- Что насчёт детей? – наконец задал вопрос Шерлок обречённым тоном. Джон закрыл глаза.

- А что насчёт детей?

- Я смогу с ними видеться?

- Шерлок.

- Джон, если ты хочешь вычеркнуть меня из своей жизни… хорошо, это… это твоё право, и я… я на всё согласен, мы можем… оформить развод или… всё, что ты скажешь, но… Джон, мои дети, я…

- Ты ничего о них не знаешь, Шерлок.

- Но всё же они мои.

- Вообще-то нет, - выдохнул Уотсон. Холмс выглядел, как брошенная на пол и разбившаяся вдребезги фарфоровая кукла. Сердце Джона сжалось от боли – так сильно он любил этого человека. Даже сейчас, страдая и злясь, он не мог не поддаться этому чувству.

- Я не хочу разводиться, Шерлок, - он горько рассмеялся. – Я только… Я сейчас так зол и не смогу прийти в себя, пока ты рядом. Необходимо, чтобы ты оставил нас и не беспокоил, пока я сам тебя не позову.

- Джон…

- Шерлок, пожалуйста.

Детектив тяжело вздохнул, задумался и медленно наклонил голову в согласии. Доктор был смутно обеспокоен тем, как легко добился его согласия. Прежний Шерлок ни за что бы так легко не сдался. Это настораживало.

- Ты обещаешь, что позовёшь меня?

- Я ничего не могу обещать, Шерлок. Не сейчас. Кажется, я готов убить тебя собственноручно. Чуть не убил только что.

Холмс опять кивнул, принимая его слова. Уотсон будто оплеуху получил. Что-то в Шерлоке изменилось. Пусть не так много, но это факт. Шерлок всегда боролся и всегда был непробиваемо упрям, но беспокоила не эта неожиданная покорность, а то, что эта мелкая перемена могла указывать на что-то более серьёзное. Джон не мог и даже не надеялся понять.

Они ещё помолчали. Джон отпустил себя и взглядом пожирал лицо Шерлока. Да, он был зол, но всё же до боли скучал по этому человеку все эти месяцы.

- Я… я собираюсь увезти двойняшек домой, на Бейкер-стрит, - начал было Уотсон, но Холмс вдруг резко оборвал его:

- Нет!

Доктор замолчал, глядя на него с тревогой. Глаза детектива сверкали, как у помешенного.

- Вам нельзя покидать Иствел, Джон, это небезопасно!

- Что ты подразумеваешь под этим «небезопасно»? Что не так с Бейкер-стрит?

- Вы там будете на виду, слишком лёгкая мишень. Этот адрес известен. За этой квартирой, вероятно, следит не только Майкрофт. Не делай этого, Джон, ты должен остаться здесь – в самом безопасном для вас месте Англии на данный момент.

- Ты бродил здесь среди ночи с гарпуном, - язвительно заметил доктор.

- Джон, это так, но я сам проектировал систему сигнализации, более того – я здесь вырос. А гарпун я взял уже в доме. Я предупредил, что явлюсь за ним.

- Не могу здесь оставаться. Ещё сорвусь и убью твою мать, а тогда уж Майкрофт запытает меня до смерти.

- Ты должен здесь остаться, - Шерлок его буквально умолял, наклонившись к нему и в отчаянии ухватившись за руку. – Пожалуйста, пообещай мне, что дети останутся здесь. С матушкой можешь вообще не разговаривать, но обещай, что вы не уедете отсюда, пока мы не разберёмся с Мораном.

По спине Джона пробежал холодок при мысли, что он будет словно зверь, загнанный в ловушку, жить в доме, полном людей, которые лгали ему все эти месяцы, спокойно наблюдая за его страданиями. Но он больше не был свободным человеком. Из радионяни донеслось потрескивание, тихое хныканье, напомнившее ему (необходимо и достаточно) об этом факте.

Если бы речь шла только о Джоне, его уже бы не было в этом доме. Он бы хлопнул дверью ещё несколько часов назад. Правда, если бы речь шла лишь о нём самом, то едва ли Шерлок явился бы сюда ночью, и Джон продолжил бы влачить своё жалкое существование (если бы не умер раньше) в мечтах о бесплотном призраке.

Но хватит упиваться собственными страданиями. Джон Уотсон больше не один в целом мире – он отец, и безопасность его детей превыше всего.

- Хорошо, - проговорил он. – Хорошо, мы останемся здесь.

- Спасибо, - выдохнул Шерлок, его хватка ослабла, и Джон отстранился.

- Я делаю это не ради тебя, - сказал он холодно. – Я делаю это ради безопасности моих детей.

- Наших детей, Джон.

Конечно, это дети Холмса, а не Уотсона. Но Шерлок умер, и родились они при Джоне. В их свидетельствах о рождении Уотсон указан как отец. Так что технически это их дети, но злость и ревность, вспыхнувшие в Джоне, кричали, что Шерлок не заслуживает того, чтобы заявить на них свои права.

- Посмотрим, - произнёс Джон, заставляя себя отвернуться от жалобного лица супруга. Невероятно, но Холмс и на этот раз не возражал. Вдруг в голову доктора ударила другая мысль. – Притормози-ка, ты сказал – Ирен работает на Майкрофта? Это значит, что ты теперь с ним заодно?

- К сожалению, это так. Холодный расчёт. Как я уже говорил, у меня совершенно не было выбора.

Джон разинул рот: неужели этот незнакомец в его постели - его муж, восставший из мёртвых?

- И ты добровольно пошёл на сотрудничество с Майкрофтом?

- Не добровольно. Другого выхода не оставалось.

- Каким образом Майкрофт смог убедить тебя принять его помощь? – недоверчиво спросил Джон, глядя во все глаза на сидящего напротив мужчину с таким знакомым лицом, таким любимым, но таким измождённым и чужим. Шерлок воскрес, но… он стал совсем другим. Джон не узнавал в этом человеке с ужасной причёской и тёмными кругами вокруг глаз своего мужа.

Будь осторожен в своих желаниях, Джон Уотсон.

Но взгляд был всё тот же, шерлоковский, покровительственный и любящий, что одновременно бесило и приносило облегчение. Одна бровь высоко поднялась, чувственный рот неодобрительно изогнулся.

- Как бы ни был ужасен сам факт, но он мой брат, Джон. Он знает мои слабости лучше кого бы то ни было, лучше меня самого, и он не брезгует пользоваться этим знанием. Несколько месяцев назад он получил прекрасный рычаг давления на меня. Два рычага, заставивших меня пойти на сделку.

На Джона будто тонна кирпичей свалилась. «Двойняшки, - подумал он с яростью. – Он имеет в виду двойняшек».

Холмс растерянно и ищуще улыбался, следя за сменой выражений на лице супруга.

- Возможно, я жалок, Джон, но моего брата не могут остановить никакие соображения морали и этики, если орудие воздействия… говоря его же словами… окажется эффективным.

Это была граница, которую Джон при всём желании не мог переступить. Предел тому, что он вообще был способен вынести. Он едва смог поверить, что Шерлок не погиб. Он допускал, что в один прекрасный день смирится с тем, что Шерлок добровольно покинул его и принёс своим поступком много горя. Но он не мог вынести предположения, что его дети, два существа, которых он любил превыше всего на свете – разве что, кроме этого приводящего в ярость блистательного неумершего человека, сидевшего напротив и не опускавшего внимательных глаз, его супруга, - были всего лишь элементами одного из проектов Большого Брата, необходимыми для успешного достижения результата.

С него довольно.

- Убирайся, - прорычал он тихо и страшно. – Немедленно убирайся. Глаза бы мои тебя не видели. Проваливай.

Шерлок продолжал улыбаться, но вид его стал совершенно несчастным.

- Разумеется, Джон, - пробормотал он. Уотсон отвернулся, чтобы не смотреть, как длинное худое тело, покрытое синяками и незнакомыми доктору шрамами, соскользнув с кровати, выпрямилось и натянуло свои отвратительные лохмотья.

Шерлок тихо отступил к двери, и Джон не смотрел, как тот уходит, он трясся от бешенства, уставившись неподвижным грозным взглядом в дверной проём. Холмс нерешительно задержался, прежде чем выскользнуть из комнаты. Доктор прежде никогда не видел детектива таким непривычно неуверенным и ненавидел произошедшую в муже перемену.