Шерлок,

Я скучаю по тебе, старый друг. Скоро ль сыграем в шахматы? А еще я хотел бы познакомиться с человеком, который похитил твое сердце, если ты не против. Ты знаешь, где меня найти.

Грегори.

Шерлок не удивился, когда тетушка протянула ему аккуратно сложенный листок бумаги. Конечно, Грегори был на их еженедельном ужине, слышал о Джоне от Марты, Джима и Себастьяна; неудивительно, что ему тоже захотелось познакомиться с ним. Шерлок видел, как хорошо прошли встречи Джона с тетушкой Мартой и Мораном и Мориарти, и теперь не сомневался, что Грегори рано или поздно с ним познакомится. Он запомнил для себя, что надо будет обсудить это назавтра с Джоном.

***

Три дня спустя Грегори неуклюже топтался на пороге усадьбы Уотсонов, ожидая, когда его впустят в дом. Он нервничал почти так же сильно, как в тот момент, когда стоял в церкви и ждал, когда войдет его невеста. Живот сводило не от самой возможности знакомства с Джоном, ведь все, кто знал его, соглашались с тем, что в докторе не было ничего, что бы оправдывало его прозвище Зверя. Грегори боялся своей собственной реакции. Он боялся, что собственное лицо предаст его, выразив какой-нибудь намек на отвращение или, хуже того, жалость. Так что, ожидая под дверью, Грегори изо всех сил пытался контролировать выражение лица, и подозревал, что выглядит как человек, страдающий запором, но уж лучше бы страдать от запора, чем казаться ошарашенным от ужаса.

Дверь открылась, и на Грегори уставилась ухмыляющаяся физиономия Шерлока. Под мышкой у него была зажата тяжелая на вид шахматная доска, а во второй руке держал бархатный мешочек, в котором, по-видимому, находились шахматные фигуры. Позади него Джон Уотсон – несомненно, он, ибо на нем была коричневая кожаная маска – с трудом удерживал большую корзину.

- Грегори! Ты как раз вовремя, - сказал Шерлок, выходя из дверей, чтобы дать дорогу Джону.

- Пожалуйста, знакомьтесь – мой друг Джон Уотсон, - добавил он.

Джон перехватил ручки корзины левой рукой, а правой пожал протянутую руку Грегори. Первое, что заметил Грегори, когда взглянул на Джона – какие по-настоящему красивые у него глаза: темно-синие, когда они смотрели на вас, то начисто заставляли забыть о маске. Еще Грегори заметил в этих больших синих глазах настороженность, и ему сразу захотелось всё исправить, загладить те обиды, которое нанесли Джону десятки бессердечных людей, глядевших на него с отвращением. Грегори улыбнулся Джону самой доброй улыбкой, и черты того расплылись в ответной улыбке.

- Очень рад с вами познакомиться! – сказал Грегори. – Вы даже не представляете, сколько Шерлок о вас рассказывал.

- Тихо ты! – сказал Шерлок своему другу, и Джон рассмеялся, и смех его оказался таким приятным, что Грегори сразу же захотелось услышать его снова.

- Слышали бы вы его, его невозможно было заткнуть с самого первого момента, - добавил Грегори, и Джон снова засмеялся, а Шерлок нахмурился.

- Сегодня такой дивный день, - сказал Джон, - мы подумали, что было бы очень приятно устроить пикник на Мысе Ярости.

- Звучит чудесно, - ответил Грегори.

Они втроем отправились к Мысу Ярости и устроились там на самой большой скале, на которой раньше сидели Шерлок и Джон. Пока Джон доставал еду из корзины, Шерлок откупорил бутылку с вином и щедро наполнил бокалы. За едой Джон подробно расспрашивал Грегори о свадьбе; Грегори с радостью отвечал на вопросы, особенно после того, как Джон, казалось, неохотно отвечал на его расспросы о Лондоне и не разделил его восторга по поводу того, как славно жить в одном из самых больших городов Европы.

- Вы играете в шахматы? – спросил Грегори Джона, когда они проглотили последний кусочек хлеба.

- Не так хорошо, как Шерлок, - ответил Джон, слизывая капельку масла с нижней губы и улыбаясь так, будто вкуснее он ничего не пробовал.

- Не хотите сыграть? – предложил Грегори, и Джон согласился, высыпав фигуры из мешочка и расставив их на доске.

Пока они играли и мило болтали, Шерлок растянулся на скале, закрыв глаза и рассеянно прислушиваясь к разговору двух своих друзей. Когда Шерлок только открыл дверь, нервозность Грегори была настолько заметна, что он распознал бы ее даже из Парусной Бухты, но она быстро прошла. Потом Шерлок заметил, что и Джон вскоре так же быстро расслабился. Наблюдать за общающимися между собой друзьями было настоящим удовольствием; они практически сразу чудесно поладили, их расположенность друг к другу казалась искренней и естественной. Разговаривали они очень оживленно и, казалось, им доставляет удовольствие поддразнивать Шерлока, да он и не возражал, лишь бы видеть, как Джон озорно улыбается.

Солнце припекало, а Шерлок по-прежнему слушал, как Джон и Грегори играют в шахматы. Сам он по большей части молчал, но порой вставлял продуманные реплики по поводу их дилетантских ходов. В какой-то момент Джон ласково провел рукой по его волосам, и Шерлок воспринял это как приглашение положить голову другу на колени. Он покраснел, когда Грегори улыбнулся и подмигнул ему, но решил не подавать виду, и снова закрыл глаза, чтобы полнее насладиться знакомой лаской. Так он и лежал, нежась, пока не услышал нечто такое, чего никогда не слышал прежде.

- Мат! – весело воскликнул Грегори, и Шерлок приподнялся на локте, с любопытством глядя на доску, по расстановке фигур просчитывая в уме, каков же был финальный ход.

- Молодчина, - сказал Джон, и Грегори рассмеялся, слегка пьяный от вина и своей победы.

- Спасибо, кажется, я выиграл первый раз лет за сто, - сказал Грегори, и Джон хихикнул, а потом спросил, есть ли у него возможность отыграться.

Убедившись, что Шерлоку не очень скучно (а он и не скучал; наблюдать за общением двух своих друзей было для него очень увлекательно), Грегори и Джон начали новую партию, попутно допивая вино. Щеки Грегори раскраснелись от вина, он закатал рукава рубашки, а Джон решил снять шерстяной сюртук и расстегнуть две верхних пуговички на воротничке рубашки. Над ними высоко синело ослепительное июньское небо, жара еще не спала, они слегка вспотели, но не настолько, чтобы начать задыхаться.

Джон выиграл вторую партию, и потому им с Грегори, конечно же, пришлось сыграть и третью, чтобы выяснить, кто же все-таки сегодня стал чемпионом. Захмелевшие соперники пытались сбить друг друга насмешками и свирепыми взглядами, но, в конце концов, они большую часть времени просто смеялись, позабыв про свою наигранную враждебность. Шерлок, который теперь сполз ниже, чтобы лучше наблюдать за игрой, пытался хмуриться в ответ на их ребячества, но это было трудновато, потому что у него самого рот беспрестанно расплывался в улыбке. Теперь рука Джона лежала на пояснице Шерлока и иногда, когда Грегори отвлекался на следующий ход, палец Джона соскальзывал ниже и принимался поглаживать кожу под поясом брюк друга.

В конечном итоге, несмотря на достойное сопротивление Джона, выиграл Грегори. Солнце медленно опускалось к горизонту, ласковый ветер мягко шевелил листву, перекликались друг с другом две одинокие птицы; только их крик и перекрывал шум возбужденных мужских голосов.

- Хорошо сыграли, - сказал Джон, складывая шахматные фигуры в бархатный мешочек.

- Ты очень хорошо играл, так что придется тебе сразиться со мной снова, - ответил Грегори.

- Конечно, ты очень приятный соперник, - ответил Джон, и Грегори улыбнулся – вся его недавняя нервозность была позабыта. Весь день он почти забывал о маске, и обращал на нее внимание только тогда, когда Джон быстро и уверенно прикасался к ней, чтобы убедиться, что она на месте.

Настало время Грегори идти домой, и Джон с Шерлоком наблюдали, как он удаляется от Мыса Ярости. Едва он скрылся из виду, Шерлок опрокинул Джона и со страстью поцеловал его, скользнув языком по нижней губе, пока Джон не раскрыл губы. Через несколько минут он мягко оттолкнул Шерлока, чтобы перевести дух; вцепившись в рубашку Шерлока, он тяжело дышал, волосы у него были взъерошены.

- Я, конечно, не жалуюсь, но какая муха тебя укусила? – спросил Джон, все еще тяжело дыша, но широко улыбаясь.