— Ты не такой как они, Чарльз, и никогда не был, я никогда не причислял тебя к ним…

— О, правда?

— Мы говорим о том, чего я не сказал сегодня или о том, что я сказал, но не имел в виду десять лет назад? Потому что это разные темы, Чарльз.

— Не уверен, Эрик, — Чарльз прижал пальцы к вискам, как если бы у него болела голова, внезапно он показался старым, усталым и слабым. — Не могу поверить, что я сделал это. Не могу поверить, что позволил себе подпустить тебя так близко, прекрасно понимая, что ты не изменился. Я не хочу проходить через это снова. Я едва пережил первый раз.

Эрик почувствовал, как в горле комом встает паника.

— Чарльз…

— Я думаю, тебе лучше уйти, Эрик.

Эрик облизнул губы, дважды сглотнул.

— Тогда… поговорим завтра.

— Не обещаю, — пробормотал Чарльз.

Оказавшись у двери в несколько шагов, Эрик остановился, положив ладонь на ручку.

— Чарльз, я люблю тебя, — в отчаянии произнес он.

Тот отстранился, вздрогнув.

— Пожалуйста, уходи, — прошептал он.

Эрик ушел, но не к себе в комнату, не в слизеринскую гостиную, не в библиотеку или учительскую или в сотню других мест, где он мог и должен был находиться. Вместо этого он принялся ходить туда-сюда по коридору, периодически огрызаясь на особенно любопытные портреты.

Чарльз всегда пытался увидеть хорошее в каждом, это ослепляло его, он просто не понимал, как, по большей своей части, отвратительно бесполезны магглы, и что только некоторые из их детей-волшебников могли переступить через свое воспитание и смешанные гены. Чарльз воспринимал бы все по-другому, если бы побывал в приюте вместе с Эриком, окруженный этими мелочными, бессердечными, жестокими магглами, которые с удовольствием позволяли детям страдать от их злобы, или халатности, или некомпетентности, — результат был один. Единственным, что помогало Эрику держаться, — это знание того, что он был лучше, чем эти ужасные люди вокруг него, что он мог делать такие вещи, что им и не снились, что он принадлежал к высшему виду существ.

— Конечно же, — сказал ему профессор Шоу, когда, наконец, нашел этого загадочного немецкого ученика, который был записан для учебы в Хогвартсе, но так и не появился. — Ты и я, Эрик, все волшебники и волшебницы, мы — следующая ступень эволюции человека. Мы более высокого порядка, мы те, кто выживет, а кто они, эти существа, созданные из грязи? Просто устаревшие модели, доживающие на последнем издыхании. Не стоит тратить свое время на то, чтобы отомстить им. А теперь собери вещи, чтобы ты мог… вернуться к нашему народу, вернуться в тот мир, где тебе место.

Должен был быть способ заставить Чарльза понять его. Возможно, не стоило бы надеяться на то, что Чарльз когда-нибудь согласится, но Эрик должен был заставить его понять, что он не монстр и не расист — он знал, что не все магглорожденные бесполезны, в одного он был влюблен, черт возьми, всегда было приятно, когда магглорожденный ученик чего-то да стоил, ему очень нравились несколько из них. Он просто хорошо понимал, что это скорее исключения.

Ноги устали, голова кружилась, но он не мог заставить себя вернуться в свою холодную пустую комнату. Это бы означало, что он сдался. Пока Эрик был здесь, пока ему требовалось всего лишь одно движение, чтобы распахнуть дверь комнаты Чарльза, он мог притворяться, что их разговор еще не закончен. Это было глупо, он знал, но это все, что у него было.

Эрик сел, прислонившись спиной к двери, поплотнее запахивая мантию, поскольку в коридоре дуло, и позволил себе закрыть глаза. Всего на мгновение.

— Эрик?

Удивленный голос вырвал его из сна; дезориентированный, злой и замерзший, он, моргая, уставился на… Мойру. Что, черт возьми?..

— Который час? — прохрипел он.

— Не знаю. Рассвело. Недавно, — голос Мойры казался ломким, дрожащим, а ее лицо было в пятнах от слез. — Что ты здесь делаешь? С Чарльзом ничего не случилось?

— Да, он в порядке, — мозг Эрика заработал; он поднялся на ноги, разглядывая Мойру с нарастающей тревогой. Мойра всегда выглядела опрятно, держала себя в руках и была собранной — само воплощение уверенности и спокойствия. А теперь ее волосы растрепались, на одежде была грязь и руки заметно тряслись. — Мойра, в чем дело?

— Мне нужен Чарльз.

Эрик пропустил ее вперед. Сперва осторожно постучав, она перешла почти на неистовый грохот, как будто наконец нашла выход своей боли и совершенно не могла этому сопротивляться. Эрик с тревогой подумал, что должен вмешаться, пока она себя не покалечила. Мойра часто раздражала, но ему все же не нравилось видеть ее в таком состоянии.

Наконец, дверь открылась взъерошенным, заспанным и зевающим Чарльзом, явно только что поднятым на ноги.

— Мойра? Что случилось, в чем дело, милая?.. Эрик? Что…

— Он был здесь, я не знаю, — произнесла Мойра. — Чарльз, мне нужно, чтобы ты… пошел к о-озеру, она в озере. Бедная Долли нашла ее… Ох, Долли осталась в моей комнате, надо не забыть об этом… бедняжка… Ох, Чарльз… — она закрыла лицо руками, по пальцам потекли слезы.

— Мойра, — Чарльз, окончательно проснувшийся, тронул ее за плечо. — Мойра, друг мой, поговори со мной. Кто в озере?

— Имоджен Кокс, — Мойра сглотнула, вытирая лицо. — Имоджен Кокс мертва.

========== Глава 7. ==========

Второй курс.

— Черт возьми, это палочка Леншерров?

Эрик еле-еле смог расслышать, что говорит Хиггс, из-за декабрьского ветра, свистящего в ушах, но все же, доставая палочку, ухмыльнулся.

— Ну, вообще-то, меня зовут Леншерр.

— Да, я знаю, но я бы не подумал… — Хиггс чуть затормозил, подлетая к метле Эрика. — Черт возьми, — повторил он, скользя взглядом по глянцевому дереву и золотой “L” внизу рукоятки. — Мой папа говорит, что сам мистер Олливандер хотел бы иметь палочку Леншерров.

— Почему не тренируемся, парни? — донесся нетерпеливый голос капитана команды, брутального шестикурсника по фамилии Лиман, и еще одна метла приблизилась к ним.

Эрик не был уверен, что происходящее можно было назвать тренировкой по квиддичу, если учесть, что они так далеко улетели от поля, и сейчас под ними блестела вода Озера, а вместо мячей в их сторону летели различные заклинания. Но спорить с Лиманом было бы бесполезно, особенно если ты — тощий второкурсник-загонщик, а он капитан.

— Простите, сэр, — произнес Эрик и собрался убрать палочку.

— Это настоящая палочка Леншерров! — взволнованно сообщил Хиггс Лиману. — Должно быть, одна из последних, что они сделали, как думаешь? Эй, ты, Ленни, могу я подержать ее, всего секундочку?

Эрику категорически не нравилось прозвище “Ленни”. Оно больше подошло бы домашнему питомцу-грызуну. Но несмотря на то, что в команде он был четыре месяца, смелости что-нибудь на это сказать, у него не было. Другие игроки — в этом году девушек не было — в итоге начинали подшучивать над ним, спорили и возились, а этого ему не хотелось.

Помня об этом, Эрик колебался, хотя и инстинктивно отвергал идею о том, чтобы дать кому-то свою палочку. Хиггс с ней ничего не сделает. Он просто восхищался ей, а в этом нет ничего плохого, верно?

— Поосторожнее, — не мог не сказать он. — Она…эээ… Единственная в своем роде, сам понимаешь, — “это все, что осталось в память о родителях” не слишком-то подходило для светской беседы.

— Я чувствую ее, — выдохнул Хиггс, осторожно взмахнув палочкой. — Она буквально гудит, правда? Магия струится сквозь нее. Я зеленый от зависти, Леншерр, серьезно. И она еще здоровенная, — он покосился на Эрика. — Знаешь, как говорят, что палочка парня…

— А что говорят о палочках девушек? — пробормотал Лиман. — Дай мне, хочу посмотреть, — он протянул руку, а Хиггс уже собирался было отдать палочку…

Пронзительный голос разрезал воздух, и все три чуть не свалились с метел.

— Тренировки по квиддичу проводятся на квиддичном поле и только там, как вам известно, мистер Лиман! — в голосе профессора МакГонагалл слышалась ярость. — Вернитесь туда вместе со своими игроками немедленно!