"...Интересно рассудил Владимир Березин: "Герои "Семнадцати мгновений весны" образуют замкнутое мифологическое пространство, связное и функциональное. Они похожи на героев Александра Милна, в сказочном лесу которого Винни-Пух, Пятачок, печальный ослик, Сова и Кролик, Тигра и семейство Кенги заполняют, кажется, все мыслимое пространство архетипов. В "Семнадцати мгновениях", что проросли в народном сознании как самодостаточный миф, все персонажи архетипичны: Шелленберг как версия Мюллера, Мюллер как версия Шелленберга, радистка и Холтофф, чья главная функция - подставить голову, и среди них - Плейшнер как кажущаяся трагическая версия пастора Шлага. И над всем этим кукловод Штирлиц, будто могущественный Кристофер Робин" ("Памяти Плейшнера"). В этой сказке о добре и зле, конечно, не было места окопной правде: не тот жанр. Некоторые фантазии бросаются в глаза: скажем, в знаменитом сериале о Геббельсе и Геринге "Информация к размышлению" авторитетно сообщает: "Образование - среднее". Это неправда. И Геббельс, и Геринг в донацистской Германии получили высшее образование, хорошо учились, а Геббельс даже защитил докторскую диссертацию. Его так и называли - "доктор Геббельс". Но Семенов, то ли беспокоился за авторитет германского университетского образования, то ли решил лишний раз принизить вождей рейха. Вышло несуразно. Думаю, сказался культ интеллигентности, свойственный Семёнову. Он боялся мысли, что Геббельс в молодые годы относился к сообществу, певшему "Гаудеамуса..."".
***
Ну, а теперь, позвольте всё-таки хоть чуть-чуть затронуть "историческую правду" романа "Псевдоним", опубликованного Юлианом Семёновым в 1984-ом году.
В рассказе "Друзья из Сан-Розарио", написанном О. Генри в 1902 году (после выхода из тюрьмы), можно найти информацию, которая ставит под сомнение версию Юлиана Семёнова, согласно которой действия Филиппа С. Тимоти Аустина - президента директора Скотопромышленного банка, стали основной причиной для начала трагического отрезка жизни У. Постера (О. Генри). Согласно этой версии, банкир, не простив последнему какой-то своей давней обиды, умышленно посоветовал фермеру Эрлу каким образом можно взять кредит в Первом национальном банке Остина. Однако, дав такой совет, Филипп Аустин написал письмо Кингу - высокопоставленному чиновнику из Вашингтона и давнему товарищу дяди банкира, в котором сообщил об очень серьёзных нарушениях в работе Первого национального банка. И просил Кинга выслать сурового ревизора по наведению порядка в этом банке. Причём, конечной целью банкира было не только сведение старых счетов с О. Генри, но и устранение своего давнего конкурента в лице Первого национального банка, расположенного в том же Остине. По ходу дальнейшего повествования, Филипп Аустин неоднократно принимает самые энергичные усилия, чтобы скомпроментировать не только О .Генри, но и Первый национальный банк. Ради этого, банкир готов платить большие деньги и Кингу, и Камингсу - его товарищу и компаньону по незаконному бизнесу. И не только был готов, но и регулярно платил в виде отчислений за акции.
В рассказе О. Генри события описываются несколько иначе. Во-первых, ревизор прибыл проверять не только Первый национальный, но национальный Скотопромышленный банк. Во вторых, президенты этих банков являются давними и очень близкими друзьями, дружба которых успешно выдержала множество непростых испытаний судьбы. Именно в их честь рассказ и получил своё название.
Для тех, уважаемых читателей, кто ещё не читал этот рассказ или забыл его содержание, напомню о следующих событиях, описываемых О. Генри в "Друзья из Сан-Розарио". Прибывший ревизор очень спешил, ибо хотел в тот же день провести ревизию и в соседнем Скотопромышленном банке, чтобы успеть на поезд и провести воскресный день дома, а не в этом скучном западном городишке. В самом начале проверки, пока ревизор проверял кассу Первого национального банка, его президенту приносят записку со следующим содержанием:
"Дорогой Том!
Мне сейчас сообщили, что у тебя там хозяйничает одна из ищеек дяди Сэма, а это значит, что через час-другой доберутся и до нас. Так вот, хочу попросить тебя об одной услуге. У нас сейчас в кассе всего 2200 долларов наличными, а должно быть по закону 20000. Вчера вечером я дал 18.000 Россу и Фишеру на покупку партии скота у старика Гибсона. Они на этом деле заработают через месяц не меньше 40.000, но от этого моя касса сегодня не покажется ревизору полнее. А документов я ему показать не могу, потому что выдал эти деньги не под векселя, а под простые расписки без всякого обеспечения - мы-то с тобой знаем, что Пинк Росс и Джим Фишер ребята золотые и не подведут. Помнишь Джима Фишера: это он тогда застрелил банкомета в Эль-Пасо. Я уже телеграфировал Сэму Брэдшо, чтоб он мне прислал 20.000 из своего банка, но их привезут только с поездом, который приходит по узкоколейке в 10.35. Если ревизор обнаружит в кассе только 2200 долларов, он закроет банк, а этого допускать нельзя. Том, ты должен задержать этого ревизора. Что хочешь делай, а задержи, хотя бы тебе для этого пришлось связать его веревкой и сесть ему на голову. После прихода поезда следи за нашим окном; если ты увидишь, что на нем опустили штору, значит деньги уже в кассе. А до того ты ревизора не выпускай. Я на тебя рассчитываю, Том.
Твой старый товарищ Боб Бакли,
Президент Национального
Скотопромышленного банка".
После ознакомления с содержанием записки руководитель Первого национального банка , в беседе с ревизором, завершающим проверку,неожиданно для проверяющего признался в том, что лично сам взял некоторые банковские ценности, чтобы выручить старого друга, который, попал в беду. И попросил ревизора пройти в кабинет, - мол, там будет удобнее беседовать на эту непростую тему.
Банкир рассказал ревизору о том, как 20 лет назад он совмещал обязанности шерифа и сборщика налогов в округе, и своего друга Боба взял к себе на должность главного помощника. Большую часть канцелярской работы делал Боб. Однажды зимой, когда налоги поступали наиболее активно, шериф целую неделю не мог выбрать время, чтобы отнести деньги в банк. Утром в субботу шериф, как всегда, отправился в канцелярию. Сейф был заперт, Боб сидел за своим столом и что-то писал. Шериф отпер сейф и увидел, что мешок с деньгами исчез. Он позвал Боба, поднял тревогу, спеша сообщить всем о грабеже. Шерифа поразило, что Боб отнесся к происшествию довольно спокойно - ведь он не мог не знать, насколько это серьезно и для друга, и для него.
Поиск денег в течение нескольких дней оказался безуспешным, и тогда Боб - друг шерифа, пришёл на сессию присяжных и признался в краже денег из сейфа, поведав, что проиграл их в покер. Через четверть часа состоялось решение о передаче дела в суд; и шериф получил приказ арестовать человека, который много лет был ему роднее, чем тысяча братьев. И только в ночь перед судом шериф понял, что его друг не виноват, а деньги "украл" он сам!.. И узнал он об этом следующим образом.
Ночью у шерифа неожиданно возник приступ лунатизма и "проснувшись", он увидел, что стоит полуодетым в коридоре управления. Боб держит его за одну руку, а доктор, лечивший всю семью шерифа - за другую, жена трясёт его за плечи и плачет. Диагноз доктора был лаконичным: " Лунатизм!". Через некоторое время шерифа, уже полностью пришедшего в себя, стало сильно знобить и он открыл большой старый шкаф, чтобы взять оттуда стеганное одеяло. И вдруг... Из одеяла выпал мешок с деньгами, за кражу которого друга шерифа должны были наутро судить и приговорить к наказанию. Вскоре выяснилось, что шериф сам туда его положил, находясь под воздействием предыдущего приступа лунатизма. И его друг Боб, не зная что шериф страдает лунатизмом, случайно увидел, как тот положил мешок с деньгами в шкаф. Однако, ради спасения своего семейного друга (имеющего двух малолетних детей) от тюрьмы, друг решил взять вину на себя.
