— За исключением того, что они больше не существуют.

“Орден Лотоса”, о котором упоминала Луна, был единственной организацией, о которой она знала; они существовали относительно недавно и использовали лотос в качестве своего символа. Могущественная чистокровная группировка, писала она, предшествовала Волдеморту, но сошла с дистанции где-то в шестидесятых.

— Стоит покопаться, я думаю.

— Конечно. Еще один поход в библиотеку? — произнес Чарльз.

— Давай, — они дошли до угла, где им надо было уже в разные стороны, чтобы добраться до классов. Эрик развернулся и отдал письмо Чарльзу. — Жду с нетерпением.

С загадочного инцидента пропажи запасов Эрика у него появилась привычка заглядывать в кладовую каждый раз, как он заходил в кабинет Зельеварения. Ему понадобилось меньше секунды, чтобы заметить у задней стенки пустое место.

Пропали те же ингредиенты, что раньше: ложечная трава, корень имбиря, жуки-скарабеи, хвосты тритонов. Все, что необходимо для Бодрящего Зелья.

И бутыль с экстрактом валерианы, достаточно большой для того, чтобы вырубить лошадь.

***

— Почему ты не упоминал об этом раньше? — прошипел Чарльз, замерев, так и не открыв книгу до конца.

Их стол — на этот раз их стол, они, не сговариваясь, не говоря ни слова, безошибочно выбрали его — был покрыт материалами, связанными с отношениями чистокровные/магглорожденные. Эрик умудрился прихватить еще и книгу о зельях, просто чтобы проверить свои предположения о том, для чего можно использовать подобные ингредиенты.

— Почему я не упомянул, что в мой первый год — в первый день — в качестве учителя меня ограбили? И почему кто-то захотел бы сохранить подобное в тайне, Чарльз?

— Ты рассказал Шоу?

— Нет. Я… — Эрик вздохнул. Ему не хотелось подогревать подозрения Чарльза, но факты были фактами. — Я думаю, что сам Шоу мог взять их, и, в таком случае, он был бы раздражен, если бы я начал возмущаться по этому поводу.

Губы Чарльза сжались, глаза горели — Эрик почти чувствовал, как тот, пытаясь подавить раздражение, чуть ли не дымился.

— Я начал подозревать, что это какая-то ошибка, — произнес Эрик. — Может быть, он взял их, чтобы проверить меня, и тогда паника была бы неправильной реакцией. Хотя он не был мной недоволен… — точнее, недоволен его общением с Чарльзом, но это было не важно и уж точно не темой для обсуждения.

— Если брать во внимание, что ты учитель, ты должен был рассказать ему с самого начала, или, по крайней мере, сейчас. Я не совсем уверен, как в этом случае надо было вести себя — сказать ему или делать вид, что ты вообще ничего не заметил… — внимание Чарльза внезапно переключилось на страницу, которую он как раз перелистнул. — Вот, вот оно! “Орден Лотоса”, начал собрания в 1950-е… похоже, он был не слишком хорошо организован, но, тем не менее, ужасен, призывал Министерство захватить маггловское правительство, чтобы волшебники могли взять верх… — его голос стал сухим:

— Магглорожденные волшебники должны были стать чем-то вроде низшего класса, где-то между настоящими волшебниками и магглами-рабами. Это было бы забавно, Эрик, я мог бы быть твоим дворецким…

Эрик, вставший с места и стоящий над плечом Чарльза, заглядывая в текст поверх него, фыркнул.

— Это было бы роскошью — ты в качестве дворецкого. Плохо организованно.

Чарльз выгнул шею, смотря на Эрика вверх ногами.

— Что? — через какое-то время спросил тот.

— Просто задумался, — произнес Чарльз. — Если бы ты жил в 1950-е…

Эрику не надо было даже задумываться. Честно говоря, идея о покупке Чарльза на аукционе, чтобы он мог заботиться и защищать его, имела определенную привлекательность.

— Нет, — произнес он слегка хрипло, внезапно чувствуя прилив стыда. — Я не взял бы никого в рабство.

Чарльз чуть неуверенно улыбнулся ему, как будто пытаясь убедить в этом самого себя.

— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне, Чарльз, — произнес Эрик. — Не под каблуком, — а вот это уже больше походило на правду; он слышал облегчение в собственном голосе и видел его в глазах Чарльза. Он потянулся, чтобы легко коснуться его руки, которую Эрик, даже не задумываясь, положил ему на плечо, затем отвернулся к книге.

— Так что именно случилось с этим орденом? — спросил Эрик. — Просто распался?

— Как-то так, отчасти… в 1962 последовал арест и заключение их ли…дера… — его голос сел, и Эрик подался поближе, чтобы разглядеть слова, на которых Чарльз осекся.

“… в сговоре с целью убийства Маггловского Премьер-Министра были приговорены к пожизненному заключению в Азкабане, включая основателя Ордена, Корнелиуса Шоу.

***

— Ты все еще собираешься спорить, нужно ли это делать? Отец Шоу, Эрик, его отец был основателем…

— Я не спорю, Чарльз, — тяжело произнес тот, откидываясь на спинку кресла в комнате Чарльза; пахло чаем и книгами. — Даже я не могу сказать, что в этом случае он все равно не может считаться подозреваемым. Но это слишком опасно. Если он тебя поймает…

— Не поймает. Если ты выполнишь свою часть, — Чарльз вытащил из стола чашку цвета слоновой кости — господи, неужели, ту самую, самопополняющуюся? — и постучал по ней палочкой, пробормотав что-то вроде “Кремас максимус”.

— Но если все так, Чарльз, как ты сказал, если Шоу убил маленькую девочку просто за то, что она магглорожденная и непослушная, он не остановится…

Чарльз отставил чашку, чтобы повернуться к Эрику, сопровождая каждое слово взмахом ладони и шагом в его сторону:

— Вот почему я настаиваю на том, чтобы ты защитил меня.

Он ткнул в него пальцем при последнем слове. Эрик не мог отвести взгляда от его глаз — ярких, жестких из-за страха и злости.

— Это просто, Эрик, — произнес Чарльз, отводя взгляд. — Просто отвлекай Шоу в течение часа. А ему крайне нравится слушать самого себя.

— Тогда пусть он говорит с тобой, пока я буду обыскивать его комнаты, — произнес Эрик; Чарльз отвернулся к чашке, из которой уже почти выливался крем. — Гораздо меньше вероятность того, что он убьет меня прямо на месте.

— Со мной он долго не проговорит. Он знает, что я буду пилить его по поводу обязанностей директора или еще по какому-то поводу, он научился отделываться от меня как можно скорее. Другое дело ты. К тому же, МакГонагалл дала пароль от Башни мне, не знаю, будет ли он работать у кого-то другого.

Эрик покачал головой.

— Мне это не нравится.

— Эрик, послушай меня. Очень вероятно, что этот человек убил ребенка. И я собираюсь сделать все для того, чтобы выяснить это. Я это сделаю. Ты можешь помочь мне или предоставить сделать все в одиночку.

Это, понял Эрик, был не тот мальчик, которого он знал: ранимый, пугливый, бесстрашный только когда он не давал себе время опомниться. Этот мальчик вырос, став мужчиной, который старательно контролировал свое волнение. Он стал более скрытным, упрямым, мудрым, и Эрик даже думать не мог, что такого человека он полюбит еще больше.

Он отогнал от себя видение их двоих, с морщинами, седеющих, сжигающих документы в камине; Эрик рассеяно подносит руку Чарльза к своим губам, когда он передает ему кружку с какао; Чарльз ложится на его плечо, жалуясь на своих учеников…

— Ну? — спросил Чарльз

— Черт, ладно. Ты знаешь, что я не позволю тебе делать это в одиночку.

Чарльз улыбнулся, наполовину довольно, наполовину с облегчением.

— Так и думал.

— Манипулятор.

— Ну, — произнес Чарльз с абсолютной покорностью, — надо пользоваться тем, что имеешь, — он наклонился, чтобы отпить какао; когда поднял голову, его верхняя губа была перепачкана кремом.

Эрик усмехнулся. Может быть, все-таки тот мальчик, которого он знал.

— Тем, что имеешь, — повторил он. — И что есть у тебя, Чарльз?

Чарльз держался абсолютно спокойно, когда Эрик стер крем с его губы большим пальцем.

— Ты, — произнес он так тихо, что Эрик едва расслышал.

— Да, — ответил он, вторя ему. — Я.

***

Чарльз давно приучил себя запоминать сны со всеми подробностями; это было честно, поскольку, в конце концов, именно этого он требовал от своих учеников, и искренне верил, что в снах может быть скрыта ценная информация — не о будущем, конечно, если у человека не было дара Предвидения — о настоящем, о тех вещах, что подсознание не отмечало в бодрствующем состоянии. Иногда оно могло сообщать об этом, только не напрямую, а с помощью символов, и требовалось много времени и размышлений, чтобы понять их.