Энтони пристально посмотрел на нее. Смелость – да, в этом ей не откажешь. Произнес:

– Как-то неожиданно, а? Ты случайно не оберегаешь мою репутацию?

Джулия взглянула на него с трогательной простотой.

– Не знаю. Если не хочешь – нет. Я просто подумала, что так будет лучше для Джимми и всех остальных. Подумала: если мы сообщим, что помолвлены, никто не сможет сказать, что ты приезжал из-за Лоис, а потом мы просто разорвали помолвку – когда все будет позади.

Энтони был глубоко растроган, однако на его лице это не отразилось. Оно оставалось мрачным, сосредоточенным. Когда он заговорил, голос его звучал негромко, обыденно:

– Ладно, дорогая моя, раз ты этого хочешь. Пожалуй, ты права – для Джимми так будет лучше. А теперь едем.

Мисс Сильвер подняла телефонную трубку. В ней слышалось какое-то громкое жужжание. Раздался высокий девичий голос: «Тогда я сказала ему, что больше не буду с ним разговаривать…» – и внезапно оборвался. Мисс Сильвер с легким любопытством подумала, не касается ли это любовных дел привлекательной молодой женщины, недавно поселившейся в квартире этажом ниже, прямо под ней. Она видела ее в лифте, но ни разу не слышала ее голоса, иначе не пришлось бы гадать.

Жужжание продолжалось. Сквозь него очень слабо произнесли ее имя. Мисс Сильвер сразу же четко повторила его. Внезапно жужжание прекратилось. Послышался горестный мужской голос:

– Мне нужно поговорить с мисс Сильвер.

– Это я.

Голос стал еще более горестным:

– Она умерла. Вы сказали, это шутка. Но она умерла.

Лицо мисс Сильвер приняло серьезное выражение.

– Это мистер Леттер?

– Она умерла, – повторили на другом конце провода. Это походило на звучание заигранной граммофонной пластинки.

– Господи! – произнесла мисс Сильвер. – Право, мне очень жаль, мистер Леттер. Могу я что-нибудь сделать?

– Вы сказали… вы могли бы… приехать…

Мисс Сильвер кашлянула.

– Вы этого хотите?

– Вы сказали… что приедете…

Голос Джимми Леттера прервался. Судя по далекому щелчку, он положил трубку – возможно, чтобы обхватить руками голову и замереть в ожидании.

У мисс Сильвер никогда не уходило много времени на принятие решения и на сборы в поездку. Она поедет в платье для второй половины дня и в черном суконном пальто, служившем ей так долго, что его приталенный силуэт несколько раз выходил из моды и вновь возвращался. Поскольку следов износа на его ткани не было, мисс Сильвер даже не задумывалась о том, чтобы выбросить пальто. В потертый, но еще крепкий чемодан она уложила шелковое платье, чтобы надевать его по вечерам – собственно говоря, оно было лучшим из приобретенных прошлым летом, – и старый жакет из черного бархата для защиты от возможных сквозняков. К сожалению, в загородных домах бывают сквозняки. На случай возможной перемены погоды она положила в чемодан маленький меховой палантин, слегка поблекший от возраста, но удивительно хорошо сохранившийся.

Хотя и неприлично совать нос в белье женщины, у мисс Сильвер оно было практичным, теплым и носким – черные нитяные чулки, пеньюар из малиновой фланели, отороченный кружевами ее собственного плетения. Еще в чемодане были домашние туфли, расшитые бисером шлепанцы и тщательно завернутая в белый шелковый платок старая, зачитанная Библия. На сборы этих вещей много времени не требовалось, не нужно было и давать какие-то указания бесценной Эмме Медоуз. Ведя дом мисс Сильвер в течение двадцати лет, она научилась принимать все как есть, с невозмутимым спокойствием.

Мисс Сильвер приехала на вокзал заблаговременно. Успела дать телеграмму с извещением о своем приезде. Успела занять угловое сиденье и уложить чемодан на полку над головой. Потом сняла перчатки, достала вязанье из старой вместительной сумочки и продолжила вязать второй чулок для Дерека.

Ее поездка оказалась приятной. Очаровательная дама средних лет, недавно вернувшаяся из Франции, многое рассказала о социальных условиях в этой стране, а приятный джентльмен в углу напротив интересно и познавательно описал остров Кипр. Право, день выдался очень поучительным.

Выходить мисс Сильвер требовалось на станции Уэстон, местечке немногим побольше деревни Рейл, примерно в трех милях от нее. Когда она сошла с поезда, ее встретил высокий смуглый молодой человек, который представился как Энтони Леттер.

– Джимми мой двоюродный брат. Он так расстроен, что приехать и встретить вас сам не мог.

Взяв ее чемодан и поведя мисс Сильвер через кассовый зал к ожидающей машине, Энтони решил, что бедный старый Джимми, наверно, совсем помешался. Чем еще можно было объяснить привлечение этой безвкусно одетой старой девы в свои трагические дела? Она походила на портрет викторианской гувернантки и говорила тоже так – если можно представить себе портрет, наделенный даром речи. Решив, что ее приезд, видимо, станет последней соломинкой, Энтони уложил чемодан в машину, усадил даму и тронулся с места.

К его удивлению, мисс Сильвер захотела сесть на переднее сиденье. Он с раздражением ощущал ее рядом, чопорную, прямую, в какой-то невозможной шляпке, со старым черным зонтом, висящим на ее запястье, и со сложенными на раздувшейся сумочке руками в потертых лайковых перчатках.

Когда они проехали около полумили, мисс Сильвер обратилась к нему с легким, сухим покашливанием:

– Мистер Леттер, не могли бы вы остановиться на минутку? Ваш двоюродный брат был так взволнован, что не сообщил мне никаких сведений. Я знаю только, что миссис Леттер умерла и что он просил о моем приезде. Я была бы рада услышать хотя бы краткое изложение событий.

Они находились на узкой дороге с живыми изгородями по обеим сторонам. День был замечательным, хотя и не теплым. Сентябрьское солнце грело слабее летнего. С полей по обе стороны тянуло сыростью – наверно, сырой холод ночью сменится заморозком. Ягоды боярышника и шиповника в изгородях уже почти созрели. Неохотно остановив машину, Энтони разозлился на эту пародию своего разговора с Джулией. Только сегодня утром они беседовали на узкой дороге. Джулия сидела там, где теперь мисс Сильвер. На ее волосах блестели капельки измороси. Она печально посмотрела на него и спросила, не будет ли Энтони против, если они объявят себя помолвленными – на то время, пока все не закончится.

Эта пародия вызывала у него неприязнь. Не глядя на мисс Сильвер, он отозвался:

– Я расскажу вам, что знаю. Только из вторых рук – меня здесь не было.

– Будьте так добры.

Она внимательно слушала, как Энтони повторяет то, что рассказала ему Джулия. Он не выходил за пределы окружавших смерть Лоис фактов – ужин; две чашки кофе; кто находился в гостиной; отсутствие Джулии после того, как она внесла поднос; состояние Лоис, в котором Джулия обнаружила ее в десять часов. Когда он умолк, мисс Сильвер сказала:

– Спасибо. – Потом поинтересовалась: – Полицию, конечно же, известили?

– Да.

Мисс Сильвер покашляла.

– Могу я спросить, мистер Энтони, известно полицейским о предыдущих приступах рвоты у миссис Леттер? И о том, как она утверждала, что ее кто-то пытается отравить?

– Известно.

– Им сообщил об этом мистер Леттер?

– Нет, не он.

Зачем ей это знать? Насторожившись, Энтони повернулся, посмотрел на нее и встретил такой проницательный взгляд, что был потрясен.

– Тогда кто дал им эти сведения, мистер Энтони?

– Женщина по имени Глэдис Марш – миссис Марш. Это жена одного жителя деревни, арендатора моего двоюродного брата, но она живет в доме и представляет собой что-то вроде служанки миссис Леттер.

– Служанки и наперсницы? – уточнила мисс Сильвер.

– Возможно, – ответил Энтони, – не знаю. По крайней мере, она вечно подслушивает.

Мисс Сильвер кивнула:

– Такую опасно иметь в доме.

Его «да» было до того искренним, что она сделала собственный вывод. Ей казалось очень возможным, что при желании он мог бы сказать гораздо больше о Глэдис Марш и, возможно, еще кое о чем.