*

Раздавшийся пару дней спустя звонок Лестрейда, сообщившего о новом деле, приходится как нельзя кстати. Со времени последнего расследования — кражи у частного (и очень платежеспособного, добавил бы Джон) лица — прошло почти шесть недель, и Шерлок уже практически лезет на стены.

Но то, что начинается как восхитительно загадочная серия краж из одного из самых элитных антикварных магазинов, специализирующихся на ювелирных изделиях, быстро превращается в элементарное мошенничество его владельца, Джулии Райт, со страховкой. Шерлок испытывает такое разочарование и досаду, что готов кричать. Он уже отчаялся заполучить по-настоящему сложную задачу, нечто такое, что заставило бы его выложиться по полной. Последние несколько расследований оказались довольно простыми, и в мгновения особо беспросветной жалости к себе он не мог не заподозрить, что преступный мир Лондона, похоже, сговорился уморить его скукой.

Глубоко внутри Шерлока, в самой сокровенной части сознания, куда он никогда не допускал Джона, всегда горел робкий огонек. Шерлок никогда не прекращал чувствовать его. Это было восхищение Мориарти, его несгибаемой целеустремленностью, сущей одержимостью тем, чем он занимался, бесконечным хладнокровием. Даже с большой натяжкой Мориарти нельзя было назвать порядочным человеком, но у него был блестящий, правда, довольно извращенный ум. Шерлок, не задумываясь, разделался с Джимом (Мориарти посмел тронуть Джона, а это был гарантированный способ навлечь на себя немедленную и неизбежную кару со стороны Шерлока), но это вовсе не значило, что он не отдавал должное его талантам, какими бы они ни были.

Шерлок яростно уставляется на ковер. Необходимость торчать в кабинете Лестрейда и разжевывать подробности страшно злит, а от одной только мысли о Мориарти у него всегда портится настроение. Джон легонько пинает его.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он.

Все последние полчаса они просидели на диване Лестрейда, разбирая подробности расследования, в то время как сам Лестрейд пытался рассортировать часть документов. И это настроения тоже не улучшало.

Шерлок пожимает плечами.

— Не дело, а разочарование, — отрывисто бросает он. Джон морщит нос.

— Разочарование? Почему? Бесценные артефакты, лихая афера; я думал, это как раз в твоем духе.

Шерлок вздыхает и откидывается на спинку, прислонившись затылком к стене.

— И сплошная глупость, — отвечает он. Что-то в его голосе привлекает внимание Лестрейда, потому что тот поднимает взгляд от формы, которую заполнял, а затем опять возвращается к бумаге. Джон ничего не говорит, но продолжает с любопытством наблюдать за Шерлоком. — Поначалу она действовала с умом; благополучно замела следы; вела себя собрано и рационально. А потом она попалась, потому что приняла глупое, продиктованное эмоциями решение. Кому придет в голову дарить любовникам часть ювелирных украшений, украденных в собственном магазине? Идиотизм. Ей следовало знать, что ее мужа допросят и ее интрижка выплывет на поверхность. Черт, да мы даже ее любовника допросили. А она сидела в допросной в чертовом браслете. Ее мнение о профессионализме полиции явно было не слишком высоким, — заключает Шерлок, не сводя глаз с полностью игнорирующего его Лестрейда.

На лице Джона отражается неверие, он уставляется на Шерлока:

— Ты раскрыл преступление, и поэтому разочарован? Ты разочарован, потому что победил?

— Нет, не поэтому; ну конечно же, нет. Меня разочаровывает то, как легко я победил, — отвечает он. Шерлок прекрасно понимает: все, что он говорит сейчас — грубости и вздор, но его это ничуть не заботит. — Когда все просто, неинтересно. Если бы Райт удержалась от сентиментальностей, доказать что-либо было бы намного сложнее.

— Веришь ты в это или нет, Шерлок, но люди не совершают преступления исключительно ради того, чтобы развлечь тебя.

— Я об этом и не говорю, Джон, — ядовито отзывается Шерлок. — Я только хочу сказать, что если бы люди останавливались и тратили пять минут на то, чтобы подумать, по-настоящему поразмышлять, они не попадались бы на крючок лишних эмоциональных реакций.

Раздражение Джона только еще сильнее злит Шерлока. Джон знает, что ему необходима работа, что он не может без трудностей; он не раз видел, что происходит, когда Шерлок ничем не занят. Так почему же он настолько глух к нему?

— Как все это похоже на то, о чем мы говорили в прошлый раз, — произносит он, испытывая мстительное удовольствие при виде того, как Джон прищуривает глаза.

— Чем же именно? — с явной резкостью спрашивает Джон.

— Мотивами большинства преступлений, которыми мы занимались, являются любовь, деньги, либо то и другое вместе. А иногда, как в данном случае, это также и причина, по которой дело оказывается раскрыто. Неужели ты правда считаешь, что Райт и ее муж подходили для брака? Да она его на дух не переносила. Ради Бога, она же все это затеяла, чтобы бросить его.

На мгновение у Джона становится крайне злой вид, но затем он вздыхает, проводит ладонями по лицу. Неожиданно Шерлок ощущает вину.

— Я не собираюсь спорить с тобой на эту тему еще раз, Шерлок. Тем более, здесь.

В словах Джона слышно обвинение. После неловкой паузы Лестрейд прочищает горло и просит Шерлока объяснить ему все детали еще один, последний, раз. Шерлок с неохотой оборачивается к нему, одним глазом продолжая поглядывать на застывшего рядом с ним в неестественной позе Джона.

Впрочем, Шерлок даже договорить не успевает, как Джон с напряженным и замкнутым выражением лица встает и молча выходит из комнаты. Шерлок сразу же вскакивает, чтобы броситься за ним; внезапно он понимает, что ему необходимо исправить все это. Но Лестрейд быстро поднимается из кресла и, когда Шерлок уже тянется к двери, хватает его за руку.

— Что за дьявольщину ты творишь? — шипит он, втаскивая его обратно в кабинет.

— Это ты что творишь? — резко возражает Шерлок и рывком высвобождает руку.

— Шерлок, серьезно, каким местом ты думаешь? С какой стати ты говоришь Джону такое о свадьбе? Я-то думал, ты хочешь, чтобы вы поженились.

Шерлок уставляется на него.

— Вообще, строго говоря, это… — легкомысленно начинает он, но одного взгляда на лицо Лестрейда оказывается достаточно, чтобы Шерлок передумал договаривать.

— Послушай, это не совсем твое дело, — начинает он с чуть большим раскаянием, хотя Лестрейд все еще выглядит крайне опасно. Шерлок игнорирует его выражение лица и продолжает: — Я сейчас действовал по плану, хотя признаю, что последний обмен репликами произошел спонтанно. Я знаю, что делаю, Лестрейд, так что сделай одолжение, отвали.

— Не пудри мне мозги, Холмс. Ты втянул меня в это в самом начале. Я был счастлив помочь. Я подумал: эй, отношения с Джоном пойдут ему на пользу, пойдут на пользу всем нам. И теперь, когда ты, похоже, прикладываешь все усилия, чтобы просрать их, да, это стало очень даже моим делом.

По мнению Шерлока, Лестрейд выглядит непозволительно разъяренно. А по-настоящему взбешенный Лестрейд может быть весьма пугающим, так что Шерлок выбирает путь наименьшего сопротивления. Со вздохом он прислоняется к двери.

— Я кое-что придумал, — объясняет он, хотя окончательно план оформился лишь сегодня днем. — Моя первая попытка сделать предложение обернулась полнейшей катастрофой. Ты в курсе, — добавляет он, бросив на Лестрейда язвительный взгляд. — Уверен, что у Джона зародились подозрения. Я поговорил с миссис Хадсон… — Лестрейд чуть заметно ухмыляется, его явно забавляет мысль об обращавшемся за советом к своей квартирной хозяйке Шерлоке, — …и она упомянула, как это, ну, мило, когда предложение руки и сердца оказывается сюрпризом. Так что теперь мне нужно заставить Джона думать, будто свадьба меня совершенно не интересует. Это не так уж и трудно. Я по-прежнему считаю, что все это глупости. А потом, когда он совсем не будет ожидать, я сделаю ему предложение.

Лестрейд прищуривается.

— Это и правда довольно… мило, — говорит он. Не будь у Лестрейда настолько озадаченный вид, Шерлок бы обиделся.