Рука Джона лежала так низко, что большой палец касался шеи Шерлока, медленно поглаживая кожу вниз-вверх. Шерлок вздрогнул, сердце у него застучало чаще. Джон, наверное, почувствовал его реакцию, потому что его сердце тоже забилось чуть сильнее. Удивительно – их сердца словно вели между собой собственный тайный разговор.

Рука Джона скользила все ниже и ниже по шее Шерлока, и вот он уже поглаживал нежную кожу под воротом рубашки. У Шерлока сбилось дыхание, тепло разливалось от шеи к рукам и ногам, снова участился пульс, только на этот раз еще сильнее. И Джон это чувствовал, конечно, чувствовал, ведь его грудь была прижата к груди Шерлока.

- Хочешь, я немного тебе почитаю? – спросил Джон.

- Да, - прошептал Шерлок в ответ, и Джон взял толстую книгу в кожаном переплете, положил ее на пол и начал читать.

«В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Мента, где некогда родился автор «Романа о розе», казалось взволнованным так, словно гугеноты собирались превратить его во вторую Ла-Рошель…»

Джон читал долго, Шерлок изо всех старался сосредоточиться на мушкетерах в плащах и при шпагах, борющихся за справедливость. Но он все равно слышал лишь голос Джона, его очаровательный акцент, как меняются интонации, звук, который он издавал, переворачивая страницу – облизывал губы – и чувствовал только неустанную нежность руки, поглаживающей его шею.

Потом Джон прервал чтение, чтобы сделать чай, который дожидался его на маленьком подносе с печеньями. Он передвинул поднос поближе, и они пересели – Шерлок облокотился на стену, а Джон устроился между его раздвинутых коленей. Он снова взял книгу и принялся читать, а Шерлок левой рукой обнял его за талию, а правой держал чашку, из которой быстрыми глотками отпивал свой чай.

Шерлок выпил чай, и как раз тогда когда Джон читал о камердинере Атоса Гримо (ужасно мрачный тип, никогда не улыбался и не смеялся), отвлекся на волосы своего друга. Шерлок во время предыдущих встреч уже тщательно проанализировал их цвет, почувствовал их текстуру. А теперь он хотел услышать их запах. Он прижался щекой к виску Джона и глубоко вдохнул. Несколько раз.

- «Невзирая на то, что Атосу было едва ли тридцать лет, и он был очень красив и умен, никто не знал, была ли у него когда-нибудь любовница. Он никогда не говорил…», Шерлок, ты меня нюхаешь?

- Да. Твои волосы везде пахнут по-разному.

- И чем же они пахнут?

- Мылом, розами, чаем и снегом. Вот это самое непонятное.

- Ну что ж, пожалуй, продолжай свое исследование. Мне больше не читать? – спросил Джон, отпив чаю.

- Читай. Мне нравится Атос.

Джон опять принялся за чтение, а Шерлок уткнулся лицом ему в волосы. Они чудесно пахли, но лучше всего в месте рядом с шеей. Шерлок задумался, может ли запах кожи повлиять на волосы, опустил голову и вдохнул. Удивительно, но сама шея отчетливо пахла волосами – смесью мыла, шерсти и чего-то еще, что он никак не мог разгадать.

Джон резко вдохнул воздух – Шерлок прижался носом к его шее, и ему пришлось на несколько секунд прервать чтение. Когда он снова принялся читать про Базена, лакея Арамиса, голос его слегка дрожал. Шерлок теперь уже прижимался носом к месту под правым ухом Джона, где кожа пахла теплыми сливками. Вскоре одного обоняния Шерлоку стало недостаточно, желание прижаться к коже Джона губами становилось нестерпимее с каждым вдохом.

Больше не в силах сопротивляться искушению, он определил самые вкусно пахнущие участки – на полпути между шеей и ухом, чуть ниже волос – и прижался к коже сомкнутыми губами. И снова Джон замолчал, только на этот раз продолжать читать он был не в силах; он откинул голову и немного наклонил ее влево, чтобы дать Шерлоку больше доступа. А Шерлок был счастлив просто водить сжатыми губами по шее Джона, чувствуя тепло, удивительно мягкие и тонкие волосы и мурашки, которые пробегали по коже всякий раз, когда он задевал особенно чувствительные места.

Почувствовав, что проанализировал сомкнутыми губами всю доступную область, Шерлок отстранился, облизал губы, приоткрыл их и так решил продолжить свое исследование. Джон закрыл глаза, выгнул спину, рука, державшая книгу, безвольно упала на пол, опрокинув пустую чайную чашку.

- Шерлок… - прошептал он, а Шерлок ответил только тем, что вцепился в его сюртук и крепче обнял за талию.

Каждый раз, когда губы Шерлока касались его шеи, Джон с шипением втягивал в себя воздух. То, как Джон вздрагивал и пытался поймать каждое прикосновение, яснее ясного намекало Шерлоку, чтобы он не останавливался. Едва Шерлок захватил губами мочку Джона и слегка ее пососал, и Джон снова выгнулся и застонал. Поняв, что сделал, он поспешно зажал рот ладонью, а Шерлок, усмехнувшись, выпустил из губ мочку его уха.

Вспомнив, что у него есть вторая и в данный момент свободная рука, Шерлок положил ее на грудь Джону, прямо на сердце, почувствовав, как оно колотится – еще чаще, чем раньше. Поскольку Джон, кажется, совсем не возражал против исследования его шеи, Шерлок снова прижался раскрытыми губами к месту чуть ниже уха, но на этот раз коснулся кожи языком, наконец сумев попробовать Джона на вкус. Это оказалось лучше, чем он себе представлял, Джона было не описать никакими другими словами, кроме как «изумительно вкусный». Чудесный.

Джон не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал такое удовольствие. Шерлок был первым человеком – за исключением Клары – который захотел прикоснуться к нему после того, как он вернулся с войны изуродованным. Но до сегодняшнего дня все прикосновения были вполне невинными и дружескими. Эти же, судя по такому физическому отклику, были вовсе не невинны. То, что Шерлок его нюхал, удивляло, то, как он прикасался губами, было необычайно приятно, но его язык… Уверенный и ищущий, он заставлял Джона захотеть закричать, обмякнуть в объятьях друга, прижиматься к нему до тех пор, пока они не станут единым целым. Казалось, Шерлок едва сдерживается, чтобы не откусить кусочек от шеи Джона, но тот не возражал, он бы разрешил ему это без всяких вопросов и протестов. Сейчас ему было наплевать, что сегодня настало время десятого сокровища, что, как только игра закончится, Шерлок, возможно, не захочет больше с ним видеться. Всё, чего он сейчас хотел – чтобы друг не переставал прикасаться к нему губами, и пусть даже это их последняя встреча, воспоминания о ней будут согревать его по ночам.

Те же самые мысли проносились в голове Шерлока, но он старался прогнать их, с все большей страстью целуя шею Джона. Ему не хватало контакта, не хватало кожи, не хватало данных. Он хотел исследовать еще больше, сравнить запахи, вкусы, текстуру кожи. Он хотел большего, чего-то настолько большего, чего не мог осмыслить, что не знал, как назвать и как воспринимать. Все, что он мог делать – лишь крепче прижимать Джона к груди, шепча его имя между поцелуями.

Наконец, Джону надоела пассивная роль. Он неохотно отстранился и обернулся, чтобы посмотреть на Шерлока. В серых глазах друга Джон попытался найти какой-то знак, говоривший, что это плохая идея, но так и не нашел. Шерлок смотрел на него широко распахнутыми глазами, в которых не было ни намека на страх, только любопытство и что-то похожее на легкое недоумение. Губы у него были полуоткрыты, дышал он тяжелее, чем обычно – он был великолепен. Джон нервно облизнул губы и сел на бедра Шерлока. Шерлок моментально откликнулся, сжав ноги, чтобы Джону было удобнее.

Джон коснулся ладонями шеи Шерлока, осторожно поглаживая кожу большими пальцами, будто стараясь не сломать. Потом, наконец, опустил голову и прижался губами к шее друга. Шерлок задохнулся и так дернулся, что ударился затылком о книжный шкаф позади себя, и двумя руками вцепился в шерстяной сюртук Джона. Теперь он понял, что чувствуешь, когда вот так губами прикасаются к шее, но все мысли тотчас вылетели из головы, как только Джон дотронулся до кожи языком.

- Джон… - полувымолвил, полупростонал Шерлок, пока Джон покрывал поцелуями его горло и подбородок. Потом он остановился, нежно прикусил кожу и поднялся к правому уху.