- Должно быть, вам интересно, почему мы с Шерлоком пригласили вас сюда. Конечно, мне хотелось познакомиться с вами; Шерлок рассказывал мне о том, что вы обсуждали на свадьбе Грегори и на рождественской вечеринке, должен признаться, я был заинтригован. Но на самом деле мы пригласили вас потому, что хотели попросить кое о чем, о чем-то по-настоящему важном.

У Джима от любопытства расширились глаза, он с готовностью закивал, жестом приглашая Джона продолжать.

- Мы начали говорить о том, чтобы жить вместе, - начал Шерлок, и Джим выдохнул, слишком сильно вцепившись в руку Себастьяна.

Шерлок не мог сдержать улыбку – его тетушка отреагировала почти так же. Джон выждал, пока Джим придет в себя, и продолжил.

- В поместье достаточно просторно, но вы знакомы с моей сестрой, так что, возможно, понимаете, почему я не хочу, чтобы мы жили здесь, - сказал Джон, и Себастьян одобрительно кивнул.

- Мы бы хотели купить небольшой участок земли в Парусной Бухте и построить там домик, - закончил Джон.

- Да, да, конечно! – восторженно воскликнул Себастьян, догадываясь, о чем хотят попросить Шерлок и Джон.

От энтузиазма Себастьяна Джон рассмеялся чистым и искренним смехом, от которого у Шерлока внутри поднялось что-то теплое.

- Мы хотели вас спросить, - продолжил Джон, - не согласились бы стать нашими архитекторами.

- Конечно, - сказал Джим. – Мы предлагали свою помощь, и предложение остается в силе.

- Мы сделаем все, на что способны, - добавил Себастьян, - вы не поверите, до чего хорош будет ваш дом.

Остаток дня они по большей части обсуждали план дома. Шерлок и Джон высказали своим архитекторам свои пожелания, и Джим записал всё в тетрадь в кожаном переплете. На исходе дня Джон решился спросить о том, о чем они раньше говорили с Шерлоком – о свадьбе Джима и Себастьяна. Супруги были терпеливы; они охотно и доброжелательно ответили на все вопросы; было ясно, что они до сих пор, даже после многих лет, прожитых вместе, без ума друг от друга. Джон и Шерлок узнали, что Себастьян и Джим встретились в ту пору, когда им было соответственно семнадцать и пятнадцать лет. Сначала они были друзьями, потом любовниками и, наконец, восемь лет назад поженились.

- Мы оба из патриархальных семей и сказать, что они нас не одобряли, было бы не сказать ничего, но что они могли поделать? Мы были юны и влюблены, мы не могли разъединить рук… ну, я думаю, вы понимаете, о чем я, - сказал Джим, приподнимая брови и глядя на Шерлока.

Шерлок и Джон до неприличия густо покраснели, и Себастьян, пытаясь подавить улыбку, сморщил губы. Чтобы отвлечь супругов от их с Шерлоком явно заметной неловкости, Джон задал еще один вопрос.

- А кто же кому сделал предложение? – спросил он, и Джим взял своего мужа за руку, ласково поглаживая костяшки его пальцев.

- Он, - ответил Джим, - он такой романтичный дурачок. Привел меня к вершине той горы, где мы впервые поцеловались.

- Романтичный дурачок или нет, но мне можно было и не просить его руки; он кинулся мне на шею прежде, чем я успел закончить фразу, - добавил Себастьян, и Джим с Джоном засмеялись.

Вскоре Себастьян и Джим уехали домой, Шерлоку тоже надо было уходить, но он сделал это не раньше, чем переоделся в свою почти высохшую одежду и до головокружения поцеловал Джона. Ночью, лежа один в своей постели, Шерлок улыбнулся черепу и подумал про Себастьяна и Джима. Теперь стало понятно, почему Джон и Шерлок напомнили им самих себя в юности, едва они услышали о том, что их застали в лесу в объятьях друг друга. Шерлок закрыл глаза и попытался угадать, что же это такое – брак с Джоном. Наверное, это не слишком отличается от простого житья вместе, но Шерлок заметил, как Джим глянул на кольцо Себастьяна; в этом взгляде было нечто собственническое, и Шерлок понял, что вовсе не против такого же небольшого напоминания о том, что Джон принадлежит ему, а он – Джону.

Кроме того, голос, на который Шерлок старался не обращать внимания, нашептывал ему, что свадьба защитит Джона от очередного скандала, от глупых сплетен, которые про них распускают. Шерлоку было наплевать на мнение горожан, но доброе имя и самая суть Джона не заслуживали того, чтобы стать мишенью для еще большего презрения жителей Сен-Сесиль. Джон был тем, кто вселил мир и покой в беспокойную душу Шерлока, и если Шерлоку было по силам взвалить часть той ноши, которую несли всегда крепкие плечи Джона, и он ухватился за эту возможность.

Шерлок Холмс и доктор Уотсон. Соединены узами брака. Звучало здорово.

Сон не шел, и Шерлок начал обдумывать способы попросить руки Джона. Странно звучит, ведь Шерлок хотел не руки Джона, он хотел его всего – волосы, каждую веснушку, каждый шрам, каждый дюйм нежной кожи. Мест, в которых он мог бы сделать Джону предложение, полно, каждое из них наполнено воспоминаниями об их охоте за сокровищами, но особенно дорог Шерлоку был Мыс Ярости – и та лунная ночь, когда он впервые вздрогнул, чувствуя друга так близко от себя. Наконец уснув, Шерлок даже во сне пытался найти идеальный способ попросить руки Джона.

***

Остаток мая прошел как во сне. Официально вернувшись домой в Парусную Бухту, Шерлок продолжал большую часть своего времени проводить с Джоном. Каждый день они встречались на том месте, о котором договорились накануне, обычно где-нибудь на территории усадьбы Уотсонов, подальше от глаз горожан. Марта сказала, что злость и раздражение жителей Сен-Сесиль на Шерлока достигли космических масштабов, а Шерлок и Джон слишком ценили свой покой, чтобы рисковать попадаться на глаза какому-нибудь дотошному злопыхателю. Кроме того, они предпочитали встречаться там, где могли не спеша исследовать тела друг друга, не опасаясь, что им помешают.

Марта частенько заходила в лавку и подолгу болтала с миссис Лейстред и хорошо знала о том, что говорят в городке об ее племяннике. Молли Хупер, конечно, была глубоко удручена, а ее семья пребывала в ярости. Хуперы чувствовали себя обманутыми и использованными, и не хотели иметь ничего общего ни с Шерлоком, ни с его окружением. Саре Лейстред не повезло чуть ли не больше всех; она разрывалась между своей лучшей подругой, сердце которой разбил Шерлок, и мужем, который остался на стороне Холмса. Она хотела, чтобы все примирились, но в то же время думала, что Молли нуждается в большей поддержке, и открыто встала на ее сторону. Однако поздно ночью, когда Грегори держал Сару в объятиях и рассказывал ей об охоте за сокровищами, которую придумал Джон, она не могла отделаться от мысли, что Шерлок, наверное, пережил такую историю любви, которая встречается лишь в сказках.

Все Лейстреды были на стороне Шерлока; они нежно любили его и знали, насколько он важен для Грегори, хотя и не отрицали, что он поступил скверно и невероятно глупо. Они верили, что у него были веские причины разорвать помолвку с Молли. Однако большинство горожан этого не понимали, и Шерлок больше обычного стал мишенью для пересудов. Грегори изо всех сил старался пресечь сплетни, и каждый его покупатель, которого он ловил на дурном отклике о друге, получал отповедь, достойную самых строгих старейшин городка. Когда кто-то пустил слух, что Шерлок живет в поместье, Грегори обрывал всякого, кто отпускал по этому поводу какие-нибудь сальности. Всем, кто к нему прислушивался, Грегори говорил, что Джон Уотсон был болен, а Шерлок самоотверженно помогал за ним ухаживать. Вскоре Грегори своей яростью так напугал сплетников, что у него в лавке они отныне молчали.

В следующее воскресенье за ужином у Лейстредов собрались все обычные гости, кроме Молли и Шерлока. Первой не было потому, что она была слишком расстроена, чтобы оказаться лицом к лицу с окружением Шерлока, а последний лежал голым под нависшим над ним Джоном на пляже Острова Влюбленных, вполне оправдывая его название. Как и обещали, Марта, Себастьян и Джим никому не говорили о планах Джона и Шерлока жить вместе, главной темой для разговоров было знакомство с человеком в маске. Те, кто был с ним не знаком, задавали множество вопросов, а трое встречавшихся с ним счастливцев постоянно твердили о его любезном обхождении, доброте, обаянии, чудесных глазах, потрясающей улыбке. Грегори немного завидовал тому, что Моран и Мориарти познакомились с Джоном. То, что с Уотсоном первой встретилась миссис Хадсон, он понимал, но он всегда считал себя ближе Шерлоку, чем Джим и Себастьян. Еще до того, как с десертом было покончено, Грегори выскользнул из-за стола и написал коротенькую записку Шерлоку, которую передал миссис Хадсон, когда она уходила.