Шерлок в ужасе уставляется на идиота. Джон улыбается, смотрит на Сару. Она улыбается в ответ, и они одновременно произносят:

— Было бы просто замечательно.

Ужин превращается в пытку.

Шерлок не умеет проводить время, по крайней мере, в привычном для остальных смысле, в компании кого-то другого, кроме Джона. Ему не нравится это. Он не получает никакого удовольствия от неизменной болтовни о политике, кино и спорте, которые в различных соотношениях всегда присутствуют в разговорах, ведущихся во время ужина. Он не испытывает никакого удовольствия от необходимости находиться рядом с людьми, которые ему не нравятся. Если бы Джон не сидел так спокойно, положив руку Шерлоку на колено, Шерлок, несомненно, отпустил бы в сторону соседей куда больше четырех колких замечаний.

Пока же он говорит крайне мало, предоставив Джону и Саре поддерживать беседу. Марк, оказавшийся вполне дружелюбным человеком, не прочь присоединиться к их оживленному разговору. На Шерлока же по очереди накатывают то раздражение, то скука, то досада. Он знает, что Джон в курсе того, что он чувствует: он не спускает с Шерлока глаз и мягкими круговыми движениями поглаживает его ногу. Единственное, что их до сих пор удерживает здесь, — проклятая вежливость Джона.

А еще Шерлока через край переполняет бешеный собственнический инстинкт, и чем дольше тянется ужин, тем мощнее он становится. Шерлок подавляет порыв притянуть Джона ближе и, лишь затем, чтобы видела Сара, прильнуть к нему в затяжном поцелуе. Должно же быть ясно, должно быть ослепительно очевидно, что у него и Джона здесь свидание. Но в этом он не уверен, а так хочется, чтобы не осталось никаких двусмысленностей. Свидание Сары и Марка явно уже четвертое или пятое по счету, но у них до сих пор еще не было секса — их отношения вовсе не серьезны, по крайней мере, пока. Саре необходимо прямо сейчас понять, что Джон принадлежит Шерлоку и что у Шерлока нет ни малейшего намерения отдавать его кому-либо.

К тому времени, когда приносят десерт, у Шерлока голова идет кругом. Чтобы попытаться отвлечься, он принимается наблюдать за своими соседями. Но здесь слишком много людей, слишком много данных, вокруг слишком шумно, свет слишком яркий, а он уже выпил три бокала шампанского и вот уже три часа, как воюет с самим собой, и теперь в любую минуту, едва кто-нибудь откроет рот, чтобы заговорить о чем угодно, он готов взорваться и совершить нечто такое, что Джон точно не одобрит, и тогда этот вечер, который уже и так испорчен настолько, что ничего не исправить, обернется полнейшим провалом в совсем другом смысле, и…

Рука Джона невесомо ложится на его ладонь, и Шерлок рывком выныривает из своих мыслей. Джон даже не смотрит на него. Поглаживая руку Шерлока, он продолжает поддерживать разговор. Настроение Шерлока моментально взлетает вверх. Да, он, как и раньше, хотел бы оказаться как можно дальше отсюда, но сейчас терпеть становится проще.

Когда в разговоре возникает очередная пауза, Джон переводит взгляд на Шерлока.

— Домой, — произносит он, улыбнувшись уголком рта. Шерлок благодарно кивает.

— Что ж, мы вас оставляем, — объявляет Джон, отодвигая в сторону наполовину съеденное крем-брюле и подзывая официанта. — Было здорово с тобой пересечься, Сара.

Сара смотрит на них с совершенно непроницаемым выражением лица, но все же кивает.

— И с тобой, Джон. Я рада, что у тебя все хорошо. У вас обоих, — многозначительно добавляет она, — все хорошо.

Джон улыбается, поняв, что она имела в виду, и кивает. Она что-то карябает на салфетке и протягивает ее Джону.

— Мой новый номер, — поясняет она. — Набери как-нибудь. Было бы здорово посидеть как следует. Если просто захочешь поболтать, или по какой другой причине.

— Хорошо, — отвечает Джон и опускает записку в карман. Шерлоку больше всего на свете хочется выхватить салфетку из кармана Джона и разодрать ее в клочья, но он сохраняет беспристрастное выражение лица.

Он оплачивает счет, Джон опять целует Сару в щеку, пожимает руку Марку и желает им доброй ночи. Шерлок кивает им, и они уходят.

*

В такси, когда они едут домой, Шерлок приваливается к Джону: он чувствует себя слишком уставшим для любых других действий.

— Шерлок?

— М-м-м?

— До того… до того, как появилась Сара, у меня сложилось впечатление, будто ты хотел что-то сказать.

Шерлок сильнее зарывается лицом в шею Джону, утыкается носом в его ключицу. Ничего не отвечает.

Джон обнимает Шерлока за плечи, и за всю оставшуюся до дома дорогу они не произносят ни слова.

*

Вера Шерлока в то, что вечер просто не может стать еще хуже, рушится, как только они с Джоном приезжают домой.

Он почти падает на Джона, обхватывает рукой его шею и с силой к нему прижимается, пытаясь сделать так, чтобы площадь соприкосновения их тел была настолько велика, насколько позволяет вертикальное положение. Не поддающаяся логике потребность в физическом контакте и то чувство успокоения, которое она приносит, не устают его удивлять. Под смех Джона, вызванный сковывающей любые движения неповоротливостью Шерлока, они неуклюже вваливаются в гостиную.

Открывшаяся картина заставляет их застыть на месте: в кресле Джона сидит Майкрофт и спокойно изучает газету.

Смех Джона немедленно стихает. Шерлок, чья голова и так уже раскалывается от боли, с откровенной яростью уставляется на старшего брата, но тот просто сворачивает газету и встает.

Первым приходит в себя Джон, высвобождается из объятий Шерлока, делает шаг вперед, чтобы пожать Майкрофту руку.

— Добрый вечер, — здоровается Джон. То, как ровно звучит его голос, определенно заслуживает восхищения.

Майкрофт едва заметно улыбается, и Шерлок внезапно понимает, о чем он думает, к нему приходит осознание, зачем брат появился здесь. Но Шерлок слишком сильно перебрал с алкоголем, на него обрушилось чересчур много для одного вечера эмоциональных потрясений, и ему никак не удается согласовать деятельность головы и языка.

— Ох, Шерлок, Джон, — немедленно начинает Майкрофт, пожимая Джону руку и окидывая его и Шерлока беглым взглядом. — Я уверен, что принести поздравления…

Шерлоку так и не удалось заставить язык слушаться. Он отчаянно трясет головой, выразительно таращит глаза и никак не может понять, как Майкрофт мог совершить такой промах, настолько ошибиться, вычисляя произошедшие этим вечером события.

Майкрофт обрывает себя на середине предложения. Повисает звенящая неловкая тишина, и ох, Шерлок готов убить его…

— Поздравления? — растерянно спрашивает Джон, оглядываясь на Шерлока с явной надеждой, что он все сейчас объяснит.

— Ох, — выдыхает Майкрофт. Шерлок никогда еще не видел, чтобы его брат не находил слов. Все, чего он хочет, — чтобы Майкрофт сумел правильно оценить происходящее. Едва страстное желание схватить дурацкий разукрашенный зонтиками галстук и придушить им брата спадает, как Шерлок тщательно запоминает, какое у Майкрофта было выражение лица, как звучал его голос, и сохраняет файлы, намереваясь позже как следует изучить их.

У Джона все еще совершенно ошеломленный вид, но Шерлок даже не надеется, что он не уловил истинного значения полупроизнесенных Майкрофтом поздравлений. Он шагает вперед, берет Джона за локоть.

— Джон, ты не мог бы извинить нас? Мне нужно… сказать пару слов моему дорогому брату, — произносит он, все так же буравя Майкрофта глазами.

Джон бросает на него быстрый резкий взгляд и кивает. Посмотрев на Майкрофта, он очень медленно приподнимается на мысках и приникает к Шерлоку в долгом поцелуе.

— Приходи поскорее в постель, хорошо? — мягко просит он. Шерлок, не открывая глаз, кивает. Джон в последний раз бросает взгляд на Майкрофта, нежно сжимает руку Шерлока и уходит в спальню.

Шерлок и Майкрофт в полном молчании смотрят друг на друга, пока дверь в спальню не захлопывается.

— Майкрофт, как ты только можешь быть таким идиотом? — шипит Шерлок. Примерно мгновение у Майкрофта такой вид, словно он оказался не в своей тарелке, но длится это недолго. Выражение замешательства — определенно оказавшееся на его лице по ошибке и теперь не знающее, что ему делать — быстро сменяется холодным равнодушием.