Н.А. Внуков пишет в своей книге:
"... Безукоризненно одетый джентльмен предложил ему стул.
- Не волнуйтесь, мистер Портер. Ради бога, не волнуйтесь, - сказал он. - Я должен принести вам свои извинения и сожалею, что не сделал этого сразу, как только вы пришли на работу. Я должен был оставить расписку на эту сотню, но у меня не было времени.
Затем управляющий рассказал, что ему срочно надо было съездить ночным экспрессом в Хьюстон, а денег под руками не оказалось. Тогда он открыл сейф и взял сто долларов.
- Надеюсь, вы меня извините, Портер, - с улыбкой сказал управляющий. - В следующий раз я обязательно буду оставлять расписку. А вы, по крайней мере, будете знать, кто мог открыть сейф. Ведь ключи от него только и есть у вас и у меня. Фактически мы - хозяева банка.
Он вынул бумажник и подал Биллу стодолларовую бумажку...".
На следующий день Сэмюэл Годвин, - президент банка, сообщил Портеру, что сегодня к нему придёт некий Джон Элам Бойер - крупный скотовод и давнишний почетный клиент банка, и ему нужно выдать 3000 долларов без векселя. Он оставит расписку об уплате долга по первому требованию - этого будет вполне достаточно, так как банк очень давно имеет дело с Бойером и избегает официальности, полностью доверяя своему клиенту. Билл Портер (он же, в будущем, О. Генри) не мог отказать президенту банка, которому, - впрочем, как и управляющему, - он был обязан им многим. Они душевно относились к своему кассиру: давали ему трехнедельные отпуска, на Рождество подарили золотые карманные часы с монограммой, а также изящный конверт, в котором лежали поздравление и пятидесятидолларовая кредитка.
Затем произошло ужасное событие, в корне изменившее жизнь Билла Портера. Ревизор обнаружил ссуду в три тысячи долларов, - с уплатой по первому требованию, выданную Джону Эламу Бойеру, - превышавшую ту максимальную сумму, какую по закону банк имел право выдавать частным лицам. Более того, при расписке не было ни поручительства, ни обеспечения. И хотя Портер сообщил ревизору, что за эту ссуду поручился сам президент банка, однако ревизор пояснил кассиру, что "устное поручительство, данное хотя бы самим президентом Соединенных Штатов - пустой звук". И что кассир не имеет права выдавать деньги ни по чьему устному распоряжению. Президенту банка всё-таки удалось уговорить ревизора дать отсрочку для возврата недостающих денег к 11 часам следующего дня.
Однако и на следующий день Портера ожидала неудача: клиент подвел - телеграф принес лаконичную фразу: "Бойер выехал Гринвилл, Алабама". Президенту банка не удалось к 11 часам следующего дня достать 3000 долларов - по тем временам это была очень приличная сумма. В конечном итоге, 18 марта 1895 года кассира Портера отстранили от работы. Потеряв хорошую работу, Билл Портер продал свой домик и вместе с женой и дочерью переехал в Хьюстон и стал работать штатным сотрудником большой газеты. Ему нравилось новое место работы. Однако... Утром 10 февраля 1896 года у себя на столе писатель нашел письмо со штемпелем остинской почтовой конторы. В письме лежала повестка, предлагающая ему явиться в суд Остина, несмотря на то, что недостающие деньги уже давно были внесены в кассу банка ещё в апреле 1895 года.
В книге Внукова пишется:
" Атол собрала ему в небольшой чемоданчик самое необходимое. Он запретил ей идти на вокзал.
- Я вернусь, самое позднее, через два дня. Я в этом деле не виноват, Дэл. Никогда я не истратил даже цента чужих денег. Могу в этом поклясться.
В Гемпстеде он пересел на поезд, идущий в Новый Орлеан. В Остин он не приехал. Детектив, следивший за ним от самого Хьюстона, доложил своему начальству:
"Я потерял его из виду в портовом районе Нового Орлеана. Вероятнее всего, он попытается выехать за границу на каком-нибудь грузовом пароходе. Он знает испанский и хорошо говорит на нем, поэтому можно предположить, что он направится на Кубу...".
***
Должен признаться, что перечитывая книгу Н. А. Внукова при подборке материалов о жизни и деятельности О. Генри, несколько озадачивался фрагментом текста, в котором описывалось возвращение О. Генри из Гондураса к своей жене, умирающей от туберкулёза лёгких:
"...Он вглядывался в лицо жены, в потрескавшиеся губы, в коричневые круги вокруг глаз. Атол, трудно дыша, смотрела, не отрываясь, на него. И вдруг две блестящие капли поползли по ее щекам.
- Зачем? - сказал Билл. - Зачем, ну? Вот я. Почему ты молчишь? Дэл, почему ты молчишь?
Атол зажмурила глаза и затряслась в плаче.
- Почему ты меня бросил, Билл? - прошептала она.
Он открыл рот и захлебнулся воздухом. Как он мог сказать ей, что он просто струсил? Что наверняка знал, что не сможет оправдаться на суде. Что он и не хотел оправдываться. Что его пугал призрак тюрьмы, потеря чести, гордости, положения в свете. Что он предпочел унизительной процедуре публичного суда бегство. Что он сделал непоправимую ошибку и слишком поздно понял это.
- Дэл, родная, прости, ради бога. Я не мог иначе. Я хотел тебя вызвать в Мексику. Тебя и Маргарэт. Там было хорошо. Очень хорошо. Но потом я узнал, что... что подозрение с меня снято. И теперь все в порядке. И не будет суда. Ничего не будет, понимаешь? Все в порядке, Дэл. Клянусь тебе.
Он старался лгать спокойно, чтобы она поверила. Он старался сам поверить своей лжи...".
В конечном итоге, и с помощью книги Н.А.Внукова не удалось получить обстоятельный ответ на вопрос:" За что сидел О.Генри?". Более того, несколько смущал избыток беллетристики в содержании книги. С одной стороны, автор книгу "Тот, кто называл себя О. Генри " не нарушил литературные требования, предъявляемые к беллетристике - он написал произведение, обладающее сюжетностью, с ориентацией на такие общепринятые ценностям и проблемы, как любовь, семья, дружба, предательство, поиск жизненного пути и т.д. Но, с другой стороны, читая книгу, невольно ощущаешь, как "беллетризация" произведения о жизни и творчестве О.Генри размывает грани реальных и выдуманных событий, лишая возможности не только получения более-менее объективного ответе на вопрос: "За что сидел О.Генри?", но и (как кривое зеркало) искажая не только реальные событий, имевших место в жизни писателя, но и его восприятие как личности.
Вызывало протест и описание ареста писателя сразу после похорон жены: мол, так нельзя писать о человеке, творчества которого определялось формулой: "Любовь + Добровольная жертва + Неожиданная счастливая развязка". Ведь в таком описании нет ни любви, ни добровольной жертвы, ни неожиданной счастливой развязки!.. А ведь книга выпущена в издательстве "Детская литература" - и предназначена для подрастающего поколения!
Однако... После ознакомления с доступными материалами о жизни и деятельности О. Генри, пишущий этистроки изменил своё мнение о книге Н.А Внукова. Скорее всего, детский писатель прекрасно понимал следующее: беллетристика, сделав своё дело в жизни подростков, со временем уступит место серьёзной публицистике и документалистике, - как в юности каждого из нас, детские сказки уступили место юношеской беллетристике. Более того, автор книги применил то, что ещё в начале 20 века использовали Андре Моруа и Стефан Цвейг, - развивая идеи о беллетризованной биографии как жанра литературы, в котором изложение документального материала осуществляется с использованием приёмов художественного повествования.
