произнес Эрик, не доев свою порцию, — я хотел поговорить с вами.
Шоу повернулся к нему, и Эрик почувствовал себя неуютно, словно птица под взглядом змеи.
— Конечно, Эрик, — отозвался тот. — Пойдем со мной.
“Пойдем” предполагало Башню — это его совершенно не устраивало. Эрик старался идти как можно медленнее, как только они вышли из Большого Зала, но чтобы не привлекать лишнего внимания.
— Это по поводу нашей дуэли, Эрик? — спросил Шоу, но в голосе Шоу не было даже намека на то, что его это беспокоит. — Я думал, стоит ли мне извиниться за это. Мне показалось, что я устроил для учеников реалистичную и интересную демонстрацию, но профессор Ксавьер, кажется, весьма сильно был обеспокоен тем, что я перегнул палку.
— Все в порядке, — неловко произнес Эрик. — У Чарльза есть тенденция… в общем и целом, он не одобряет насилие, но я предпочитаю думать, что он боялся, что я пострадал.
— Хм… пожалуй, — выражение лица Шоу стало откровенно фальшивым. — Он довольно мягок, я это знал, но крайне беспокоится о тебе, в частности, и я нахожу это интересным. Слышал бы ты, как он выкрикивал твое имя, когда ты упал на пол. Ты знаешь, он действительно наставил на меня палочку, пока не взял себя в руки. Это могло закончиться очень грязно.
Эрик сглотнул.
— Мягкий, как вы и сказали, — произнес он как можно более легко. — Эмоциональный. Слишком сильно на все реагирует. Но это не то, о чем я хотел с вами поговорить, — он коснулся локтя Шоу, останавливая его посреди коридора, и оглянулся, как будто чтобы убедиться, что никто не услышит. — Я хотел спросить, сэр, не брали ли вы некоторые ингредиенты для зелий из кабинета?
Шоу снова наклонил голову, и, черт возьми, как вообще можно было сказать, лжет он или нет, когда он тщательно взвешивал каждое свое слово, прежде чем начать говорить?
— Зачем? Нет, Эрик. Я бы, конечно, сначала проинформировал тебя, прежде чем сделать что-то подобное. А что? Что-то пропало?
Эрик робко перечислил пропавшие ингредиенты, упомянув и о предыдущей краже, бросив взгляд на часы. Чарльза не было уже тридцать минут.
Шоу цыкнул, выражая свое разочарование тем, что Эрик был слишком смущен, чтобы доложить ему о таком серьезном происшествии, спросил, не вел ли себя кто-то из учеников странно, нужно ли пополнить запасы как можно скорее. Эрик постарался давать как можно более развернутые ответы, вставляя ненужные слова и делая длинные паузы.
Сорок минут.
— Что ж, это не слишком неожиданно, что ингредиенты пропадают из класса Зельеварения, — произнес Шоу. — Тебе нужно постараться как-то справиться с этим, Эрик. Не надо больше игнорировать и надеяться, что все закончится само собой, ты должен пойти прямо ко мне.
— Обязательно, сэр, если это произойдет снова, — откликнулся Эрик.
Шоу кивнул и уже собирался уйти. Нет, еще рано…
— Директор, и есть еще кое-что, о чем я хотел вас спросить, — выпалил Эрик, лихорадочно соображая, поскольку Шоу выжидающе изогнул бровь. — Моя палочка! Я…эээ… Не знаю, помните ли вы, что на втором курсе я потерял свою палочку, — отец Хиггса отвез его к Олливандеру, чтобы подобрать замену, так что он не уверен, слышал ли Шоу об этой истории.
Тот задумался, пытаясь вспомнить.
— О, да. Какой-то инцидент на озере, так?
— Да, сэр, именно. Я подумал, что вы сможете сказать мне, не нашел ли ее кто-нибудь уже после того, как я закончил школу. Мне казалось, что рано или поздно она должна была всплыть. Если только чертов кальмар не сожрал ее.
Внезапно взгляд Шоу стал более сосредоточенным. Эрик не видел, что тот уделял хоть какое-то внимание их разговору, но сейчас все, определенно, изменилось. Пристальный взгляд почти заставил Эрика отступить на шаг.
— Нет, я не получал никаких заявлений о найденной палочке, — произнес он. — Я могу проверить записи, чтобы наверняка, если хочешь.
— Я был бы очень благодарен, сэр.
— Откуда такой внезапный интерес?
— Ну, это была очень ценная палочка, конечно, и имела для меня большое значение, — произнес Эрик, но смягчить взгляд этих змеиных глаз ему не удалось. — Я думал еще и о том, что было бы странно обладать двумя палочками — другие, конечно, так поступают, но обычно одна хороша в какой-то определенной области, не то, что мои. Потому что они… были бы… слишком похожи. Я думал, — точнее говоря, наверное когда-то думал, если мог говорить об этом сейчас, — что использование двух отлично сбалансированных палочек могло бы быть одним из способов создать щит против огнестрельного оружия. Вы помните, что мы обсуждали невозможность отразить пулю с помощью магии?
Шоу немного расслабился, подозрительность исчезла из его взгляда.
— Вот оно что. Да, я понимаю, почему ты спрашиваешь об этом. Сомневаюсь, что две палочки — это решение, но, наверное, попробовать бы стоило. Как я и сказал, я проверю записи, и посмотрю, нет ли каких-нибудь следов твоей старой палочки.
— Спасибо, сэр.
— Это все?
Эрик задумался. Он не осмелился смотреть на часы, но сейчас все равно наверняка уже было израсходовано больше, чем пятьдесят минут из часа, отведенного Чарльзу. Ему пришлось кивнуть; все мысли исчезали из головы под этим змеиным взглядом.
