Тедди уронил свою игрушку и заплакал, и Джон немедленно отставил в сторону свои самокопания. Сейчас он должен был заботиться о двух новых жизнях и больше ни о чём не думать.

Должно пройти какое-то время, прежде чем он сможет встретиться с мужем лицом к лицу. Даже зная теперь о его детстве, и понимая, что Шерлок действовал под влиянием паники, а не разумного расчёта, Джон не мог немедленно справиться со всей накопившейся в нём болью, хотя почувствовал некоторое облегчение, и ярость его несколько улеглась. Джон ещё злился на Шерлока и будет зол некоторое время за то, что он разыграл гибель и заставил в неё поверить, а затем как ни в чём не бывало вернулся и ждал, что его немедленно примут в распростёртые объятия, не задавая вопросов.

Уотсону понадобились вся его воля и мужество, чтобы прийти к такому решению. Искушение позвонить мужу, умолять его вернуться и больше никогда не исчезать было безграничным. Его пальцы буквально судорогой сводило от желания набрать его номер и быстрее заполучить Шерлока обратно, но он бы никогда не простил сам себе, если бы сейчас сдался, позволив окончательно раздавить свою гордость и взять над собой верх этому безумцу, с которым по воле случая вступил в брак. Хотя случайности никакой в этом не было и в помине. Не существовало такой силы во всей вселенной, которая помешала бы им соединиться. Печать судьбы легла на Уотсона в тот момент, когда он впервые встретился с Холмсом взглядами в тот перевернувший всю его жизнь день в Бартсе. (Джону пришло на ум, что надо бы проставиться Майку Стэмфорду.)

Их притянуло друг к другу, как магнитом: мощно и неотвратимо. Раз соприкоснувшись, они уже не могли оторваться друг от друга, и чтобы их разделить, нужны были силы, превышающие человеческие возможности. Джон и Шерлок сплавились в Джонлок, и если этот союз не распался после смерти Шерлока, то воскрешение тем более не могло ему повредить. Нужно было подождать, пока схлынет боль, приложить усилия, чтобы принять новую реальность, чтобы затем воссоединиться, безошибочно отыскав точки соприкосновений.

Вся жизнь Шерлока Холмса была войной, и Джон Уотсон был бойцом на этом поле битвы, но их дети – нет. Эти беспомощные и беззащитные человечки были самой большой драгоценностью на всём белом свете. Их жизнь была Джону дороже, чем собственная, и даже дороже, чем жизнь мужа. Горящие неведомым ранее огнём глаза Шерлока подсказали Джону, что в этой новой расстановке приоритетов он не одинок - достаточно было бросить лишь один взгляд на мужа (слишком мимолётный, но этого хватило, чтобы вдавить в сердце раскалённое клеймо в форме Шерлока). Теперь не только Джон и Шерлок были едины, но помимо всякого их осознанного желания, в силу высшей неизбежности, их неотделимой частью стали Тедди и Рози.

Детектив и его блоггер любили жизнь, полную риска и борьбы, но обстоятельства изменились, перекраивая иерархию предпочтений. В сознании Джона произошли такие сдвиги, что если сравнить их с дрейфом континентов, то более всего это походило бы на встраивание Австралии между Европой и Северной Америкой.

Детям на поле битвы нет места.

Если бы Уотсон думал только о себе, то немедленно схватил бы сына и дочь и рванул в Лондон, чтобы как можно скорее убраться из подлой западни, которую ему расставил клан Холмсов и в которую он послушно попался. Так больше продолжаться не могло, нужна была перемена места и время, чтобы подумать и переосмыслить все факты. Было ужасно оставаться в одном доме с теми, кто строил планы и схемы, используя в них Джона в качестве одного из элементов, без малейшего намёка на угрызения совести. Селеста Холмс во время завтраков элегантно подносила ко рту булочку, и на её челе не мелькало ни тени раскаяния при виде едва сдерживавшего эмоции зятя. Майкрофт весьма и весьма рисковал получить по своему напрашивающемуся на кулак носу. Джона и его чудесных идеальных детей использовали в сложной многоходовке в качестве хитроумной приманки.

Ему тем труднее было разобраться в собственных чувствах, что разработанный ими проект казался разумным и полным неоспоримых преимуществ. Если называть вещи своими именами, благодаря его осуществлению оба они – Шерлок и Джон – остались в живых и получили в своё распоряжение два очаровательных источника удовольствия и восхищения. Но он запретил себе думать в таком ключе и сосредоточился на своё праведном и имеющем под собой все основания гневе.

Но как бы сильно он не хотел бежать из этой тюрьмы, он не мог. У него не было права выбора, столь желанной свободы передвижений. Слова Шерлока и Майкрофта не оставляли сомнений, что на протяжении всех полутора лет с Джона, с высокой степенью вероятности, не спускали глаз невидимые наблюдатели, и не только те, кто берёг его от неприятностей.

И хотя отношение к каждому носителю фамилии Холмс теперь было полно недоверия, так как он утвердился во мнении, что все они морально и этически ущербны, но он безоговорочно полагался на их прозорливость, когда дело касалось обеспечения безопасности.

Теперь он понимал, какие события породили неустанное беспокойство Холмсов друг о друге. Нельзя было придумать лучшего способа, чтобы уберечь детей, чем позволить им остаться под неусыпной заботой и наблюдением Селесты и Майкрофта. Никто лучше любого из Холмсов не смог бы решить головоломку и передать преступников в руки правосудия или заставить понести наказание, хотя холмсовские методы Уотсон не одобрял гораздо чаще, чем ему хотелось бы.

На некоторое время Джону придётся остаться в этой западне. Он не должен был и не собирался поддерживать общение с матерью Шерлока только потому, что она хозяйка этого дома.

Теоретически обмануть можно любую систему безопасности, у каждого здания есть возможные точки для проникновения, но Джон от всей души надеялся, что в данном случае учтены все мелочи и все случайности, насколько это вообще возможно.

Позже, оглядываясь на этот этап своей жизни, Джон Уотсон до конца осознает, что ни минуты не действовал по собственной воле – он был лишь фигурой в разыгрываемой шахматной партии и не мог поступить иначе, так как его обычному уму противостояли три мощнейших аналитических интеллекта Англии.

Все его ходы с точностью и блеском были просчитаны Холмсами с самого начала. Так что решение, оставаться ему и детям в поместье или нет, в действительности было принято вовсе не им.

========== Глава 11/16. Существование пустого множества ==========

Ирен устроила скандал.

Она часто позволяла себе говорить на повышенных тонах, но на этот раз её крики звучали пронзительно-визгливо.

Шерлок с силой прижал ладони к ушам, пытаясь заглушить дьявольский шум, но немедленно получил подзатыльник, отвешенный изящной рукой с идеальным маникюром.

- Ты меня не слушаешь!

- Напротив, у меня нет никакой возможности не слушать тебя, - возразил Шерлок. Вопли затихли, но Ирен встала перед ним, уперев руки в бока и сверля гневным взглядом.

- Шерлок Холмс, для такого гения ты невероятно глуп.

- А ты настырная идиотка.

- Кто из нас двоих лучше разбирается в отношениях, Шерлок?

Детектив помрачнел и, не поднимая глаз, проворчал:

- Ты.

- Верно. Так может ты наконец заткнёшься и сделаешь так, как я советую?

- Нет. Я уже сказал, что ты требуешь от меня невозможного.

Они возвращались к этому разговору снова и снова. Наверное, за прошедшие после ночного проникновения в Иствел полтора месяца эта тема поднималась сотни раз. Холмс ненавидел повторы, но он был буквально заперт в одной комнате с Ирен, и покинуть это место они смогут лишь через десять часов, поэтому им нечем заняться, кроме как обсуждать сложности отношений с Джоном.